Волшебница на грани (СИ) - Петровичева Лариса
Ладно. Надо поискать способ связаться с королем и рассказать ему о планах сына. Конечно, его величество мне не поверит. А мне нечем будет подтвердить ни свою магию, ни свои слова.
Принц придаст лицу невинный вид и скажет, что сумасшедшая пытается его оклеветать. С учетом того, что я ничего не знаю об этом мире, сумасшедшая из меня выйдет — просто загляденье. Король лишь махнет рукой, а меня… правильно. Прикопают в саду.
Кажется, этот финал поджидал меня везде, куда ни ткни.
Я вздохнула, подошла к зеркалу. Да, выгляжу неважно. Растрепанная, усталая, с синяками под глазами. И расчески нет, чтобы привести себя в порядок хоть чуть-чуть. Впрочем, открыв один из ящичков туалетного столика, я обнаружила и расческу, и множество баночек и кисточек с местной косметикой, и настроение потихоньку стало улучшаться.
В причесанной голове и мысли аккуратнее, что ли…
Я не сразу поняла, что случилось с зеркалом. Вроде бы только что в нем было мое лицо: кареглазое, улыбчивое, с привычным загадочным выражением. Маска, которую я привыкла носить.
И вдруг его не стало. Отражение изменилось, и я увидела ту комнату, в которой мог бы страдать какой-нибудь очередной узник замка Иф. Темные стены, заросшие грязью и паутиной, топчан, застеленный потертым и заплатанным одеялом, крошечное окошко у самого потолка, от которого не свет, а только издевательство. В тот же миг прямо передо мной возник…
— Генрих? — оторопело спросила я. Человек, который с испуганной надеждой смотрел на меня, был копией того принца, который приволок меня в этот мир. Но откуда у него клочковатая борода, растрепанные отросшие волосы и совершенно убогое тряпье вместо одежды.
— Вы меня узнали? — ахнул человек. — Слава всем святым! — он прижал ладони к зеркалу и взмолился: — Спасите меня!
— Генрих… вы что там делаете? — удивилась я. — Что с вами?
— Спасите меня! — повторил принц. — Вы… вы можете! Вы великая волшебница, если зеркало ожило рядом с вами!
— Подождите! — я вскинула руку. — Что вы там делаете? Как вы туда попали?
— Не верьте моему двойнику, — прошептал Генрих. — Он занял мое место… он заточил меня в зеркале своей магией. Не верьте ни единому его слову!
Ничего ж себе… Я машинально провела расческой по волосам. То есть, настоящий принц Генрих томится в заточении, а его двойник неплохо устроился во дворце. И лже-Генрих, к тому же, умеет колдовать.
Это было плохо. Очень плохо.
— Но чего он хочет? — спросила я. Во взгляде принца засветился настоящий ужас.
— Убить моего отца, — ответил он. — И начать войну.
Спустя несколько мгновений зеркало погасло. Только тогда я окончательно осознала то, о чем говорил настоящий Генрих.
Я волшебница? Настоящая волшебница, если зеркало ожило рядом со мной?
Я нервно запустила пальцы в волосы. Голова, кажется, готовилась треснуть. Какой-то час назад я была в своем офисе и собиралась пойти перекусить. И вот я в другом мире, где существует магия, и в зеркалах заточены прекрасные принцы.
Невозможно. Невероятно.
Если Андерс сумел вытащить меня из моего мира, то и своего отца он вполне способен отправить на тот свет без моего участия. С таким-то могуществом!
Значит, зачем я ему нужна?
Чтобы свалить на меня убийство его величества, а самому остаться чистенькими. Я представила скорбящего принца, который убивается над гробом родителя. И подписывает указ о казни проклятой ведьмы, которая загубила короля.
Со мной-то уж точно никто не будет церемониться.
Я едва не расплакалась. Вот уж попала, так попала! Во всех смыслах!
Несколько минут я ходила туда-сюда по комнате, а потом поняла, что надо поужинать. Невозможно одновременно есть и волноваться, а с едой ко мне придет и решение.
Хоть какое-то, но придет.
Открыв дверь, я вышла в коридор и увидела молодого мужчину в темно-синей форме, который стоял прямо напротив двери. Заметив меня, он тотчас же подхватил ружье, направил на меня и звонко воскликнул:
— Миледи, немедленно вернитесь!
