Пеликан - Алек Д'Асти
– Так намного лучше, благодарю, – негромко отозвался таинственный голос. Дальний угол погудел неразборчивым тенорком, соглашаясь.
– Леди Элика, – чуть более настойчиво попросил Стерх, перебирая в саквояже аккуратные кофры с инструментами.
– Не думаю, – вновь сипловато отказалась ширма, но тут же решительно выдохнула. – Впрочем, вам судить…
Услышав легкие, будто боязливые шаги, доктор поднял голову от своего саквояжа и застыл.
Давний конфликт госпожи Рифы с Заречной старухой разрешился самым неожиданным образом. Синие дымные дорожки злопамятной ведьмы, щедро перемешанные с мельчайшей пыльцой Перевертыша, превратили угловатую старшую дочь повелительницы грифонов во вполне себе стройного, изящного юношу.
Породистый тонкий нос, печальные темные глаза, острые черты худого лица были явно списаны с прежнего образа, а вот роскошную черную копну волос уже успели остричь, выставив маленькие оттопыренные уши на всеобщее обозрение.
Стерх учтиво склонил голову, приветствуя своего нового знакомца, и, не сдержавшись, улыбнулся – яркий шелковый халат висел на преобразившейся Элике смешной, съежившейся тряпочкой. Оглядев запунцовевшего, поникшего юношу, доктор воспрял духом и очень легко, практически играючи набросал в уме схему будущего лечения. Причем, не только для самой леди, но и для всего ее очаровательного окружения.
В двух актах. Первый – для Элики, второй – для обывателей. Выживших обывателей, естественно.
2. Элика
Рихард весь день был слегка не в себе – ходил из угла в угол, шлепая кожистыми лапами, и поглядывал на притаившуюся за ширмой Элику маленькими глазками. Слегка не в себе. Его самообладанию можно было позавидовать. Пеликан…
Необычное альтер эго для высокородной леди. Пузатое, гадливое, громкое. Особенно, если учесть, что многочисленной родне в фамильяры достались изящные грифоны. Мелкие, писклявые, скверно летающие, но грифоны.
Впрочем, Рихард оказался исключительно умен и даже склонен к дрессуре. Дрессуре своей высокородной хозяйки. Элика довольно быстро усвоила несколько несложных выражений на птичьем языке и выдавала ему приемлемые порции рыбьих тушек без промедлений. Способ сервировки пока что оставлял желать лучшего, но Рихард был не только умен, но и милостив к чужой неловкости, что существенно отличало его от остальных обитателей треугольного замка.
Босые ноги совсем заледенели, но леди лишь плотнее запахнула на себе любимый халат, расшитый огненными звездами. Элика все никак не могла привыкнуть к тому, что он стал ей настолько мал и тесен – узкий подол теперь совершенно неприлично обнажал лодыжки. Все кости вытянулись, поднывая, а тяжелая, длинная коса напротив – превратилась в несуразные кудряши, щекочущие шею.
Элика схватилась за коротко остриженную голову. Сердце почему-то молотило прямо в виски, хотя леди уже почти успокоилась. Почти. С самообладанием у нее дело обстояло немного хуже, чем у Рихарда.
Портьеры раздувало холодными, ленивыми пузырями. Перевертыш вынимал внутренности навязчивой, приторной вонью. Элику непрерывно тошнило. То ли от мерзкого запаха, то ли от залпом выпитых с утра снадобий. Осколки пустых, бесполезных склянок до сих пор стеклянной горкой поблескивали на полу. Воспоминания тоже поблескивали. Стеклянной горкой где-то в глубине души.
Сегодняшнее утро началось рано и серо-пасмурно.
«Или уже вчерашнее? Который час? Не понимаю…»
Леди стала юношей во сне – Заречная ведьма таким образом выразила ей свое расположение и симпатию. Боли не было, лишь неприятное, странное ощущение в паху после пробуждения. Чужое лицо в зеркале.
