Голод Оливера - Тина Фолсом
Оливер прыгнул в машину. Когда мотор взвыл, он вылетел из гаража и помчался по улице.
Костяшки его пальцев так крепко вцепились в руль, что побелели. И снова он медлил до последнего. Однажды он не сможет отойти от края пропасти и сделает неизбежное: убьет кого-нибудь.
Глава 2
Урсула услышала решительные шаги, эхом отдававшиеся в коридоре, и поняла, что это значит. Охранник шел за ней. Каждый раз, когда это случалось, она испытывала страх. После трех долгих лет заточения можно было бы подумать, что она привыкла к этому, но с каждым разом отвращение к тому, что они делали с ней, росло.
Как и страх, страх, что она откажется от борьбы, что, в конце концов, сдастся и потеряет себя, превратится в бессмысленный сосуд, который существует только для того, чтобы служить их нуждам.
Дважды за ночь, а иногда и трижды, они навещали ее. Она становилась все слабее, Урсула чувствовала это. Не только физически, но и психически. И она была не единственной. Другие девочки оказались в такой же ситуации. Все они были китаянками, как и она. Одни молодые, другие постарше. Казалось, для тюремщиков это не имело значения, потому что их интересовала не женская красота.
Ей едва исполнился двадцать один год, когда они поймали ее однажды вечером в Нью-Йорке после вечерней лекции в Нью-Йоркском университете. Это был ее последний семестр, но она никогда его не закончит. Как же она боялась выпускных экзаменов… как старалась угодить родителям! Если бы только у нее сейчас были такие простые проблемы. Теперь они казались такими тривиальными, такими легкими для решения.
Встав с кровати, она схватила каркас и придвинула ее поближе к стене, пряча то, что вырезала на деревянной балке: имена родителей, адрес и сообщение, сообщающее им, что она все еще жива. Каждый день, она добавляла дату в список, ее резьба теперь покрывала практически всю область, скрытую изголовьем.
Она только начала резьбу в этой новой тюрьме, куда ее перевели тремя месяцами ранее по ее же собственным подсчетам. В предыдущем месте такой возможности не было — стены были сделаны из бетона.
Она не знала, почему ее перевезли сюда. Но однажды ночью они просто погрузили все и вся на несколько грузовиков и покинули здание, из которого вели свои кровавые дела.
Когда ключ повернулся в замке, Урсула посмотрела на дверь. Она распахнулась, явив охранника, который пришел проводить Урсулу в комнату, где следующий посетитель уже истекал слюной. Она узнала Дирка — из охранников больше всех на свете ненавидела его. Ему доставляло явное удовольствие смотреть на ее страдания и постоянные унижения.
Для тринадцати или около того заключенных всегда дежурили четверо охранников, если она правильно подсчитала, хотя вампиров в помещении было больше. Верны ли ее подсчеты девушек, она никогда не была уверена; недавно привезли двух новеньких, и прошло много времени с тех пор, как она видела девушку по имени Ланфен.
Неужели она умерла? Неужели они, наконец, выжали из ее хрупкого тела слишком много? Урсула содрогнулась при этой мысли. Нет, она не могла сдаться. Она должна была бороться и надеяться, что ее каким-то образом спасут.
— Твоя очередь, — склонив голову, приказал Дирк.
Она подчинилась, как всегда, переставляя одну ногу за другой, зная, что он использует любые средства, чтобы убедиться, что она выполнит его приказ. А методов у него было предостаточно. Ей довелось испытать каждый из них, и она могла с уверенностью сказать, что ни один ей не нравился.
Когда она прошла мимо него с высоко поднятой головой, то почувствовала, как его тело дрогнуло. Потом его губы оказались у ее уха.
— Мне больше всего нравится смотреть на тебя. У тебя больше духа, чем у всех остальных вместе взятых. Это делает зрелище намного более захватывающим. Говорил ли я тебе когда-нибудь, как это меня возбуждает?
Холодная дрожь отвращения пробежала по ее спине.
— Всегда приходится дрочить сразу после этого.
Урсула закрыла глаза и подавила подступившую к горлу желчь. Как он смеет дразнить ее тем, что, как он знал, было неосуществимо для нее и для каждой женщины, которую они похитили?
Когда она повернулась и сердито посмотрела на него, он рассмеялся.
— Ах, я совсем забыл, ты ведь не можешь кончить, да? Несмотря на возбуждение, которое мы позволяем тебе ощущать, ты никогда не достигнешь оргазма. Очень жаль.
Недолго думая, она плюнула ему в лицо.
— Больной ублюдок.
Он медленно вытер слюну с лица, глядя на нее горящими красными глазами. Всего через секунду его клыки опустились. Затем Дирк тыльной стороной ладони ударил ее прямо по щеке, заставляя голову откинуться так сильно, что Урсула испугалась, что он оторвет ее голову с плеч.
Боль пронзила ее, чувство, которое она научилась терпеть в большей степени, чем считала возможным. С вызывающим блеском в глазах она поняла, что он больше не причинит ей боли. Урсула была слишком ценна для них. Он не мог убить золотого гуся. Его предводитель заколол бы его за это, даже не задумываясь.
Дирк изо всех сил держал себя в руках — она видела это в отблесках его красных радужек и в том, как вздулись жилы на шее. На мгновение она почувствовала, как ее захлестывает гордость. Она сделала его.
«Один-ноль в пользу человека».
— Берегись, Урсула, когда-нибудь ты за это поплатишься.
— Не сегодня, вампир.
Потому что сегодня вечером ее ждал клиент. И он хотел, чтобы его товар был безупречен. В конце концов, он заплатил за это высокую цену.
Урсула подслушала разговор охранников о суммах денег, которые переходят из рук в руки, и была потрясена. В то же время, это заставило ее осознать, насколько ценной была каждая из женщин, которых они держали. И что они не могут позволить себе потерять ни одной. Это давало ей некоторый рычаг.
Урсула повернулась и пошла впереди него, едва удерживаясь, чтобы не коснуться щеки, дабы успокоить боль. Она не доставит ему удовольствия показать, что ее плоть все еще болит от его сильной пощечины. Для этого у нее было слишком много гордости. Да, даже спустя три года, она ее не исчезла. Это было то, что поддерживало ее, что подпитывало ее непокорность.
— Голубая комната, — приказал Дирк за ее спиной.
Она повернула за угол и направилась к
