Мэррилэнд: первая звезда - Марианна Красовская
Глава 2. Нюанс
За дверью была лестница, ведущая вниз. И темнота. И запах — смрад, затхлость, вонь немытого тела. Астория отпрянула, борясь с рвотными позывами. Роджер оттолкнул ее и побежал вниз. Спустя мгновения раздался лязг металла, тяжелые удары, невнятные ругательства. Девушка так и не смогла заставить себя спуститься следом. Страх и отвращение были сильнее любопытства.
Снова торопливый топот ног, и Роджер появляется в дверях с человеком на руках. Женщиной. Девушкой, наверное. Со светлыми, почти белыми волосами, ужасающе грязными, спутанными, как мочалка. Очень худой, измождённой, с белоснежной кожей. На девушке обрывки рубахи и юбки, заскорузлые от грязи и пота. Роджер бледен, он закусил губу так сильно, что по подбородку стекают темные капли крови. Он очень осторожно укладывает свою ношу на стол.
— Что глаза разула? — зло бросает он оцепеневшей от ужаса Астории. — Сестра твоя. Живая. Напои ее.
И снова исчезает в проёме.
Астория нерешительно подходит к столу, стараясь не дышать. Девушка кажется совсем юной, впалая грудь тихо вздымается. Лицо очень тонкое, дрожащие ресницы, острый нос и ввалившихся щеки, потрескавшиеся воспалённые губы кажутся Астории смутно знакомыми. Не сразу она понимает, что девушка похожа на неё саму. Только измождена до крайности.
Сестра?
Асторию охватывает острое беспокойство. Она бросается к плите, хватает медный чайник — пуст. Лихорадочно переворачивает бутылки и чашки, потом догадывается повернуть рычаг крана одной из раковин. О счастье — из крана хлещет вода! Девушка подставляет чистый стакан, наполняет его до середины и возвращается к столу. Осторожно, тонкой струйкой вливает в рот сестры живительную влагу. Тонкая шейка вздрагивает. Сестра делает глоток, другой, а потом обмякает. Вода течёт по щеке и подбородку.
— Я сам! — раздаётся хриплый голос с лестницы. — Да не трогай меня, я сам!
В кухне появляется… нечто. Вернее, некто. Заросшее злобное лицо, острый смрад немытого тела. чёрные глаза, прищурившись, оглядывают кухню.
— Небо, — шепчет человек, оседая на пол и закрывая глаза рукой. — Солнце. Больно.
И падает.
— Он умер? — испуганно хватается за край стола Астория.
— Черт! Надеюсь, нет. Но он прав, столько лет в подземелье, глазам больно от света. Смотри, упрямый, сам дошёл. Олли, рыбья башка, попробуй только сдохни!
— Не дождёшься, — булькнул Ольберт.
— Что теперь? — перевела дух Астория.
— Ну… перенесём их в более удобное место.
— И искупаем, — добавила девушка.
— Боюсь, они растворятся.
— Ничего, рискнём.
Сон это был, или бред, или галлюцинация, но оставить в таком состоянии ту, которая была на неё так похожа, Астория не могла и не желала. Она вихрем пронеслась по коридору, толкач все двери подряд, пока не обнаружила подходящую спальню — с огромной кроватью и тяжелыми шторами на окнах. Сюда и перенесли несчастных. Уложили на одну постель, напоили — на сей раз почти успешно. Бывшие пленники едва дышали. Олли дергался, метался и успокоился лишь тогда, когда нашёл рукой тонкие пальчики сестры. А та, почувствовав его пожатие, тихо улыбнулась и сразу задышала глубже.
— Надо их кормить, — сказал Роджер, нервно дёргая рукав рубашки.
— Бульон, — сказала Астория, обшаривая ящики массивного туалетного столика.
— Да. Они голодали. Начнём с малого. Я поищу припасы, а ты их карауль.
— Хорошо. Постарайся побыстрее.
Астория нашла, что искала. Ножницы, массивные, с длинными острыми лезвиями, отлично подходили для ее задачи.
— Я нашёл ледник, а там мясо, — радостно сообщил Роджер, появляясь спустя четверть часа. — Ты что натворила, убогая?
— Состригла эту гадость, — ответила Астория, смахивая с подушек на пол остатки волос. — Все равно не расчесать было бы. Не ори, лучше помоги все убрать. Сам же сказал — не время для истерик.
Голова Гейны с коротким неровным ёжиком волос казалась совсем крошечной на больших подушках.
Сама Астория нашла в шкафу чистую мужскую одежду и накинула рубашку поверх платья.
— Его моешь ты, — скомандовала девушка, кивая на Ольберта. — Ванная комната вон там. Все работает и даже тёплая вода есть, прикинь?
— Конечно, есть. Источники же, — пробормотал растерянно Роджер. — А мыть обязательно?
— Он тебе спасибо потом скажет.
— Ой, что-то я сомневаюсь…
— Ладно, для начала его можно обтереть мокрой тряпкой, — сжалилась Астория. — Тащи таз, что ли.
— У меня мясо! — открестился Роджер. — Я в кухне буду. Мой сама.
Девушка закатила глаза. Какие мы нежные! Ну так она тоже не сиделка. Ничего, потом придут в себя и сами помоются. Если придут.
Ольберт очнулся первым. Сел на постели, поглядел на бледную сестру, потом на Асторию, сидевшую на стуле рядом, и потребовал:
— Воды!
Она послушно подала ему стакан. Он треть расплескал, а треть вылил на себя, но пил жадно, торопливо. Второй стакан уже смаковал, внимательно разглядывая девушку.
— Ты Астория, — проскрипел он, осторожно поставив стакан на постель.
— Ага.
— Наша младшенькая.
— Видимо, так.
— Откуда ты здесь? Мы думали, вас убили. Вместе с Андреа.
— Мы были… в другом мире.
Интересно, насколько адекватно звучат ее слова? Самой Астории кажется, что это бред.
— Андреа тоже жива?
— Как бы да.
— Но она там, а ты здесь. Откуда?
— Меня привела девушка с белыми волосами.
— О. Дева озера. А ее призвал рыжий?
— Похоже, что так.
— Забавно. Вот уж не ожидал от него такой прыти. А пожрать есть что-нибудь? И чистая одежда?
Олли оживал на глазах. Его уже почти не шатало.
Девушка на постели тоже широко открыла голубые глаза, но пока молчала — слушала.
— Роджер варит бульон.
— Отлично. Я даже не стану его убивать, пожалуй.
— Ты и не сможешь меня убить, — пробормотал Роджер, плечом толкнувший дверь. В руках у него была кастрюля с бульоном. — Ты слаб как котёнок.
— Я злопамятный, — ответил Ольберт, шевеля носом как заправская ищейка. — И живучий.
— Почему
