Анифа. Пленница Севера (СИ) - Деметра Фрост
— Благодарю, господин, — кивнул Свен, при этом с удовлетворением глядя на Анифу с высоты своего роста.
— Можете остаться, как и раньше, в длинном доме. Или выбрать избу себе по душе — уверен, любой житель нашего города будет рад принимать в своих гостях таких прославленных воинов, как вы.
— Спасибо, — кивнул и Сигурд и тоже посмотрел на женщину. Только — несколько тревожно и пытливо, будто пытаясь что-то прочитать на ее лице.
А сама Анифа смотрела на двух этих мужчин — таких высоких и широкоплечих, могучих и сильных — и трусила. Страшно трусила, не зная ни как себя вести, ни что делать. Она в очередной раз страшно разозлилась на себя за свою слабость и двусмысленное положение, в которое сама же себя и поставила. Лучше бы они уехали!
Но, овладев ею, братья, видимо, посчитали, что могут продолжить давить на нее и в итоге добьются своего.
Тормод оставил их. И Анифа хотела бы последовать за ним, но Свен, крепко обхватив ее плечо, заставил ее остановиться. Раздраженно дернувшись, женщина сурово глянула на него и приказала:
— Отпусти меня, воин.
— Нет, — Свен качнул головой, — Ты слышала ярла.
— Мне не о чем говорить с тобой.
— А со мной? — встрял Сигурд, — Со мной ты будешь говорить?
Хмуро глядя на братьев, женщина судорожно пыталась понять — знают ли они? Говорили ли друг с другом, что в один вечер сумели разделить ее?
— Я уже дала свой ответ, — заглянув в глаза Сигурда, холодно проговорила она, — Он прежний. Нет. Я не пойду за тебя. И за тебя, — она повернулась к Свену, — Тоже.
— Ничего, — хищно ухмыльнулся Свен, — У нас есть время переубедить тебя в обратном.
“У нас?!” — с ужасом подумала Анифа. Ей придется одновременно сражаться с двумя?! И они не против такого поворота дел?
— Мы остаемся в Торхилде до весны, — кивнул Сигурд.
— И будем рядом с тобой, надоедая и мозоля глаза, пока ты не сделаешь выбор в пользу одного из нас, — добавил его брат.
— Боги… — пробормотала Анифа, поморщившись и прижав пальцы к переносице, — Как дети малые…
Лица мужчин удивленно вытянулись. Но, переглянувшись, они неожиданно рассмеялись. Вырвав свое плечо из захвата ладони Свена, Анифа резко отвернулась и быстро зашагала прочь, едва не бросившись в бег.
Надо срочно занять себя делом!
И выкинуть из головы всякие мысли, среди которых затесалась и одна весьма фривольная, напомнившая две далекие от целомудрия ночи многолетней давности, фантазия.
Глава 11
Каждый день сероглазые братья находили повод или причину хоть немного, но провести время подле Анифы. Сначала она дергалась и отшатывалась, потом — привыкла. Свен был куда настойчивей Сигурда и часто пытался обнять ее, поцеловать или зажать в каком-нибудь укромном уголке. Иногда женщина позволяла ему это, считая, что так быстрее отвяжется от него, если позволит короткую и незамысловатую ласку. Но на деле — млея от неё и наполняясь чувственной негой удовольствия.
Конечно, Анифа понимала, что сама таким образом позволяет постепенно, но уверенно приучить себя. Но ничего с желаниями своего естества поделать не могла. Только все равно, раз за разом, она находила в себе силы оттолкнуть мужчину в тот момент, когда Свен пытался перейти границы дозволенного и снова взять ее.
Но, надо отдать ему должное, каждый раз воин покорно отступал, возбужденный и раздраженный, но на удивление послушный.
Сигурд действовал по-другому. Он казался другом — всегда спокойным и надежным, который всегда мог поддержать и словом, и делом. Иногда они разговаривали — совсем немного, умиротворенно и расслабленно. Вместе с Ингом и Далией посещали капище и приносили богам жертвы. В самый первый раз, когда это произошло, Анифы испытала жгучий стыд, почувствовав, что таким образом предает свою память о Риксе. Но с каждым разом это ощущение ослабевало, и в итоге женщина просто отпустила эту мысль и расслабилась.
Чаще всего братья, как и другие мужчины, были заняты трудом — рыбалкой или охотой, стройкой или колкой дров. Каждый день Сигурд занимался тренировкой молодых юношей вместе с их учителем Кнуддом, а Свен — с другими воинами, готовясь к весеннему походу. Братья очень быстро заслужили уважение среди жителей Торхилда — уже не эфемерное, пришедшее из сказаний и хвалебных песен, а вполне земное и видное невооруженным глазом. Они были умны и находчивы, в меру говорливы и предприимчивыми. Мужчины с радостью делили с ними праздные вечера за кружкой эля, а незамужние девушки — кокетничали и флиртовали, привлекая их внимание.
В какой-то момент Анифе пришлось признаться хотя бы самой себе — ее стали неожиданно раздражать красавицы Торхилда, что крутились вокруг Сигурда и Свена. Те не отталкивали девушек, шутили с ними и смеялись, беззаботно пощипывая их нежные подбородки и поощряя заигрывания. В такие минуты она ловила себя на том, что от ярости сжимает кулаки и скрипит зубами, но тут же, в ужасе от собственных помыслов, отворачивалась прочь от неприятного зрелища и начинала глубоко дышать, чтобы успокоиться.
Но однажды, во время очередного совместного праздничного ужина, Анифа не смогла справиться со своими эмоциями. Прошло две недели с отплытия ладьи в Рагланд. Охотники поймали в лесах двух лосей, и Тормод разрешил устроить пир. В длинном доме, как то бывало в подобные вечера, снова стало шумно и весело, и Свен, как обычно перебравший крепкого вина, стал вести себя довольно разнузданно. Он громко смеялся, обнимался, а иногда и целовался с сидящими подле него двумя красивыми молодыми девушками из поселения. Нарядно одетые, с яркими бусами и лентами в волосах, они тоже беззаботно хохотали, сверкая своими белоснежными зубами и демонстрируя полные груди в низких вырезах своих платьев. И прижимались к Свену, недвусмысленно поглаживая и лаская привлекательного мужчину.
Такие юные! И такие прекрасные! Анифа не могла отрицать этого. И она могла понять очарованность Свена этими прелестными созданиями.
Но при этом она страшно злилась, памятуя, как жарко и исступленно ласкал и целовал Свен ее саму. А значит — для Свена было неважно, какой женщины ему добиваться. Для него Анифа была лишь заманчивым запретным плодом, который артачился и брыкался и поэтому — вызывал естественный инстинкт охотника.
Значит, ей не надо гневаться.
Но она была в гневе!
Ей было больно глядеть на эти счастливые лица и чувствовать себя обделенной. Ей было больно чувствовать себя зависимой от этих эмоций и желаний своего сердца. И Анифе было непонятно и страшно испытывать так много чувств после стольких лет заторможенности и холода.
И, забывшись,
