Принцесса-служанка для лорда Валтора (СИ) - Рэйн Ева
Я послушно сжимаю ее пальцы, чувствуя, как магия начинает действовать — кажется, что вокруг нас мерцает нежный золотистый свет. Я знаю, как работает это колдовство — никто и ничто теперь не увидит и не услышит нас двоих, пока силы Аршаил не иссякнут.
— Пойдем. Остальное расскажешь по дороге, или после, когда окажемся в более безопасном месте.
Наставница кивает, и мы снова медленно бредем куда-то в сердце леса, слушая скрип ветвей над головой. Это уже не так пугает меня, и я погружаюсь в свои мрачные мысли, как вдруг где-то впереди раздается странный звук. Словно треск рвущегося шелка и вместе с тем — глухой обреченный стон. Мы замираем на месте, стараясь ничем не выдать своего присутствия.
— Что это такое?! — шепотом спрашиваю я, снова схватив наставницу за руку.
— Магия… та самая, что осталась после битв между эльфийскими кланами, когда люди внезапно ввязались в наши распри. Твой прадед, Велтир Бессмертный, применил заклинание ужасающей силы, чтобы спасти союзников, но не справился с ним, и магия поглотила его душу. Он превратился в чудовище, и война вскоре прекратилась, потому что никто не смог противостоять ему. А этот лес стал своеобразной границей между нашими землями и Ринелом, королевством людей.
— И что нам теперь делать? Это не опасно?
Аршаил усмехается, глядя на меня, как на дуру.
— Конечно опасно, Сели! Но у нас нет выбора — ни ты, ни я не владеем боевой магией, а значит, станем легкой добычей для людей королевы. И я лучше рискну пройти здесь, чем проверять, смогут ли мои защитные чары превозмочь магию профессиональных эльфийских убийц. Я же тебе не дева-воительница из легенд, которая одним заклинанием убивает дракона, а вторым воскрешает павшую армию.
— Все, не ворчи. И что теперь делать — просто стоять тут, пока это… пока это нечто не уйдет?
Аршаил отрицательно мотает головой и тянет меня в другую сторону. Ступая как можно тише, мы медленно удаляемся из опасного места, и вскоре доходим до широкой просеки, уходящей куда-то на юго-восток.
— Старый эльфийский тракт… делать нечего, придется пока идти по нему. К счастью, он давно заброшен.
Передвигаться по тракту оказывается немногим проще, чем по лесу. Дорога засыпана снегом, вокруг завывает ледяной ветер. Но тут хотя бы относительно светло, и мы стараемся идти как можно быстрее, уходя все дальше от королевского замка. Обдумав все про себя, я обращаюсь к Аршаил с вопросом, который долго не задавала из страха потерять последний луч надежды.
— Ты сказала, что моя мать жива. И что ты уверена в этом, правильно?
Наставница кивает в ответ, вопроситель приподняв бровь.
— Ты правда веришь, что мы сумеем ее найти? Ведь отец долгие годы отправлял людей на поиски, и все они вернулись с пустыми руками.
— Верно, Сели. Но с ними не было меня. Только не думай, что я не пыталась. Я неоднократно просила Иммерина отпустить меня на поиски, но каждый раз он отвечал отказом. Причин тому я не знаю, потому что он никогда не отвечал на мои вопросы. И да, я верю, что мы ее найдем. Ты же знаешь, как работает эта связь — чем мы ближе, тем она сильнее. Словно внутри есть компас, ведущий к цели.
Я киваю в ответ, снова погружаясь в свои мысли. Если мама жива, это будет настоящим счастьем. Жаль, что сейчас мне так трудно в него поверить…
Под утро, совершенно уставшие и обессиленные, мы выходим с тракта на дорогу, ведущую в Ринел.
Через несколько часов занимается унылый серый рассвет, но тут же тонет в свирепой метели. Ветер швыряет пригоршни снега прямо под капюшон, который приходится держать руками, чтобы хоть как-то защитить голову от холода, и так пронизывающего до костей. Если бы не легендарная эльфийская выносливость, мы обе давно уже были бы мертвы. И все же, даже этого недостаточно, чтобы идти дальше. Я уже поворачиваюсь к Аршаил, чтобы взмолиться о передышке, как вдруг позади раздается легкий скрип полозьев. Кто-то приближается к нам, и наставница, резко толкнув меня в сторону от дороги, прикладывает палец к губам.
Стоя почти по пояс в сугробе, я дрожу от холода и страха, тревожно вглядываясь в снежную дымку. Свист полозьев все ближе и ближе, и вот я уже различаю силуэт красивых зимних саней, запряженных тройкой великолепных скакунов. На козлах сидит кучер, укутанный в лохматую шубу. Люди!
