Встретимся в Блэгхолле - Мира Форст
− Наверное. Каким ему еще быть.
− Так, − стала рассуждать Люба. – Я - маг укротитель, Блэгхолл - приют для животных. Скоро сюда пожалуют мои подопечные. А кто же тогда усадьбу должен восстановить?
− Сенито. Зови его. Да он и сам придет, когда услышит о твоем воскрешении. Они тут втроем слезы лили, как о смерти Любавы узнали. Я-то знала, что хозяйка жива, но им говорить не собиралась.
− Подожди, Гаргула. Кто втроем рыдал? Почему решили, что Любава умерла? И ты знаешь, где девушка сейчас?
− Где она, понятия не имею. Неделю уже пропадает. То, что жива, чую. Рыдали Сенито, сестрица его и Артуро твой ненаглядный. Стояли на дорожке. В дом, как сыскари уехали, Джем с Олимпом уже никого не пускали. Так что, я хорошо всех видела и все слышала. Артуро в смерти Любавы себя винит.
− Почему?
− Он ее обвинил в краже какого-то прибора, который разработал, а когда посмертную записку нашли, Артуро и решил, что из-за его жестоких слов Любава с жизнью покончила. Она клялась, что не брала ничего, но у него вроде как доказательства ее причастности имелись, вот и не поверил он невесте. А через несколько дней после их ссоры Любава исчезла. Констанд записку нашел - «Ухожу из жизни добровольно, в моей смерти прошу никого не винить». Ух, как он орал.
− Констанд, отец Любавы?
− Отец. Только теперь тебе с ним разбираться придется, пока настоящая хозяйка не отыщется.
Люба не очень поняла, зачем ей разбираться с отцом. Ведь он наверняка будет рад ее воскрешению, как и маменька. И спросила о другом.
− Гаргула, ты сказала, надо звать Сенито, чтобы усадьбу восстановить. Он маг?
− Он сам - нет. Но у него своя…, забыла как называется. Как же ее там?
− Волшебная палочка? – вырвалось у Любы.
− Что за чушь ты несешь? Какая еще волшебная палочка? Вспомнила я. Артель магов у него своя. Он ими руководит, значит.
− А Марта?
− Марта магичка, − подтвердила горгулья. – Она корма для животных изготавливает. Любава почти все у нее покупала для зверюг своих.
Больше Люба не успела ничего спросить.
− Дочка, ты здесь? – раздался зычный мужской голос. – Я знаю, что здесь. Твои львы меня впустили. Значит, ты дома.
Гаргула смешно запрыгала к окошку. Взяла и улетела. Такие ее быстрые передвижения слишком походили на бегство.
Боится моего папочку? – подивилась Люба, воспроизводя образ Констандина, безвольного подкаблучника своей жены.
Но новая версия отца существенно отличалась от образа в ее голове. Нет, внешне Констанд и Констандин одно лицо. Высокий, рыжеволосый, с мощной бульдожьей челюстью и слегка обвисшими щеками. Такой же грузный. Но вот манера вести себя…
− Явилась! – закричал он, узрев Любу. – Так и знал, что записка фуфлыжная. Ну, и как это понимать?
Держался он властно, говорил громко, весь его облик свидетельствовал о высоком самомнении. Радость, выказанная при виде дочери, была совсем мимолетной и быстро сменилась требовательностью. Он не спрашивал, а требовал ответа от Любы.
− А где мама? – применила она тактику ответа вопросом на вопрос.
Папенька открыл дверь и гаркнул:
− Ирида, иди сюда! Наша дочь в своей комнате.
Отдав команду, он обернулся к Любаве.
− Твоя мать боится, считает, что вернулась не ты, а твой призрак.
У Любы вырвался нервный смешок.
Наконец, на пороге появилась Ирида, с одной стороны, копия Ирэнжи, с другой, полная ее противоположность. Мамочка номер два выглядела более блеклой и какой-то затравленной. При виде Любы, она испуганно охнула и схватилась за спинку стула, боясь упасть от потрясения.
− Любава? – слабо выдавила она. – Но как, зачем?
− Хотела нас с тобой в нищете оставить, − с осуждением сказал папенька, − вот зачем она весь спектакль со своим суицидом разыграла.
− Слышите? – уловила Люба знакомый скрип.
Она так обрадовалась этому звуку, что даже заулыбалась, несмотря на строгий взгляд Констанда и полуобморочный Ириды.
− Яшкина баба идет, − буркнул Констанд.
− Надо спуститься к ней, − не дожидаясь согласия родителей, помчалась Люба на первый этаж.
Женщине с мужчиной ничего другого не оставалось, как последовать за ней.
На Соне красовались брюки в черно-серую клетку, такой же жилет и в тон костюму стильное кепи.
Люба едва сдержалась, чтобы не броситься железной леди на шею.
− Сонька, ты чего пришла? – недовольно спросил подоспевший папочка.
− Записка для Любавы Солнцевой от графа Брюса, − безэмоционально сообщила модная старушка и протянула Любе лист бумаги.
«Жду к обеду. Но прежде зайди в сыск. Тебя там тоже ждут, чтобы закрыть дело», − прочла она вслух.
− Граф только тебя пригласил? – заглянул ей через плечо отец, чтобы убедиться в содержании записки. – Жаль. Слышал, у него в обсерватории первоклассную утку подают. Любава, попросишь звездочета завернуть тебе утиную грудку с собой. Я попробую.
− Слушаюсь, − придурковато ответила ему Люба.
− Вот и умница, − не заметил иронии Констанд. – Значит так, посетишь сыск, отобедаешь у графа и приступай к своим обязанностям. Завтра вечером приедешь к нам с матерью, доложишься. Желательно к этому времени с Артуро помириться, такого зятя упускать нельзя. Будешь в городе, не забудь Сенито позвать, пусть его маги начнут восстанавливать Блэгхолл. И по старой дружбе пусть денег с тебя не берет или на рассрочку согласится. Сейчас платить нечем. Надеюсь, фауна уже сегодня возвращаться начнет, почуют хозяйку.
− А почему вы сами Сенито не звали? – решила уточнить Люба, так как этот вопрос ей был пока непонятен. Если она маг укротитель, то почему поместье-то разрушилось?
− Любава, ты что? – неожиданно подала голос маменька. – Блэгхолл без тебя не может существовать. Здесь все живо, пока ты на этой земле живешь.
− Да и твари твои каменные разве пустят кого, пока ты из себя мертвую изображаешь? – подхватил отец.
− Да это я так, случайно спросила, − пошла на попятный Люба.
− Любава, чтоб больше никаких выкрутасов, − погрозил ей отец. – Через две недели марафон, ты со зверьем должна быть в строю!
− Непременно, − заверила его Люба.
Час от часу не легче. Только марафона ей не хватало. Она что, участвует в забеге? Вместе со зверьем?
− Ирида, мы уходим, − позвал жену Констанд и первым направился на выход.
Маменька глянула на
