Госпожа Орингер - Алек Д'Асти
– Прежде всего я твоя старшая родственница, так что не ори и веди себя примерно, мой мальчик. Угомонись.
Жар, атакованное пылающей волной нутро, выгнутые кости… и снова рычащие вопли Орингера:
– Колбасит и колбасит! Я ее в госпиталь, а эти, эскулапы хреновы…
– Ти-хо, Борх. Звуки тревожат ее.
– Все по схеме у них! Метаболические, чистка, анестетики шпарят, а ей только хуже!
Снулую тушку расплавили огненной дугой, со скрежетом вывернули спиралью и снова дернули в полукруг.
– Борх, замолчи. Ты мне мешаешь. Конвульсивные… тихо, тш-ш-ш, еще чуть-чуть, девочка.
– Лаура, ну что ты там возишься с этими пластинками?! Какие, нахрен, анализы? Резче, ну!
– Пошел вон.
– А?!
– Принеси из подвала желтый контейнер.
– Угу.
Жар, ударившие в голову звуки шагов, пламя, огненная дуга. Легкие шорохи, прохлада на глазах. Приятный шепот:
– Так лучше, да, моя хорошая? Что у нас тут? О-о-о, вот это до-о-оза. Как ты живая еще? Мо-о-ощное сердце. Анестетики… м-да, как все грустно – обкололи-то тебя, как назло, опийным антагонистом. Больно? Еще бы. Все жилки вытянули. Сейчас, сейчас, тш-ш-ш. Сейчас будет легче. Лучше слегка заиндеветь, чем обуглиться, правда?
Огненная дуга замерла неловкой серой раскорякой, зашипела, остывая… и вновь грохот, скрип, бас:
– Лаура, блин! Нет там никакого желтого ящика! Синенький только.
– Фиолетовый.
– Чего?
– Неважно. Выйди, Борх! Приготовь теплую воду, пару маленьких и одно большое полотенце. Живо.
– Но я могу помочь… почему нет?
– Вон!
– Понял, понял. Виноват, ухожу исполнять.
Тишина. Синий флакон, бликующий острыми стрелами. Прохлада по венам. Пепельный привкус на языке. Шипящие угли в груди. Зола. Ледяные капли на висках. Слабость. Дрожь.
«Как меня зовут? Как меня… А-ри-тэ. Холодно. Почему так холодно?..»
* * *
Аритэ глубоко вдохнула и открыла глаза. По белоснежному потолку над ней скользнул солнечный зайчик, подсветил темную древесину мощной балки, игриво коснулся люстры-цветка и погас.
Синяя медицинская капсула, приютившая Аритэ, была полностью раскрыта и помаргивала зеленым по краям нежных лепестков.
Небольшая комната порадовала распахнутым окном, широким подоконником и полосатым домотканым ковром. Дальний от капсулы угол занимал объемный рыжий диван и круглый столик. Рита села и с интересом прищурилась – на его светлой столешнице притулился поднос, накрытый салфеткой.
Капсула дрогнула, чуть наклонилась, высадив пациентку, поддерживая ее дополнительной лопастью.
На трясущихся ногах, шелестя серой пижамой, Аритэ кое-как добралась до дивана, рухнула на него и, потянувшись, приподняла салфетку с подноса. Пузатый чайник, парочка небольших контейнеров и забавно зеленый то ли фрукт, то ли овощ выглядели многообещающе. Кружка была большой, отвар из чайника ненавязчиво сладким, тишина вокруг упоительной, диванные подушки бархатистыми, толстый ковер нежно-пушистым… а шаги со стороны двери, нарушающие утреннюю идиллию, бодро-упругими:
– Оба-на! Трупик зачуханный выполз.
Рита прикрыла глаза, не обращая внимания на вошедшего без стука Борха, и с наслаждением сделала еще один глоток.
– Слышь, Лаура? Трупик, говорю, вылез! Видать, неглубоко закапывали. Где наши зонды дезинфекторы, а? Антисанитария же!
