Ольга Смирнова - Случайное добро
— А мне нет! — заявил Александр. — И если ты их сейчас не снимешь, я это сделаю за тебя!
Ответственно так заявил, твердо, решительно. И даже пару шагов сделал по направлению к Лере. У неё чаще забилось сердце, но не отступать же!
— Вы просили церемонию, — возразила она. — Вы ее получили. Теперь расхлебывайте последствия.
Александр вдруг улыбнулся — вышло многозначительно.
— Точно. Все, что я просил, я получил. И ничуть об этом не жалею.
Лера неожиданно смутилась, чуть покраснела и отругала себя за попытку опустить глаза.
— Мы идем или нет?
— Половина.
— Что?
— Сойдёмся на половине амулетов. Иначе сниму сам.
Еще через десять минут ожесточенных споров Лера признала своё поражение и принялась, скрепя сердце, «разоружаться». Сказать по правде, было у нее робкое, еще не оформившееся, далекое, и потому крамольное, желание довести Александра до ручки. До заявленного им момента «иначе сниму сам». И посмотреть, что из этого выйдет. Или не выйдет. Как повезет. Или опять же — не повезет.
Но она не осмелилась. Да, истина проста — лучше сделать, и ругать себя за это, чем не сделать, и всю жизнь жалеть об упущенных возможностях. Однако кто сказал, что этот спор последний? Уж Лера постарается сделать их семейную жизнь сказкой. Страшной, но увлекательной.
Половина амулетов была снята в ванной, за провоцирующе закрытой дверью. Александр не поленился, пересчитал и ненужные отнес в лабораторию.
— А вы? — не смогла не спросить Лера перед выходом. — Вы-то…
— Что я? У меня тоже есть… амулет. Или вроде того. Иначе я бы сюда вряд ли добрался. Живым, по крайней мере.
— Где?
— Где, где. Все тебе расскажи.
Но «амулет» из-под майки он достал, и Лера придирчиво его изучила. Иначе как безделушкой и не назовёшь. Плоский кружочек размером с монетку, посередине дырка, в нее продет кожаный шнурок. Даже надписей нет. Амулеты — по крайней мере, серьезные — так не выглядят. Амулеты — это амулеты, и этим все сказано. Внушительные и увесистые, с защитными заклинаниями, выгравированными по краю, с кучей охранных знаков и символов.
— И что это? — Бездна недоумения в голосе Леры порядком развеселила Александра.
— Амулет. Говорю же.
— Странный какой-то.
— Ты хочешь об этом поговорить? — спросил он. — Разговор долгий будет.
Разумеется, Лера хотела, но пришлось признать, что на это нет времени. Однако она взяла на заметку — расспросить про амулет, когда время появится.
— Надо бы фонарик захватить, — с этими словами Александр, открывший было входную дверь, развернулся и пошёл обратно в лабораторию. — Пригодится.
— Не думаю, — сказала Лера — правда, уже пустому коридору.
Переминаясь с ноги на ногу перед дверью, как застоявшаяся молодая лошадка, Лера вдруг подумала, что весь день убила на пустые разговоры с мужем (хотя и не сожалела об этом), а могла бы провести время с пользой. Стопы подлечить, например. Теперь же ей оставалось лишь сокрушаться по поводу собственной недальновидности и морально готовиться к продолжению мучений.
В принципе, и сейчас лишний час погоды не сделал бы, но она не желала больше тратить впустую ни секунды. Ни на себя, ни на фонарик. Представив себе, сколько времени Александр может провозиться с поисками, Лера мысленно застонала, однако он вернулся очень быстро.
— Вперед, — скомандовал он.
И они вышли. За секунду до того, как закрылась входная дверь, Лера услышала, как Карина желает им удачи.
* * *Матвей бежал вперед, повинуясь древнему, как мир, инстинкту самосохранения. Разметав врагов по углам с помощью заклинания, он сумел вырваться на свободу. Он и не думал, что заклинание сработает в полную силу, но страх за свою жизнь оказался отличным стимулом.
Теперь маски сброшены, карты выложены на стол. Враги знают, что Матвей видит их насквозь. И они начнут охоту. Это говорил Матвею внутренний голос, это говорил Матвею и Михаил, бежавший рядом.
— Надо найти укрытие, — сказал Михаил. — Бежим в тот заброшенный дом.
Матвею эта идея показалась дельной. Михаилу он все еще не доверял, однако больше деваться было некуда.
Тяжелее всего было примириться с тем, что Алевтина Григорьевна оказалась не той, за кого себя выдавала. Она оказалась злом. И этому не было никакого объяснения. Вообще, может ли такое быть? Или Матвей просто сошел с ума и ему все кажется? Но вот же рядом Михаил, и он Матвею верит, поддерживает. Значит, не просто так…
— Думаю, стоит начать со слабого звена, — посоветовал Михаил, заходя вслед за Матвеем в дом. — Елы-палы, как же здесь воняет!
— Какого звена?
— С Александра, разумеется.
— Он с ними заодно? — ужаснулся Матвей масштабам заговора. — И он тоже? Сколько же их? И зачем все это?
— Они знают, — прошептал Михаил, наклоняясь к Матвею. — Они знают про тебя. Они не дают тебе расправить крылья. Разве ты еще не понял? Тот сон… Это твоя сущность рвалась на свободу. Ты обязан вызволить ее из плена. Ты обязан восстановить равновесие. Твоя миссия священна. Она благословлена богами.
Новая информация привела Матвея в трепет, но поверить в нее безоглядно он побоялся. Вдруг это всё брехня и сказки? Такого разочарования он не пережил бы.
— Но почему тогда боги допустили такую несправедливость? — Он попытался найти несостыковки в словах Михаила. — Почему позволяли этим зверям издеваться надо мной столько лет?
— Так надо, — ответил Михаил грустно и потрепал Матвея за плечо. — Так надо, друг мой. Не познавши горя, не хлебнув полной чаши несчастий, не погрузившись в пучину отчаяния, не сумеешь освободиться. И потом — боги не могут прямо вмешиваться в дела смертных, они лишь дают направление, подсказывают по мере возможности. Испытывают нас свободой. И ты выдержал все испытания — одна библиотека чего стоит. Ты избранный. Тебе открыты все дороги. Дерзай же!
У Матвея от подобных откровений подкосились колени, и он уселся прямо на пол. Наконец он позволил себе поверить. Пусть лишь на несколько секунд, но эти секунды были невероятны. Он бы еще за голову схватился, но посчитал это перебором драматизма. У него дух захватывало от масштабов — только что он лишь собирался освободиться от прошлого, а теперь подает заявку на избранность!
— Этого не может быть, — пробормотал он, из последних сил сопротивляясь соблазнительным теориям. — Я не могу быть избранным. Ты врешь, ты зачем-то мне врешь.
— Но ты видел эту женщину. Ты видел врача. А помнишь того, первого? И зло, что пряталось в нем? Ты заметил, а она — нет. Это она врала. Пыталась вновь подмять тебя под себя, лишить уверенности, превратить в марионетку. Матвей, очнись! Оглянись по сторонам! Ты должен спасти этот мир!
