Александр Арбеков - О, Путник!
Далекий берег был пустынен. На нём я не заметил ни малейшего движения. Огромное, мутное, стекловидное, зловещее и мёртвое пятно посреди него придавало пейзажу определённую мрачность и рождало смутную тревогу, пробуждало нехорошие воспоминания.
Стол был уже накрыт, мои соратники тихо и неподвижно сидели на стульях вокруг него. Когда я приблизился к компании, все сразу же вскочили со своих мест, глубоко и почтительно поклонились. Я удовлетворённо хмыкнул, сел в кресло, стоящее во главе стола, сделал плавный приглашающий жест рукой.
— Садитесь, господа. Доброе утро.
— Доброе утро, Сир, доброе утро! — почти слаженным хором ответили мне все присутствующие.
Я довольно усмехнулся. Люблю дисциплину и порядок. Люблю, когда соблюдается субординация! Обожаю неподдельные уважение и почтение.
— ШЕВАЛЬЕ, наполните бокалы. У меня есть очень важный тост.
— Сир, — несмело произнёс ПОЭТ. — Может быть, пока ограничимся в потреблении спиртного? У нас имеется одна очень серьёзная проблема, которую необходимо срочно решать. Вы помните?
— Ах, да… Этот ваш «ложный вакуум» и как их там…
— Тёмная материя, Сир, — сухо сказал ПОЭТ.
— Нет, нет, как-то по-другому…
— «Страпельки» или «странные капельки», Государь, — тонко усмехнулся ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
— Благодарю…
— Сир, надо что-то делать! — нервно произнёс ПОЭТ.
— А чего это вы, сударь, больше всех суетитесь и беспокоитесь? Ведь проблема касается нас всех в равной мере!? Не так ли? — с интересом спросил я его.
— У него десять детей, Сир, это только известных Совету, — криво усмехнулась Седьмой Советник. — И множество элитной недвижимости на Глории и на Земле, и рудники на Луне и Марсе. Тот ещё, пройдоха, деляга и шалун. Вития и романтик наш ненаглядный!
— Десять детей!? — искренне удивился я. — Вот это да!
— Ишь, ты! — поразился ШЕВАЛЬЕ.
— Сука, сволочь, шлюха! — Третий Советник злобно глянул на МАРКИЗУ.
— Кобель, идиот, бездарь, импотент! — насмешливо ответила она.
— Что!?
— То самое!
— Хватит! — гаркнул ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Простите нас за несдержанность, Государь!
Я некоторое время задумчиво и меланхолично созерцал славную компанию, потом взглянул на ШЕВАЛЬЕ.
— Сударь, я вам кое-что поручил сделать.
— Ах, да. Извините, Сир! — засуетился юноша, торопливо разливая по бокалам ром.
— Господа! — я встал. — За Победу!
— За Победу! — нестройным хором отозвались соратники, вскочившие вслед за мной.
— А теперь закусим, перекусим, ещё выпьем и затем поговорим о делах наших скорбных, суетных и насущных, — беспечно произнёс я, вгрызаясь зубами в горячую и сочную свинину.
Все стали есть, на некоторое время за столом воцарилось молчание.
— Полковник! — решительно прервал я его.
— Да, Сир?
— И когда же наступит эта самая ваша Тьма, то есть, конец света?
— Через пять-семь дней, Сир. И вообще, уж извините меня, но Тьма не моя, она общая, — мрачно и безнадёжно произнёс ПОЭТ. — Эта зараза накроет и погубит всех.
— Согласен, но частично, — усмехнулся я. — Бог с нею, с Тьмой. Смоемся от неё на другой конец Вселенной через Пси-Порталы. Собственно, о чём я это говорю? На какой другой конец? Вселенная вроде бы бесконечна. Но я в этом очень серьёзно сомневаюсь. А может быть и зря… А, вообще-то ведь Вселенных или Параллельных Миров множество. Есть где укрыться.
— Каков, однако, поток сознания, Сир, — криво усмехнулась Седьмой Советник. — Извините, но откуда у Вас этот пунктик по поводу конечности Вселенной, или точнее — Космоса?
— Сударыня, не о том говорим! Государь, смоемся-то мы, смоемся, а Земля, а Глория? — насупился ПОЭТ. — А ГРАФИНЯ, а ШЕВАЛЬЕ, а БАРОН, а все остальные люди? Нехорошо как-то получается!
— Ну, кого надо, того я телепортирую, не беда, — беспечно ответил я.
— Разве это возможно, Сир? — удивился ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. — Вы способны создавать Порталы для обычных людей и телепортировать даже тех, у кого нет Пси-Матрицы?
— Я теперь многое чего могу. Где же БАРОН? — вроде бы совсем не в тему и не к месту произнёс я, и с досадой посмотрел на далёкий и пустынный берег, помолчал, а потом зло и сердито сказал. — Да шучу я! Всё я прекрасно осознаю и понимаю! Земля — мой дом родной и любимый. Людей, конечно же, жалко, и хороших и даже плохих.
— И плохих, Сир? — протяжно и насмешливо произнесла МАРКИЗА.
— Да, представьте себе! — вспыхнул я. — Живёт где-нибудь на Земле какой-нибудь мерзавец. Убийца, вор, насильник, маньяк, извращенец, душегуб конченный, без чести и совести. И родила от него ребёнка какая-то женщина, пусть даже им же изнасилованная. И вырос этот ребёнок и стал великим писателем, или поэтом, или учённым, или актёром, или врачом, или просто очень хорошим и порядочным человеком. Вот вам и душегуб, достойный презрения и смерти! И, вообще, кто дал нам право решать за всё человечество!?
— Сир, вот и я о том же! — обрадовано произнёс ПОЭТ. — Надо что-то делать! Немедленно!
— Не беспокойтесь, что-нибудь предпримем, — спокойно ответил я. — Ну, а пока между первой и второй перерывчик небольшой!?
— Сир!? — простонал ПОЭТ.
— За Армагеддон! Гори всё синим пламенем! Надоело всё! — беспечно и звонко произнесла МАРКИЗА.
— За надежду! — крикнул ШЕВАЛЬЕ.
— За Армагеддон, который не должен состояться! — улыбнулся ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
— За Армагеддон, который заставляет задуматься, ставит все точки над «и» и очищает! — рявкнул я.
Все, стоя, выпили, потом по моему знаку сели, продолжили трапезу.
— Господа! — услышал я милый моему сердцу голос.
— ГРАФИНЯ! — я поднялся с кресла, подошёл к девушке, взял её тонкую и невесомую руку, с волнением ощутил её нежное тепло, подвёл к столу.
— Господа, представляю вам мою придворную даму. Вернее, представляю её тем, кто с нею ещё не знаком, — я так пристально и хищно взглянул на МАРКИЗУ, что она вздрогнула, побледнела, слегка пошатнулась и опустила свои прекрасные и ясные очи ниц. — И так, господа. Перед вами Графиня Первой Провинции Первого Острова, Сюзерен Четырёх Горных Баронов, Владелица Земель от Первого до Четвёртого Пиков! Прошу любить и жаловать!
— Очень приятно, — ПРЕДСЕДАТЕЛЬ поцеловал у ГРАФИНИ ручку, порозовел и расцвёл на глазах. — Разрешите представиться, Герцог Первой Провинции Третьего Острова!
— Что!? — задохнулась от негодования МАРКИЗА и вскочила со стула. — Ах, ты…
— ШЕВАЛЬЕ! — рявкнул я и вскочил.
— Да, Сир!
— Отведите эту даму в нижнюю каюту. Она явно нездорова!
