Тайная жизнь полукровки (СИ) - Дарья Адаревич
Я ухмыльнулась. Профессор Парис был хорошим преподавателем. Говорил интересно, любил эксперименты. Мне даже нравилось ходить на его лекции! Но все-таки…
— Быть холостым — это судьба всех профессоров в Академии, — сказала я.
— С чего такие выводы?
— Такие люди помешанные, — шептала я, — у них на уме лишь наука. Может, во время лекций они и кажутся интересными, даже привлекательными, но в жизни вы не найдете о чем поговорить. К тому же годы идут, Стина…
— При чем тут годы вообще?
— Я к тому, что это пока наш профессор вон какой горячий, а потом превратится в…
Тут открылась дверь, и выглянул профессор Парис. Он смотрел прямо на нас. Смотрел спокойно и внимательно.
— Что там? — крикнула госпожа Аполона.
Я показывала руками крест.
— Не говорите, — шептала я одними губами, но так, чтобы он прочитал.
— Как Вы считаете, госпожа Аполона, — начал профессор, — меня можно назвать горячим мужчиной? — но Парис смотрел на меня и на его лице начала медленно расползаться хитрая улыбка.
Я сгорала со стыда. Возможно, даже покраснело лицо. Стало жарко… Неприятно жарко. Сама виновата, зачем назвала его горячим.
— О чем Вы? — смутилась Аполона, — у нас ученики заболевают.
— Ах, да! — Парис отвернулся и пошел обратно в кабинет, — просто сквозняк, — сказал он, — ничего важного!
Не выдал нас. Не выдал. Сердце забилось быстрее. Ну что такое!
— Неловко вышло, — пробормотала Стина, уводя меня от кабинета, — пошли уже, второй раз профессор нас так просто не отпустит.
А сердце колотилось, как бешенное. Как он посмотрел на меня, как ухмыльнулся! Он же мой профессор! И него глупо прилизанные волосы, а на носу-очки. Это не мой типаж, совершенно не мой типаж!
Глава 3: Не привлекать внимания!
Мы медленно шли прочь от Академии и молчали. Каждый о своем. Мимо проходили студенты с тяжелыми папками, они что-то друг другу рассказывали, доказывали. Они спорили о чем-то. Не о чем-то, о магии.
— Смотри, мотоцикл, — заговорила Стина.
Я повернула голову. Да, верно. Мотоцикл. Припрятанный в кустах, за углом. Плохо, ужасно припрятанный. А все потому, что прятала я его второпях. Проклятье!
— Неужели кому-то хватает духу приезжать к нам в Академию на мотоцикле? — продолжала Стина.
— Может, это наш профессор Парис? — попыталась пошутить я.
— Ты хотела сказать, наш горячий профессор Парис?
— Очень смешно.
— Не представляю, как после этого ты будешь смотреть ему в глаза?
— Уверенно и нагло. В конце концов, ничего обидного я ему не сказала.
Мы остановились у мотоцикла. Моя подруга долго не могла отвести от несчастного мотика взгляд. Она сожалела, она мечтала…
— Здесь все не так, — тихо сказала Стина, — я хотела другой жизни.
— Какой же?
— Свободной. Такой же свободной, как этот мотоцикл!
— Ты просто гений, — хмыкнула я, — тебе легко дается магия. А когда что-то получается слишком уж просто, учиться становится неинтересно.
— Ты не понимаешь. Я бы отдала всю свою магию за свободу, за кусочек свободы.
Я повернула голову на Стину, сощурилась.
— Иногда я задыхаюсь от всего, — продолжала моя подруга, — я задыхаюсь, пока кто-то ездит в Академию на мотоцикле!
— Если на самом деле ты потерянная принцесса без права выбора, — хмыкнула я, — то звать тебя «Ваше Высочество» не стану.
Стина сглотнула. Смущенно отвернулась.
— Да ты чего, я же шучу! — попыталась я.
— Ничего.
Надо было что-нибудь сделать. Развеять напряжение.
— Что думаешь о болезнях? — нашлась я, — странно, что это так обеспокоило нашу администрацию.
— Ты же сама сказала, что ничего страшного.
— Я передумала. Все-таки госпожу Аполону это очень встревожило.
— Не знаю, — отозвалась Стина, — говорят, что болеют пятеро. Пять человек — это же не сильно много, да?
— Смотря, чем болеешь. А, если я ошиблась, и появилась новая, неизлечимая болезнь?
— Вряд ли…
Мы дошли до нашего поворота. Сейчас Стина пойдет направо, я — налево. Мы обнялись на прощание.
— Точно не поможешь с рыбками? — прошептала я.
— Точно. Попроси кого-нибудь со старших курсов.
Махнули друг другу рукой, разошлись. Точнее, Стина ушла, а я осталась стоять на дороге. Надо было забрать мотоцикл, так неудачно припаркованный на слишком видном месте. Теперь приходилось ждать, когда народ на улице рассосется.
Наконец, людей стало меньше. Прямо в кустах я скинула с себя длинную юбку, оставшись в черных кожаных штанах. Свободно. Хорошо. Осмотрелась. Никого. Села на мотоцикл. Шлем на голову. Ветер в лицо. Вперед! Каждый раз, когда я ускорялась, хотелось завизжать от восторга. Крикнуть громкое: «Аааа! Это жизнь, вот это жизнь!». И на этот раз я не стала сдерживаться. Я закричала. Плевать, пусть услышит хоть целый свет. Все равно никто не узнает в отчаянной девчонке на мотоцикле студентку из Академии Света.
Наш город делился на два района. Кто-то скажет: социальное расслоение, кто-то скажет: несправедливость. Я скажу: чистое удобство! Ну же! Все люди разные, какой смысл притворяться, что это не так. Пусть одни живут в одном мире, а другие — в другом. Такова жизнь. Свернула в тоннель. Да… Этот тоннель разделял наш город на темную и светлую сторону. Я возвращалась домой. На лице расползлась улыбка. Здесь меня знал каждый и любил каждый. Точнее не просто меня, а дерзкую Лил, вызывающе одетую с ярким макияжем. Я вспомнила, что не успела заново накраситься, поэтому пришлось домой входить в шлеме.
— Лил, — послышался строгий голос отца, — где была?
— Привет, па.
Я прошла в коридор. Здесь все сверкало фиолетово-красными цветами. Красота. Ладно, карты на стол, моим домом был подпольный клуб отца, где я не просто жила, но и работала зельеваром. На минуточку, лучшим зельеваром всего города. По ночам здесь устраивались магические бои, а днем посетителей было немного, так что я могла спокойно отлучаться.
— Ты хотела привести магического порошка, — сказал отец.
— Нет-нет, это ты хотел, чтобы я привезла новый порошок.
— Если я что-то хочу, то и ты должна это захотеть.
Для нашего района мой папа олицетворял криминал. Он был у нас кем-то вроде босса мафии и выглядел соответствующе. Высокий и худой, с красивым лысым черепом и короткой черной бородой. Папа носил фиолетовые пиджаки и курил дорогие сигареты.
— Чего в шлеме ходишь? — спросил отец.
— Нравится и хожу.
— Ты снова подралась?
— Хуже.
Отец подошел ко мне, снял шлем. На мгновение он застыл, будто увидел не меня, а кого-то другого, будто увидел призрака.
— Пап?
Он моргнул пару раз, и снова стал самим собой.
— Я уж и забыл, как ты выглядишь без черных теней, — сказал отец.
— И как же я выгляжу?
— Как куколка.
— А с тенями, как кто?
— Как фурия.
