Отдана горгулье - Эми Райт
Я заставляю себя поднять телефон и заблокировать новую учетную запись, не читая больше сообщений. Затем принимаю душ, достаточно горячий, чтобы кожа сошла с костей, и тру себя мочалкой, пока не чувствую себя почти чистой.
К тому времени, как я одеваюсь и потягиваю кофе, поджав под себя ноги на табурете у кухонной стойки, Морис выходит из своей комнаты дальше по коридору. Я слышу, как он насвистывает, прежде чем вижу его. Этот звук немного рассеивает туман тревоги в моем сознании. По крайней мере, этого достаточно, чтобы я слегка улыбнулась ему.
Морис зевает и потягивается, почесывая живот, прежде чем налить себе чашку кофе и облокотиться на стойку.
— Тяжелая ночка?
Я качаю головой.
Он бросает на меня долгий взгляд, затем пожимает плечами и открывает холодильник.
— Ты уже поела?
— Не голодна.
Еда — последнее, что мне нужно прямо сейчас. Чего я хочу, так это свернуться калачиком в объятиях Уильяма, закрыть глаза и представить, что мир просто исчез. Но уже совсем рассвело, и он не проснется еще несколько часов.
— Как знаешь, — он занят тем, что достает яйца с беконом и ставит сковородку на плиту. Не оборачиваясь, он говорит: — Вчера вечером шоу прошло хорошо?
— Да, — я почти забыла об успехе премьеры. Это злит меня еще больше. Этот мудак не имеет права мешать с дерьмом одну из лучших вещей, которые произошли со мной за последнее время. — Да. Это было здорово. Вообще, — говорю я, ставя кружку в раковину, — я собираюсь отправиться на несколько ранних репетиций перед сегодняшним выступлением. Увидимся позже вечером?
— Конечно, — Морис машет мне рукой и разбивает пять яиц на сковородку. — Сломай ногу2!
На самом деле сегодня нет никаких репетиций, и у актеров выходной. Но я действительно хочу увидеть Уильяма, даже если все, что я могу сделать, — это сесть рядом с ним и посмотреть, поможет ли мне это почувствовать себя лучше. У меня предчувствие, что единственное, что сегодня успокоит мой стресс, — это его твердое, успокаивающее присутствие.
Итак, я чищу зубы и беру свою сумку, не утруждая себя сменой спортивных штанов и кроссовок, в которых хожу по дому. Сейчас там никого не будет, и когда придет время шоу, я переоденусь в свой костюм. И я ни за что не пойду куда-либо после шоу. Не сегодня. Сегодня вечером я позволю Уильяму отнести меня обратно в квартиру, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы убедить его остаться, чтобы я могла взорвать его чертов мозг!

22
Джесси
Сетос подстерегает меня, когда я собираюсь открыть дверь в башню Уильяма.
— Джесси, ты рано пришла. Можно тебя на пару слов?
Его тон хитрый, как у лисы, которая заметила мышь, но он всегда такой. Я отмахиваюсь от этого и следую за ним обратно в Большой зал, на уровень ниже вестибюля. Театр закрыт, поэтому в зале пусто, и мы занимаем места на двух черных кожаных диванах напротив друг друга. Я зажимаю ладони между колен и стараюсь не ерзать. Я бы предпочла быть на башне с Уильямом, но не могу позволить себе злить Сетоса, не тогда, когда он дал мне шанс на прослушивании на эту роль, когда ни один другой продюсер не рассматривал меня.
Он изучает меня своими кошачьими глазами, и кончик его хвоста подергивается у ножки дивана.
— Отзывы о премьере были замечательными.
Я немного расслабляюсь. Возможно, он просто хочет, чтобы кто-нибудь послушал, как он хвастает по поводу того, насколько прекрасно его шоу. это действительно отличное представление, и он должен гордиться.
— Это замечательно. Тогда мы продлим показ? — в первоначальном контракте говорилось, что шоу может идти еще три-шесть месяцев, если первоначальный отклик будет хорошим.
Сетос кивает.
— Я думаю, мы так и сделаем, но это не то, что я хотел обсудить с тобой.
Я жду, надеясь, что он не собирается сказать, что мое выступление было ниже стандартов.
— Почти во всех обзорах упоминается твое соло, — говорит он. — Это было блестяще. Ты была блестяща. Я должен сказать, что ты стала настоящей находкой.
Я временно потеряла дар речи. Это не то, что я ожидала от него услышать.
— С-спасибо, — заикаюсь я, и ладони потеют, хотя новости, кажется, хорошие.
— Я хотел бы заключить новый контракт, привязывающий тебя к Большому театру. В обмен на эксклюзивность я позабочусь о том, чтобы ты получала главные роли в любом спектакле, поставленном на сцене в течение следующих пяти лет. У меня уже есть на примете несколько ролей, которые, как мне кажется, идеально подошли бы к твоему голосу.
— Эксклюзивность? Мне нужно подумать об этом, — я даже не рассматривала другие театры, но эксклюзивный контракт кажется немного обязывающим.
Сетос кивает.
— В знак моей признательности я позаботился о том, чтобы у тебя была собственная гардеробная. Я бы хотел, чтобы ты обдумала то, что я предлагаю. Знай, что я буду очень хорошо заботиться о тебе.
Я киваю, просто пытаясь вникнуть в его слова. Это моя сбывшаяся мечта. Главные роли, долгосрочный контракт. Вот только все кажется пустым, когда рядом нет Уильяма, с которым можно поговорить об этом, потому что он будет спать еще несколько часов. Это также будет означать гораздо больше внимания. Что должно быть хорошо. Я всегда считала, что слава приходит с успехом в этом бизнесе. Это не похоже на Голливуд. Не похоже на фильмы, где ты не можешь пройти по улице незамеченным. Но природа сценической игры такова, что ты выступаешь перед большой толпой, и если шоу проходит хорошо, твое имя и лицо разносятся по всему городу и за его пределами.
Только после жутких сообщений прошлой ночью и позавчера все внезапно кажется чертовски страшным, как никогда раньше.
Сетос смотрит на меня, ожидая ответа. Я бормочу что-то о том, чтобы мой юрист прочитал контракт. На самом деле у меня нет юриста, и он, вероятно, знает об этом, но он улыбается, благодарит меня и позволяет мне умчаться в гримерку, чтобы спрятаться и собраться с мыслями.
Однако, когда я добираюсь туда, меня ждет еще один сюрприз. Большой букет роз стоит в красивой вазе посреди моего туалетного столика. Я выхожу из комнаты и проверяю номер на двери, но это определенно моя комната. Сетос только что сказал мне, что она моя.
Нахмурившись, я перебираю цветы и ищу открытку. Вероятно, кто-то оставил их здесь по ошибке. От того, что я вижу,
