Валенидовна Колесова - Аптечная ведьма

Когда вновь зазвенел колокольчик, Иеремия лишь бросил взгляд на дверь, но не сдвинулся с места. Анна Камча, владелица салона красоты через дорогу напротив, замешкалась вовсе не от испуга — чего ей-то бояться? — просто оценивала размер моих неприятностей и стоит ли теперь иметь со мной дело.

— Добрый день, — сказала прохладным голосом.

Даже Иеремия слегка кивнул: неудивительно, ведь Анна была живой рекламой своего салона. Перевела на меня взгляд чудесных синих глаз.

— Могу я оставить у вас детей, Мари? У няньки выходной, а мне в налоговую, это на весь день.

— Да, конечно.

— Иван, Ивонна! Ведите себя хорошо! — Анна повернулась, пропуская в двери своих неугомонных близнецов. Эти все делали хором.

— Здра-а-асьте, Мари-ийка! А-антоха та-ам?

— Там-там…

Удивленно покачивая головой, и бормоча: 'Вот не знала, что ты так чадолюбива!' вышла Агнесс. Телохранитель придержал перед ней дверь и закрыл, не одарив меня и взглядом. Ах, бедняжка так расстроен!

— Шикарный мужик.

— А?!

— Шикарный мужик этот дьякон, говорю.

— Заберите себе, — кисло предложила я.

Анна пощелкивала клатчем. Смотрела изучающе:

— Неприятности?

Я повертела рукой в воздухе. Поморщилась.

— Комси-комса…

— Если нужна помощь, у меня есть кое-какие связи. Я ничего не обещаю, но…

— Я вам очень благодарна, Анна.

— Мне не хотелось бы лишиться такого хорошего поставщика. До вечера.

Иногда я думаю, что из Камчи получилась бы настоящая ведьма!

Я выглянула из провизорской на звяканье колокольчика. Лампочка над входом тускло освещала прикрывавшего дверь мужчину.

— Извините, но мы уже закрыты.

— И для меня?

— Дьякон?!

Еле различимый в полумраке аптеки Иеремия смотрел на меня, снимая перчатки. На его черных волосах блестели капли дождя.

— Не ждали?

— Признаться, уже нет, — холодно отозвалась я. Я очень надеялась, что он сумеет переубедить свою патронессу. А когда день подошел к концу, так просто возликовала. Хотя теперь придется тащиться в участок, высиживать многочасовую очередь, терпеть мелкое хамство приставов… Но все это меркнет перед огромным облегчением: не видеть лишний раз Иеремию.

Но вот не случилось. Кто же знал, что его принесет к самой ночи?

Тяни не тяни… Вздохнув, я решительно пересекла торговый зал. Остановилась перед дьяконом.

— Надеюсь, я не обязана целовать вам руку?

— А вам бы этого хотелось?

Ах, как же хочется двинуть по наглой инквизиторской физиономии! Я прошипела:

— Да делайте же свое дело, дьякон! У меня еще уйма работы!

— Я тоже не горю желанием здесь задерживаться.

Я заставила себя не уклониться, когда инквизитор поднял руку. Телесный контакт для проверки вовсе не обязателен, более-менее верный результат дает и близкое расположение объекта… то есть ведьмы… то есть меня. Но Иеремия, к сожалению, работал в контакте.

Коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. Я ощутила холод индикатора и тепло руки, уловила запахи кожаных перчаток и ночного дождя. Прикосновение затягивалось. Я вопросительно вскинула глаза — инквизитор, отняв руку, взглянул на перстень, и вновь прижал его — чуть выше, к виску.

Не то, чтобы я чего-то опасалась…

— Что-то не так? — спросила напряженно. Иеремия смотрел не на меня — на свою руку, точно прислушивался к ощущениям. Пробормотал:

— Все так, но…

У меня упало сердце:

— Что — но?

Его рука, отведя мои распущенные волосы, легла мне на шею, чуть ниже уха. Я приоткрыла рот от изумления. Если бы он чуть двинул пальцами, это бы уже походило на любовную ласку. Но инквизиторская ладонь оставалась неподвижной. Иеремия взглянул на индикатор на левой руке — так другие смотрят на часы, засекая время. Уточнил, не поднимая глаз:

— Травница, вторая ступень, ведь так?

— Да…

Иеремия наблюдал за индикатором, я в упор смотрела на него. Брови нахмурены, косо стриженые волосы частично скрывают левую половину сосредоточенного лица. Я ожидала, что его 'штатское' будет каким-нибудь элегантным костюмом, а инквизитор явился в черной кожаной куртке, из-под которой выглядывала ослепительно белая майка, облегающая рельефную грудь и плечи. На широкой серебряной цепи — парочка амулетов, Если поднапрячься, можно понять, от чего именно защищающих, но наверняка наимощнейших. Темно-синие джинсы дорогой марки, кожаные ботинки. Передо мной стоял спортивно одетый, молодой и — скрепя сердце, я, наконец, признала это — привлекательный мужчина.

Если, конечно, забыть — кто он.

Наконец, индикатор быстро замигал синим цветом. Я не в курсе, что это означает, но Иеремия с удовлетворением кивнул. Натягивая перчатки, обвел глазами аптеку за моей спиной. Мельком взглянул на меня.

— До послезавтра.

Звякнул колокольчик. Я заперла дверь, рассматривая в темном стекле свое отражение. Озабоченное лицо, волосы падают на открытые плечи — я уже переоделась в домашнее… Машинально потирая шею — там, где ее касалась рука инквизитора, немножко покалывало и жгло, словно от горчичника — я пошла в провизорскую. Ночь обещает быть долгой, надо выпить успокоительного.

Я потянулась к полке с чаями, предназначенным для самых дорогих (во всех смыслах) клиентов: налоговой, санэпидстанции, пожарников и…

— Уютно.

Я взвилась в воздух, рассыпав, конечно, при этом драгоценный чайный сбор. А его, между прочим, до следующего урожая теперь не найти! Чудом удержавшись от чертыханья, я круто повернулась к двери. Там, прислонившись плечом к косяку и засунув руки подмышки, стоял дьякон Иеремия. Обводил неспешным взглядом полки, коробки, полотняные мешочки, сохнущие под потолком пучки трав этого лета… Под конец взгляд его остановился на мне.

— Весьма.

Неужели уже наступило послезавтра? Я почему-то ожидала, что он явится так же ближе к ночи. Ответила ему холодным взглядом.

— Счастлива, что вам понравилось. Вы хотели проконтролировать мою работу?

— Именно.

— Как видите, — я развела руками, демонстрируя опрокинутую жестяную коробку и неровный слой измельченной травы под ногами, — контролировать теперь нечего. Но если хотите, можете подобрать с полу. Для анализа в химлаборатории.

— Непременно.

Говорит одними наречиями. Или силовику, кроме мышц и реакции, не пристало иметь еще и развитую речь?

Я начала сметать драгоценный сбор в кучку. Взгляд Иеремии сверлил мне затылок. Не поднимая глаз, я поинтересовалась досадливо:

— Как же вы оставили свою патронессу без присмотра?