Пеликан - Алек Д'Асти
– Леди Элика?
– Полагаю, не совсем она…
Выпуклая капля дрогнула и растеклась по стеклышку, раскрываясь темно-красным, глянцевым.
Принюхавшийся к пробе Стерх озадаченно нахмурился, уложил стеклышко на стол и недобро покосился на застывшую у ширмы пациентку. Элика сделала вид, что не заметила его взгляда, и продолжила рассматривать красную точку на своем пальце. Палец был непривычно большой, а точка – маленькая.
Доктор заложил руки за спину и прошелся по комнате. С закрытыми створками высоких окон, в отсутствии сквозняков она казалась почти уютной.
– Ради чего? – сразу с интересующей его темы начал разговор Стерх, но леди легко уловила суть вопроса и сердито пробормотала в ответ:
– Вам разве не известно понятие «преданность»?
– Отчего же, наслышан, – прищурился на нее доктор. – Преданность кому, позвольте узнать?
– Семье, – в замешательстве прояснила неразумному древнему Элика. – И моему народу. Война уже много лет забирает жизни. Вы были на северном побережье? Сожженные драконами сады, люди, превратившиеся в пепел! Смерть, распри, разрушение…
– Но-о-очью… – зло протянул Стерх, уставившись в потолок. – Ночью очень полезно спать, милый друг, а не зачитываться глупыми книжками и хрониками.
– Вы… – задохнулась от обиды леди. – Как вы смеете! Они не… Я…
– Преданность, – едва не по слогам, с отвращением отчеканил древний. – Преданность предполагает любовь. В разных вариациях. Вы чувствуете любовь? Она переполняет вас? Или, может быть, она сквозит из того бокового окна, выбранного для осуществления будущего акта… любви. К семье и народу, – он вдруг ощерился, глянув исподлобья, и зашипел. – Ос-с-стрые черные камни у кромки воды будут залиты не любовью, уверяю вас, а исключительно кровью, поверьте. Вашей душистой кровью. У меня большо-о-ой опыт в подобных вопросах.
– В вопросах любви или преданности? – приподняв бровь, язвительно уточнила Элика. – Ах, нет. Мы ведь уже сменили тему и обсуждаем лужу, которая после меня останется. У вас большой опыт в этих вопросах?! Охотно верю!
Проколотый палец вновь закровоточил. Леди сердито облизнула его, ощутив на языке легкую солоноватость, подняла голову и вздрогнула.
Стерх смотрел на нее неподвижно, оценивающе, холодно. Черно.
У Элики в голове промелькнула невероятно привлекательная мысль – он мог бы ей помочь. Избавить от бокового окна и острых камней. Спасти. Быстро и почти безболезненно, но Доктор хмыкнул и очень медленно подошел к леди, прошептав ей в глаза:
– Даже не думай.
– Разве врачи не должны спасать своих пациентов? – в тон ему ответила Элика. – Мучения, боль, страхи… все уйдет. Я уйду. Больше никогда и ничего не буду чувствовать. Это мой долг и…
– Долг. Еще один расплывчатый термин, – со смешком отвернулся к столу Стерх, убирая флаконы и стеклышки в свой темный саквояж. – И чем старше я становлюсь, тем сильнее он расплывается. Туман. Сплошной туман. Итак, – он снова выпрямился перед погрустневшей пациенткой и ознакомил ее с диагнозом. – Синяя магия Заречной необратима. Я, как врач, предоставлю тебе очень ценную возможность в полной мере прочувствовать любовь окружающих. Ты поймешь, что такое преданность. А после – поговорим.
– С кровавой лужей? – раздраженно фыркнула леди, обхватив себя руками.
– Пусть так, – кривовато улыбнулся доктор и вдруг фамильярно подмигнул ей. – У меня большой опыт обращения с… подобной субстанцией. О, я уже совершенно безобразно опаздываю на следующую встречу! Чудесная получилась беседа, вы идеальный собеседник. Благодарю вас, леди Элика. Прощайте.