Я ошарашенно отступила назад. Получается, я не гостья, а пленница?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Хорошо, хорошо, — миролюбиво сказала я. Меньше всего мне хотелось, чтобы охранник нажал на курок. Лишние дыры в организме до добра не доведут. — Скажите, пожалуйста, а почему мне нельзя выходить?
— Его высочество Генрих велел вам оставаться в ваших покоях, — нервно отрапортовал охранник. Похоже, он боялся меня не на шутку.
— Хорошо! — кивнула я и улыбнулась как можно ласковее. — А можно мне поужинать?
В потемневших глазах охранника появилось облегчение. Похоже, этот парень думал, что я способна испепелить его или превратить в лягушку. А тут всего лишь поужинать…
— Можно, — коротко ответил он. — Сейчас.
Ну вот и прекрасно. Хотя бы поесть дают. Не прост этот Андерс, ой непрост. Хотя я бы тоже спрятала такого гостя, которого вытянула из другого мира, чтобы он убил моего отца.
В общем, надо сидеть тихо. И думать о том, как выбраться отсюда.
Спустя четверть часа в комнату постучали. Служанка принесла поднос, заставленный едой так, словно надо было накормить полк солдат. В большой фарфоровой тарелке дымилась картошка с тонкими полосками мяса, рядом теснились мисочки с соленьями и соусами, а на деревянных шпажках красовались какие-то золотисто-розовые щупальца в компании луковых колец.
Я довольно потерла руки. Голодать не придется. Хоть что-то хорошее было в этом мире. Кстати, надо узнать о нем как можно больше, и поскорее.
Но пообедать я не успела. Когда за служанкой закрылась дверь — в коридоре тотчас же послышались испуганные голоса — зеркало снова засветилось. Я увидела изможденного принца, и мне стало стыдно за свою еду.
— Это правда! — с искренней радостью воскликнул Генрих, сцепив руки в замок перед собой. Тонкие пальцы побелели. — Я боялся, что мне все померещилось! Но вот… — он дотронулся до зеркала, и вокруг его руки разлилось свечение.
— Да я вот тоже думала, что померещилось, — призналась я. — Как вы себя чувствуете?
Генрих увидел поднос с едой и устало прикрыл глаза. Было ясно, что его так сытно не кормят.
— Теперь у меня есть надежда, — сказал он. — А значит, все хорошо.
— Вы давно там? — спросила я. Генрих вздохнул.
— Четыре года. Поехал на осеннюю охоту, и Андерс заменил меня собой, — он тоскливо усмехнулся. — Представляете мой ужас, когда я увидел перед своим конем самого себя! А потом я почувствовал, что падаю, и очнулся уже в этой келье.
Я увидела засечки на стене: Генрих отмечал дни в заточении. Количество впечатляло. О чем он думал, сидя в этой каморке, на что надеялся?
Мне стало жаль его чуть ли не до слез. И за этой жалостью вдруг проступила решимость.
Я не поняла, как все получилось. Просто подхватила с подноса шпажки с щупальцами и протянула Генриху. Шпажки погрузились в зеркальную гладь, по комнате прошел ледяной ветер, и Генрих схватил их с другой стороны зеркала.
— Невероятно! — воскликнул он. — Великая волшебница! Великая!
От удивления и страха меня стало знобить. Генрих за несколько мгновений расправился с едой и мечтательно проговорил:
— Да, узнаю королевскую кухню. Уму непостижимо! Уже и не надеялся попробовать!
— Вы ешьте, ешьте, — сказала я, протягивая ему тарелку с картошкой и мясом. Что ж, я великая волшебница, которая кормит пленников в зеркалах. Надо будет попробовать одно из заклинаний в той книге, которую я купила в букинистическом для антуража. Заклинания тоже выучила — надо же производить впечатление на клиенток.
Может, какое-нибудь из них сработает на здешней почве.
Генрих опустошил тарелку за считанные минуты, протянул ее мне, и рука принца выскользнула из зеркала, окутанная бледно-розовым туманом. Я взяла тарелку и дотронулась до дрожащих пальцев.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Я могу вас вытащить? — спросила я. Генрих вздохнул и с искренним сожалением убрал руку. На моей ладони остался горячий отпечаток чужого прикосновения.
Мне сделалось грустно.