Проданная Истинная. Месть по-драконьи (СИ) - Белова Екатерина
Один из драконов, песочный блондин, хмуро кивнул на меня.
— Она кто? Нам глаза лишние ни к чему.
— Моя ученица. Молчаливая, исполнительная и очень талантливая.
— Пусть уходит, ее таланты здесь не нужны, — мощный и обманчиво неповоротливый, он походил на медведя, окрашенного в рыжеватый тон.
Исподлобья осмотрела дракониров, набившихся в круглую спаленку, но никого из них не узнала. Ни одного из них не было на нашей с Анваром свадьбе.
Анвара уложили на узкую койку прямо поверх покрывала, и сразу стало заметно, насколько он плох. Холодный пот лился ручьем со лба, губы высохли, веки почернели, будто от долгого недосыпа.
— Что с ним? — спросила и не узнала свой голос.
— Не твоего ума… — начал было медведоподобный.
— Прекрати, вейр Ворош, — отрезала наставница. — Здесь моя вотчина, я распоряжаюсь, так что не хами моей девочке.
После повернулась ко мне.
— Это яд Арахны, кто-то скормил ему не меньше семи гранов. Где только нашли… Рисуй круг.
Она сунула мне в руки мелок из толченого азурита, смешанного со слезами Пустой и кровью семилетнего дракона. Стоил такой мелок, как половина Вальтарты, поскольку отыскать семилетнего ребенка, пробудившего своего дракона, та еще задача. Таких детей, почитай, нет на свете.
Подрагивающими руками взяла мел и опустилась на колени, выписывая древние руны внутри целительного круга. Уж это я умела.
Светлая магия, прямая, как стрела, мощная, как драконий удар, имела атакующие свойства. Зарядить светлой магией артефакты было не проще, чем зажечь огоньки на елке с помощью огнемета. Поэтому в мире драконов так высоко ценилась иномирная магия, способная контролировать мощь потока, вкладывать в артефакт ровно столько силы, сколько нужно.
И у меня эта сила была.
Рисуя круг, я одновременно активировала руны, вкладывая частичку тьмы.
— Как она это делает? — спросил кто-то из драконов. — Руны-то у нее аж горят под рукой.
— Может мел… Мел непростой, а руны мелом того, ну… того, зажигаются.
Бросив на драконов хмурый взгляд, поднялась, кинула мел своей нире.
В голове было пусто. Я верила, что больше никогда не увижу Анвара. Он возвращался пару раз в Сопределье, в собственное Гнездо, но никогда не посещал Академию. Я и новости узнавала только по возбужденно блестевшим глазам Лале, которая скупала бархат по всему Велешу и мучала модисток, а после возвращалась с кислой миной обратно в Академию. Это означало, что Анвар улетел.
Моя нира вертелась юлой, то выписывая руны на стенах, то заставляя драконов двигать койку, то устанавливая треножники с драгоценной драконьей травой по комнатке.
— Владыче выживет? — периодически прорывалось у одного из драконов.
В спальне было не протолкнуться. Тридцать три богатыря стояли на десяти квадратах, облепив стены, и не сдвигались ни на дюйм, пока не довели Милене до срыва.
— Вон отсюда все! — взвизгнула она. — Кто вам выживет в такой толкотне, вы бы еще всей толпой в кровать к нему залезли!
Дракониры, виновато моргая, тут же заторопились из спаленки, и я попыталась слиться вслед за ними. Милене — лучший лекарь в Сопределье, а я… Я просто не могу здесь остаться!
— А ты куда собралась?
Нира цапнула меня за плечо и втянула обратно, аккурат перед захлопнувшейся дверью. Сглотнув ставшую вязкой слюну, я покосилась на задыхающегося от боли Анвара.
— Ну какой от меня толк? — открыто взмолилась я. — Ты сваришь зелье, а я потом заговорю, мне не обязательно находиться здесь.
Нира хищно улыбнулась.
— Именно, радость моя. Я варю зелье, а ты как раз останешься и будешь следить за его состоянием. И смотри, чтобы полоумные рыцари обратно сюда не набились, не то все руны потрут сапожищами.
Она сунула мне обратно в руки мел, любовно поправила Анвару подушку и упорхнула, как фея. Из кабинета послышались голоса и громыхание. Милене собирала ингредиенты для зелья.