Чуть позже Элика кричала. Или выла.
«Поди разбери эти тонкости…»
Рихард в панике бегал по комнате и зачем-то жевал кисти на портьерах, подергивая головой.
А потом к леди пришло осознание: «Договор с драконами! Все из-за него!» – и тошнота после. Грудь и легкие схватило ледяным панцирем, поджимая.
Ящики стола были в мгновение разворочены. Ценные свитки охапкой свалились на ковер. Письма, стихи, баллады, рисунки, схемы интересных устройств с бисерными пометками без сожаления полетели в камин. Несколько бумаг Элика и вовсе разодрала в клочья – у высокородной леди неожиданно прорезался хоть какой-то темперамент. Вернее, у высокородного принца.
Нужный свиток нашелся нескоро и был приятно шершавым, розоватым, совсем свежим – копия с договора, сделанная самой же Эликой на плотной бумаге с выпуклыми оттисками крылатых силуэтов.
Недавнее мирное соглашение с драконами, заключенное после кровопролитной десятилетней войны гласило:
«Благоденствие наших земель… произрастет любовным союзом сильных молодых сердец… объединив стяги рождением наследника. Дитя великих народов станет властелином… Третьего дня сего месяца нити судьбы Принца грифонов и Принцессы алых драконов будут скреплены законным браком воедино и навсегда…»
Элика не смогла дочитать последний абзац. В этом уже не было необходимости. Заречная старуха выбрала идеальный момент для атаки.
Объединение земель. Наследник двух родов. Принцесса алых драконов – единственная дочь господина Акона, повелителя драконов. Принц грифонов – старший сын госпожи Рифы. Без указания имен.
Старшим сыном госпожи Рифы в одно мгновение сделалась долговязая Элика. С фамильяром в виде крикливого пеликана. Бесплодная с рождения и навсегда. Вряд ли такой принц устроил бы господина Акона в качестве зятя. Заключение мирного договора с воинственными и жестокими драконами оказалось под угрозой срыва…
Леди сжалась в своем кресле, подрагивая. Ноги и руки торчали из халата отвратительно и нелепо.
Визит матушки разразился бурей. Казалось, весь треугольный замок покачнулся и скособочился. Отрезанная одним движением черная коса полетела в узкое, боковое окно. Взбешенная госпожа Рифа обрила бы новоиспеченного сына наголо, но Рихард решил, что и неровной стрижки с его подопечной было уже довольно. Его раскатистое, протестующее: «Э-э-э!» – сопровождаемое хлопаньем мощных крыльев, разнеслось на всю округу.
Черногривый Лай отчего-то не стал вмешиваться в развернувшийся семейный скандал. Посверлив пеликана, а после и госпожу со свитой задумчивым взглядом, он разочарованно тряхнул блестящим чубом и ретировался. Расплодившиеся под крышей голуби интересовали его гораздо больше, чем какие-то там человечьи драмы. Грифон.
Элику тогда со всех сторон захлестнула нескрываемая враждебность во взглядах прислуги, брата Итона – уже не единственного, а младшего сына госпожи Рифы, и многочисленных сестер. Еще бы. Они уже примеряли роскошные наряды, сшитые к грядущему празднику, а тут такая оказия. Пеликан.
Ночь сгустилась матовым туманом, похитив звуки. Леди села ровнее и вытерла мокрые щеки рукавом, даже не подумав оглянуться в поисках платка. Боковое окно представлялось ей единственным способом разрешить эту непростую ситуацию, но она все медлила, рассматривая свой куцый халат, ширму и улегшегося ей на ноги, горячего, пушистого Рихарда.
На лестнице раздались торопливые шаги. Рихард недовольно зафыркал, прислушался, но тут же снова притих. Леди нахмурилась, вытащила из-под его тяжелого пуза согревшиеся ноги и с любопытством выглянула в тонкую щель между листами плотной, узорчатой бумаги.
Доктор Стерх. Внимательные черные глаза.