Аритэ вдруг резко подкинуло. Кружка с отваром шлепнула ей на брючину мокрую кляксу, маленькое блюдце свалилось с подлокотника на ковер, подушки тонко скрипнули – оккупировавший половину ее дивана Борх поерзал немного, угнездился и вытянул ноги, оглядывая застывшую с кружкой подопечную. Насмотревшись, он цокнул и подытожил:
– Бледня́ бледне́й. Откармливать и выгуливать.
Аритэ наклонилась к столу, поставила кружку, внимательно рассмотрела загадочный зеленый плод, идентифицировав его все же как фрукт, и нахмурилась – соответствующих вилки и ножа на подносе не было.
– Забе-э-эй, – хмыкнул Орингер, на удивление легко считав причину ее замешательства, и подначил. – Тебе точно тридцать три? Хм, а сейчас кажется, что шестнадцать. Папочка не видит. Ешь.
Аритэ мотнула головой:
– Нет, спасибо. В другой раз.
Борх кивнул, поднялся на ноги и прошелся до окна, попутно разъясняя гостье:
– Мы еще неделю-другую перекантуемся здесь, в гостях у моей тетки, Лауры. Она медик, присмотрит за тобой, прокапает. Потом отправимся в стан. Вилок и ножиков я тебе пока никаких не дам, а то мало ли, может ты, как мамаша твоя, покойная, почикаешься. Ларь со шмотками в коридоре. Еще могу зеркало сюда приволочь и шкаф, если нуж…
– Моя мамаша, – монотонно, густо, совсем без сипоты перебила его Аритэ, продолжая напряженно рассматривать фрукт. – Как-то под вечер… захотела выставить меня из дома, но я не ушла – цеплялась за ее халат, а после и за все, что попадалось мне под руку. Волосы, руки, ноги, пояс, подол. Тогда она схватила меня за прикольные косички, оторвала от себя, запихнула в тесный кухонный шкаф, а сама привалилась к нему спиной и порезала себе руки белой сетью. Сетью, а не каким-то глупым ножиком, командующий.
Орингер сунул руки в карманы, присел на широкий подоконник и прислушался – за окном раздавался тихий шелест воды – Лаура поливала куст нежно любимых ею розовых пионов.
Аритэ встала с дивана, покачиваясь, вышла в коридор и с грохотом откинула с ларя крышку. Отыскав завернутый в кружева раскладной нож, она щелкнула им, придирчиво осмотрела со всех сторон и вернулась на диван.
Борх понаблюдал, как она аккуратно снимает с фрукта кожицу, и протянул:
– Да-а-а, шкаф тебе и правда ни к чему. У тебя уже есть один. Тот самый. Кухонный. До сих пор в нем сидишь, никак вылезти не можешь. Кстати, – он снова подошел к притихшей Рите и присел перед ней на корточки. – Я знаю, что у тебя платежные точки в ладонях и отдельный от твоей уродской семейки счет «Алемар Ноэми Аритэ Нотбек», который тебе оставил твой высокомерный дед. Целое состояние. Так вот. Серая планета до отказа нашпигована дилерами всех мастей, но имей в виду – купить дурь ты здесь не сможешь. Я чрезвычайно вежливо объяснил всем торчкам и транковозам на этой и соседних планетах, что иметь с тобой деловые отношения им не следует. Сбегать от меня тоже не рекомендую, а то знаю я эти ваши бабские штучки – «спасите, караул!» – защиты просите, а потом – шур! И след простыл. Я отвечаю за твою сохранность и не желаю прочесывать пустоши в поисках твоего шустрого задика, ну-у-у или его фрагментов. Снова наблюдать, как ты подыхаешь, выламываясь, я тоже не хочу. Поняла?
Аритэ доела фрукт, оказавшийся приятно маслянистым на вкус, подняла на Борха глаза и кивнула:
– Тихая комната, мой боевой костюм в прозрачном контейнере, пара-тройка книг и скоро ты забудешь о моем существовании. Никаких жалоб на меня со стороны персонала ты не услышишь.
– Чудненько! – с готовностью протянул ей пятерню Борх и улыбнулся, ощутив неожиданно крепкое пожатие в ответ. –