Помявшись, я взяла стул и уселась вплотную к кровати. У меня ведь теперь были законные основания смотреть на него. На человека, которому я когда-то пожелала горя. Беды. Но тогда он был здоров и силен, и мог защититься от моей ненависти, а теперь он лежал на узкой академической койке, задыхаясь от боли.
Наклонившись над Анваром, всмотрелась в его трагично-прекрасное лицо. Прекрасное даже сейчас, на грани смерти. Зачем, великое небо, Вальтарта порождает таких мужчин, который походя, одним лишь взглядом ломают чужие жизни, словно печенье. Сожмут в пальцах и… крак.
И крошки со стола смахивают.
Анвар горел, губы побелели. Глаза распахнулись, черные и пустые, как провал в другое измерение. Я отпрянула, но он каким-то немыслимым броском вдруг ухватил меня за запястье и дернул на себя.
— Не уходи, — сказал отчетливо.
Я не была уверена, что он меня вообще видит, но поддавшись глубинному, заложенному от природы сочувствию, положила руку на пылающий лоб.
— Не уйду, поэтому спи, Анвар из рода Великих Ледяных, пока я здесь, никто не причинит тебе вреда.
Он был горячим настолько, что на нем яичницу можно было жарить. В груди противно сжалось. Неужели? Я вскочила, расстегивая рубаху, ныряя пальцами в петлю ключицы. Так и есть — пульс, как у канарейки, шпарит под тысячу ударов в минуту.
Анвар умирал, его дракон глухо бился в клетке тела. Моя драконица выла на тонкой непереносимой ноте, ломилась в ребра, словно пытаясь выбраться наружу.
Уже не колеблясь, выхватила из футлярчика на столике тонкий скальпель и рванула на Анваре рубашку, открывая доступ к груди. Руна веш, руна лит, руна вереда, выписать тщательно на той стороне, где сердце.
— Ты чего с владыче делаешь, вейра? — в приоткрытую дверь всунулось обеспокоенное лицо одного из богатырей.
Жизнь я ему спасаю.
— Вон отсюда, — прошипела я не хуже своей ниры.
Скальпель прокладывал круг на груди, с пальцев текла темная магия, потому что светлая магия сильна и проста. Ей не задержать человека на этом свете. А вот темная… Темную магию надо уложить в линию, как начинку в пирог, соединить концы раны и приживить. Вдохнуть жизнь в маленький рунный круг, выписанный лезвием на груди…
Пошатываясь, выпрямилась, сглотнула кровь, но рот наполнился снова.
Опасную магию я затеяла.
Дверь снова приоткрылась. На этот раз лиц было штук пять и все обеспокоенные. Надо их чем-то занять, пока они мою работу не испортили. Бросил последний взгляд на Анвара, я вышла за дверь, закрыла ее, потеснив богатырские тела дракониров, а потом для надежности прислонилась к ней.
— Ты чего там с нашим владыче делала, а? — тут же наскочил на меня тот самый Ворош, которого уже обласкала Милене.
— Она его резала, видит отец-дракон, резала, — зашипел еще один.
Они и мою ниру-то не слушали, а я для них и вовсе кто-то вроде санитарки. Сейчас они ворвутся в спальню, затрут круг и Анвар умрет. А меня сожгут на главной площади Сопределья, как мне обещал нир Сталеш в день поступления.
А у меня весь рот в крови, и, и Анвар…
— Вот что, вейры, — сказала веско. — Если хотите, чтобы ваш сюзерен выжил, придется поработать.
К моему удивлению, драконы безропотно повиновались. С другой стороны, выглядела я устрашающе: весь рот в крови, драконица ревет, как ненормальная, хотя вряд ли дракониры ее чувствуют. Моя драконица всегда ощущалась очень слабо.
— Ты, — ткнула пальцем в нира Вороша. — Принесешь воды. Понадобиться много. А вот вы двое идите за нирой Хассе в зельеварную, ей может понадобиться помощь.
Еще пару человек я услала к Кастору, а троих отрядила к сестре. Трое-то должны с ней справиться. Народу оставалось еще много, так что я без зазрения совести приставила их наводить порядок в кабинете ниры, и охранять спаленку от вторжения.
— А меня не беспокоить, — добавила жестко, захлопывая дверь.
Анвар больше не метался, лежал пластом, нос заострился, кожа приобрела парафиновую желтоватую бледность.
Драконий рев резко стих.
«Он умирает, — вдруг тихо сказала драконица. — Пожалуйста, Аланте…»
