Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя - Натали Р.
Он его не прибил, сделав над собой усилие. Хватит и Лики. Но ситуация безвыходная. Отпуск накрылся алюминиевым тазом — оставить Лику в больнице одну нельзя, вмиг умыкнут, слишком много таких историй он слышал. С другой стороны, надо присматривать за сынком, чтобы он не натворил чего-нибудь еще — а как? В больницу ребенка не пускают — и правильно, положа руку на сердце. Еще сломает там что-нибудь, не расплатишься. Но куда его девать? Оставить дома одного — того гляди, спалит квартиру или затопит соседей. Сидеть с ним — потерять контроль над тем, что делают с Ликой. Он вынужден был проторчать дома полдня, пока рабочие вставляли стекло, и весь изнервничался.
— А если брать ребенка с собой, так чтобы он гулял возле больницы? — предложил Ильтен. — Будете на него в окно смотреть.
Хэнк мучительно скривился.
— Пробовал. Этот зохенов клоп двадцать минут погулял, нагулял ущерба на пару тысяч единиц. Порисовал гвоздиком на какой-то машине, у другой тем же гвоздиком продырявил колеса… Я человек не бедный, но ежедневно такое не потяну.
— Так. — Тереза решительно взяла дело в свои руки. — Рино, езжай в город и забирай шалопая к нам.
— Чтобы он и у нас все перебил? — Ильтен сделал большие глаза.
— Хотел детей? Привыкай заранее. Пусть Хэнк разбирается со своей проблемой, а мы приглядим за Дени, не впервой.
Хэнк оставался на связи, и Ильтен обратился к нему:
— Господин Хэнк, мы могли бы временно подержать вашего сына у себя, если вы не возражаете…
— Еще спрашивать его! — Тереза фыркнула. — Можно подумать, у него есть другой вариант.
Преодолев первоначальную робость, Дени с любопытством завертел вихрастой головой:
— А мячик у вас есть?
— Нет. — Тереза решительно обрубила развитие идеи. Не хватало еще, чтобы пацан разбил какую-нибудь дорогую Ильтену безделушку. Стенаний и упреков не оберешься. Чего доброго, сердечный приступ случится… — Зато у нас есть лопата. — Разрушительная энергия ребенка была направлена в мирное русло. — Пошли копать грядки.
К вечеру мальчишка умотался. От работы на воздухе под страшные истории о войне, которые рассказывала госпожа Ильтен, с перерывом на полдник в беседке, руки и ноги слегка гудели, за ужином глазки слипались, и он заснул еще в ванне. Ильтен завернул его в махровое полотенце и отнес наверх, где ему приготовили постель. А утром Тереза разбудила его рано и погнала во двор на тренировку.
— У тебя папа военный, а ты не знаешь, как драться? Ну и ну!
Дени растерянно хлопал глазами. Наверняка отец занялся бы его физическим воспитанием — позже, когда сын оформится в кондициях. Но пока он был маловат, и Хэнк воспринимал его как беспокойный кусочек мяса, которому место у маминой юбки. Однако госпожа Ильтен внушительно сказала: становиться мужчиной никогда не рано. Так что вставай в стойку и повторяй за мной. Да не вздумай филонить, не то вырастешь слабаком. Ты же этого не хочешь? Быть слабаком Дени категорически не хотел и, подавив желание лечь обратно в кроватку, старательно отзанимался.
Потом — под холодный душ. Дени попытался заверещать: мама всегда купала его в теплой ванне, — но госпожа Ильтен только изумленно вскинула брови, и он понял: не хочешь быть слабаком — терпи. Зато завтрак после такого бодрящего утра был слопан в один присест, никаких ленивых ковыряний ложкой в каше.
После завтрака Дени заикнулся было про мячик, но был отправлен в сад вместе с господином Ильтеном и ведрами, отличающимися лишь размером. Дескать, собирайте лепестки на варенье. Причем желтые и розовые отдельно. Они трясли ветки — господин Ильтен подсаживал Дени, и он дотягивался как можно выше, — а потом собирали и сортировали то, что падало. Госпожа Ильтен что-то варила, и в конце концов от аппетитного запаха проснулось и заворочалось чувство голода. Дени выхлебал миску супа — хотя вообще-то помнил, что раньше суп не любил. А к концу обеда раззевался.
— Будешь спать в доме? — спросила госпожа Ильтен. — Или тебе гамак в саду повесить?
Закрывающиеся глаза с восторгом распахнулись:
— А что, так можно?
— Как это он до сих пор ничего не разбил? — подивился Ильтен вечером, когда умытый ребенок счастливо посапывал в кроватке в обнимку с подушкой.
— Потому что некогда, — со знанием дела ответила Тереза.
Ее родители придерживались этого убеждения. Ребенок должен быть занят полезными делами, чтобы не маяться фигней и не замышлять проказ. Все детство Терезы прошло на природе — то походы, то дача, — и везде она участвовала в том же, что и взрослые. Папа на охоту — и она на охоту, мама за грибами — и она туда же. Все за костром с гитарой — и она, конечно. Вот только на гитаре играть не выучилась, пальчики были короткие, а потом, когда подросла, веселый гитарист дядя Лешек перестал появляться в их компании. Сильно позже она узнала — по косвенным намекам, — что он серьезно заболел и умер. Но тогда ребенка берегли от плохих вестей. А от шишек, ссадин, простуд — не очень. Бегай, плавай, бесись… и помогать во всякой работе не забывай. В школе, помимо учебы, прибавились новые увлечения: спортивные секции, кружок электроники… И по дому ей поручали все больше хлопот. Тереза никогда не сидела без дела. Не привыкла. Потому, попав в Тикви, и лезла на стенку, не зная, чем себя занять.
— Пойдем на глинтвейн к Алисанте? — предложила Тереза.
Ильтен выразительно посмотрел на дверь в комнату Дени, которую она только что закрыла. Бросить чужое дитя без присмотра? А вдруг…
— Не проснется, — уверенно сказала она. — До утра будет сны про огород смотреть. По себе знаю. — И засмеялась.
За все лето Дени ничего серьезного не разбил. Ни окон, ни машины. О, разумеется, он переломал кучу инвентаря: лопаты, грабли, ведра; даже пару шампуров погнул. Но Ильтен успокаивал себя, что это сущая ерунда. Поначалу он опасался, что малыш станет требовать внимания, ныть, болеть, однако мрачный прогноз не оправдался. Тереза с полоборота приучила Дени к распорядку: утром тренировка и холодный душ, после дневного сна — разминка, вечером — горячая ванна. По полдня он пропадал с ней на огороде и в саду, с Ильтеном собирал травы, ягоды, фрукты и шишки, катался с ними по озеру на лодке. Тереза учила его удить рыбу —