— Сели, мои силы на исходе. Я не смогу сейчас снова применить магию сокрытия, так что нам придется сделать вид, что мы просто бродячие эльфы. Таких после войны осталось немало, и для людей в этом нет ничего странного, но твой говор и манеры совершенно не вписываются в данный образ. Поэтому, если мы вдруг привлечем к себе лишнее внимание, молчи и старайся вести себя попроще, хорошо? И твое имя… никто не должен знать, что ты — Селестиана, принцесса эльфов. Теперь ты — Ниарэль, дочь Триала из клана Хоар. Поняла?
— Да. Поняла. Молчать, не показывать свои манеры принцессы. Я — Ниарэль, дочь Триала.
— Из клана Хоар! Повтори.
— Я Ниарэль, дочь Триала, из клана Хоар! Уничтоженного мерзкими выродками-людьми, во время войны!
Наставница, глядя на мое белое, перекошенное от ярости лицо, тяжело вздыхает.
— Я поняла, это бесполезно. Просто не поднимай голову, и держись поближе ко мне.
В этот момент сани проезжают совсем рядом, так, что нас обдает снежным крошевом, летящим из-под копыт лошадей. Я, не успев сориентироваться, словно против воли всматриваюсь в прикрытое парчовой занавеской окно, замечая в глубине крытых саней темный силуэт. И в ту же секунду, налетевший ветер резким порывом скидывает с моей головы капюшон…
Через пару секунд изнутри доносится строгий оклик, и кучер тут же осаживает лошадей на полном ходу. Сани, чуть не завалившись на бок, останавливаются. Краем уха я слышу едва различимый в свисте ветра стон Аршаил. Кучер, повернувшись к нам, призывно машет рукой, явно приглашая подойти к саням.
— Не спорь с ними и не вздумай ляпнуть какую-нибудь грубость. Помни, что мы сейчас практически беззащитны. Просто иди за мной, и опусти наконец голову, упрямая девчонка!
Кивнув, я плетусь следом за наставницей, надвинув капюшон плаща как можно ниже, так, чтобы не было видно глаз. Когда мы подходим к саням, дверца открывается, и изнутри доносится мужской голос.
— Доброе утро, леди. Простите за излишнее внимание, но мне показалось, что вам нужна помощь. В такое хмурое утро брести по дороге — не самое приятное занятие. Не сочтите за грубость, но я крайне редко встречаю представителей вашей расы, потому очень долго ждал такого счастливого момента. Видите ли, я историк и непредвзято интересуюсь всеми событиями с участием эльфов, произошедшими со времен Золотого века. Быть может, вы согласитесь ответить на пару моих вопросов, а я в ответ помогу вам добраться до Ринела? Если, конечно, вы направляетесь именно туда.
Аршаил явно колеблется, не зная, стоит ли доверять незнакомцу. Но, видимо, усталость побеждает осторожность, и она кивает в ответ. Я, хоть и не согласна с ее решением, молча забираюсь в крытые сани и забиваюсь в угол у двери, готовая в случае опасности выскочить наружу даже на полном ходу.
Следующие несколько часов мы едем в сторону Ринела, однообразный пейзаж мелькает за окном, и я начинаю понимать, почему наставница пошла на такой риск, доверившись этому человеку. Пешком мы бы преодолели этот путь хорошо если за пару суток, при учете плохой погоды и нашей усталости. И то, только в том случае, если бы нас не догнали убийцы, посланные Найлом и его мамашей.
Против воли, я слушаю бесконечные вопросы любопытного человека и осторожные ответы Аршаил, которая явно старается не показывать степень своей осведомленности в делах эльфов, но и врать боится, не зная, что конкретно известно незнакомцу. Не влезая в их беседу, я молчу, стараясь не поднимать головы.
Ранняя темнота делает наше путешествие еще более утомительным, но наконец я чувствую, как сани начинают сбавлять ход — кажется, кучер начал осаживать лошадей. Неужели приехали?
— Ах, какая жалость. Кажется, мы уже достигли конечной цели поездки. Выражаю вам огромную благодарность от лица гильдии историков Ринела — и добро пожаловать в наше королевство! Засим вынужден откланяться — меня ждет срочное заседание, но возьмите вот это. — мужчина протягивает Аршаил какую-то карточку, испещренную незнакомыми мне символами. Аршаил тоже явно не понимает, к чему нам эта вещь, потому что вопросительно смотрит на историка.
