Дневник травницы - Канна Шорен
— Я ничего не понимаю в вышивке, но это поразительно красиво, — только и смог вымолвить после минутного молчания Яромир. — Откуда у тебя это? Сама сделала?
— Куда мне! Я иголкой могу разве что штопать и то плохо! Это было когда-то частью приданного сестрёнки, сама своими руками ещё совсем маленькой сделала, — Есения мягко погладила ткань и "птичек" с грустной улыбкой. — Мы с братьями начали собирать ей на приданное ещё до того, как она стала девушкой, знали, что хоть её замуж надо выдать. Она научилась вышивать, едва смогла держать в своих детских пальчиках иголку. И стала лучшей мастерицей, мне кажется, во всём княжестве. Мы покупали ткани и нитки, а Мила творила чудо. А вскоре подарила нам с братьями свои рукоделия. Мне досталась скатерть, брату Деяну — рубаха, а Анастасию она сплела очелье и рушник для священных празднеств.
— Поразительно…. — мужчину явно уже впечатляла семья девушки. — И птицы чудные, никогда таких не видел.
— Это…. Трохилида, если не ошибаюсь в названии. Заморские маленькие птички, они двигаются быстрее стрелы и размером с мой кулак. Я о них рассказывала младшим ещё в детстве.
— Да ну, врёшь! Не могут птицы так быстро летать!
— Могут, не будут же учёные мужи врать!
— Врут!
— Не врут!
За шуточным спором на достаточно повышенных тонах они только спустя длительное время услышали громкий и сильный стук в дверь, заставивший их двоих замереть, как застигнутые врасплох попавшиеся на горячем или воришки-неудачники, или любовники.
Глава 15
Наскоро расправив скатерть и покидав лишние вещи в сундук, Есения, нервно поправляя юбку сарафана и постоянно отряхивая руки, поспешила к двери. Но не успев даже подойти к ней, девушка от суматошности своего поведения чуть не столкнулась с родными, резко открывших вход в дом.
— Есения, всё хорошо?! — обеспокоенно произнесла вбежавшая раскрасневшаяся от мороза Мила, хватая Есению за предплечья и озадаченно вглядываясь в её лицо.
Любой, глядя на девушек, мог твёрдо сказать, что они дети одних родителей. Разве что Мила отличалась меньшим ростом, слегка детским личиком с большими как у совы глазами, обрела более округлые формы из-за закончившейся недавно беременности.
— Конечно, — со смехом произнесла Есения, мягко обнимая сестру.
Прервал их объятия недовольное ворчание потревоженного этими действиями младенца, позже слегка захныкавшего от этого. Мила с лёгкостью распахнула лёгкую дублёнку и высвободила заспанного ребёнка из большого куска тёплой ткани, напоминающего знаменитый пояс из собачьей шерсти. Племянник Есении, маленький чернявый мальчонка с ещё по-детски светлыми глазками воззрился на неё с крайне сосредоточенным для шести месяцев взглядом, а после на свою мать и обратно. И так несколько раз, пока удивление и полное непонимание на юном личике не отразилось там.
— Он, похоже, думает, что я — это ты, — с улыбкой сказала Есения, беря ребёнка на руки. — Снимай верхнюю одежду, я присмотрю за ним.
Мила охнула и принялась суматошно раздеваться, что-то ворча себе под нос. Пока сёстры разговаривали, тихий и скромный Анастасий молча снял верхнее одеяние и с лёгкой полуулыбкой подошёл к протянувшей к нему свободную руку Есении, второй она держала под попу устроившегося сидя племянника.
— Рада, что ты смог приехать, — лишь произнесла девушка, мягко обнимая брата.
Анастасий был другим, не таким, как остальные в их семье. Худой…. нет, его можно сейчас назвать даже тощим. Высокий, отчего ходит, вечно согнувшись как клюка старухи. Костлявые длинные пальцы давно не держали ничего тяжелее книги. Анастасий и в детстве не отличался хорошим аппетитом и силой, но за время учёбы в духовной семинарии стал тенью себя прошлого. Строгие посты, неустанные молитвы по несколько часов на коленях, не поднимая головы, и постоянная работа не делали человека никогда здоровее. Напротив, оглядев брата с ног до головы, Есения заметила его запавшие глаза с сине-серыми синяками под ними, а радужку заволокла лёгкая муть, сделав из серо-зелёных светло-голубые. Девушка невольно вспомнила бабушку свою из той жизни. Старость не сделала её глаза зорче, а, напротив, ухудшила, подарив противную катаракту. Операцию не смогли тогда сделать, с финансами было туговато в семье всегда, в средине девяностых так тем более, отчего бабушка остаток жизни провела, почти не видя мир.
— Ты?.. Как давно ты был у целителя? — брат стыдливо отвёл глаза, разозлив и без того обеспокоенную сестру. — Не иначе как никогда. И никто, кроме меня, тебя не лечил.
— Что случилось? — увидев явно напряжённую сцену между родственниками, Мила поспешила помочь им и разнять, если понадобится.
— Наш брат почти не видит, а к целителю не пошёл! — прошипела девушка, горько и с досадой выдыхая. — Пока подержи. — и передала племянника обратно его матери.
Есения прижала тыльную сторону правой ладони к глазам брата и сосредоточилась на ощущениях, смежив веки. Анастасий дёрнулся от неприятных ощущений, попытался отшатнутся, но девушки крепко держали его по обе стороны за предплечья, не давая упасть или отойти. С пальцев старшей из сестёр начали соскальзывать белоснежные маленькие искорки и прятаться где-то под кожей Анастасия. Есения лишь спустя пару минут закончила, почувствовав накатившую лёгкую тошноту, и отошла от брата немного назад, отпустив его почти одновременно с Милой.
— Медленно открывай.
Анастасий сделал как ему было велено, но это, видно причинило ему боль, отчего тихо зашипел и сильно сощурил глаза. Ему немного времени понадобилось, чтобы привыкнуть к яркой окружающей их действительности. Он часто моргал, глаза даже немного заслезились, но в конце концов начал уверенно, без видного дискомфорта смотреть на мир.
— Как приедешь, обратись к целителю, — поучала его Есения, для пущей картины не хватало, чтобы она младшенького ещё и за ухо оттаскала. — Я лишь на время помогла тебе, через два-три дня снова всё будет как раньше. Ты меня понял? — кивок в ответ. — Ну смотри мне! Я у вашей целительницы ещё спрошу, приходил ты или нет.
Анастасий вздрогнул, ошарашенно взглянув на сестру, а Мила лишь тихо рассмеялась. Есения с детства была старшим детям заменой матери: строила и воспитывала их как могла, обучала грамоте и правилам поведения, рассказывала о чудных местах, что