3. Фамильяр
Хрупкие молодые голуби довольно быстро его разочаровали, а вот отблески луны на крыше темной башни показались любопытным явлением. Ловить их когтистой лапой было почти весело.
Лай привстал, уцепившись за тонкий шпиль, и прищурился на залив. Корабли драконов должны были прибыть с рассветом. Грифон презрительно выдохнул – алая полоса горизонта наверняка растворит своим величием красные паруса жалких человечков.
Холодная вода океана оголила острые черные камни внизу, у подножия. Темная башня вдруг ожила – из ее каменного бока высунулась растрепанная голова и зачем-то основательно рассмотрела окрестности. Лай озадаченно приподнял чуб. Дочь госпожи уже не пахла муторной травой и теплой молодой кожей. Скорее кисленькой боязливой решимостью.
Из глубины своего насеста грифон услышал шум, хлопанье крыльев и отчаянно-протестующее: «Э-э-э», – сорвавшееся в хриплые стоны.
Боковое окно вдруг выплюнуло укутанную в светлое фигурку.
Лай еще более озадаченно моргнул. Элика не умела летать. Он знал это абсолютно точно. Почти мгновенно последовавший звук глухого удара только подтвердил эту его убежденность.
Башня перестала шуметь и гаркать.
Лай прикрыл беловатые глаза и с наслаждением выслушал шепот залива. По стенам и изгородям шебуршали развешанные людишками разноцветные тряпки, слегка нарушая этот идеальный фон – черный загривок грифона раздраженно приподнялся.
Снизу чувствительно потянуло кровью.
Лай расправил узкие крылья, подхватив ими восходящий поток воздуха, чуть поборолся с ним, заигрывая с обтекающим башню сквозняком, и легко спланировал к подпорченной фигуре.
Остывающая леди зачем-то неподвижно уставилась в еще не проснувшееся беззвездное небо. Лай хотел составить ей компанию и тоже поглазеть, но вдруг судорожно дернулся, вытягивая шею. Его беловатые радужки налились холодной бирюзой тяжелого взгляда госпожи Рифы, теряя поперечный зрачок.
Грифон медленно положил когтистую лапу на белое горло Элики и чуть продавил, ощутив похрустывание сломанных позвонков – звук безнадежно испорченного, ранее живого механизма. Лай убрал лапу и строптиво мотнул головой, прогоняя госпожу. Подобное общение не приносило ему никакой пользы, лишь беспокойно тянущее изнутри чувство, похожее на боль.
Кромка воды затрепетала мелкими волнами.
Грифон ощерился, но тут же вновь уселся столбиком – темная фигура в высоких сапогах была ему хорошо знакома, разве что вкусно пахнущего саквояжа при докторе не было. Пронизанный силой древний почему-то отказался вновь играть в гляделки, осмотрел тонкое тело, лежащее у его ног, и двинулся в сторону замка. Лай торопливо последовал за ним, с любопытством принюхиваясь – нечеловек задумал увлекательное. Скорость его перемещения и вовсе приводила грифона в состояние, близкое к экстатическому восторгу. Узкие крылья Лая неистово чиркали на ходу по каменным стенам замка, когтистые лапы мощно отталкивались, царапая ступени и кое-где продырявив ковры. Стерх же двигался бесшумно, деликатно и всегда на шаг впереди.
Синие дымные змейки тревожно закрутились, перемешиваясь, и с легким шипением пропустили черную пару в уже бывшие покои бывшей же леди Элики…
Грузная белая туша неподвижно лежала у стола.
Лай подумал, что крикун издох, наконец, но не случилось – услышав шорохи, Рихард медленно поднял голову, блеснув на гостей круглым глазом и неловко поднялся на ноги. От его сероватой кожистой лапы куда-то под стол тянулся золотистый шнур. Пышные кисти на нем были уже изрядно пожеваны, но перекусить привязь и вырваться Рихард так и не сумел. Грифон презрительно выдохнул.
Стерх быстро прошелся по комнате, захрустев осколками склянок на
