Сбежать от зверя - Анна Владимирова
Довлатыч выкатил меня на этаже и попытался предложить дойти до своей женщины ногами, чтобы не волновалась. Но старания Катерины не прошли даром – Марина с Геной сидели у дверей нашей квартиры, лишая меня надежды показаться ей в обычном виде.
И это было хреново. Очень. Я видел в ее глазах все: как испугалась за меня снова и как лишний раз утвердилась в уверенности, что я нуждаюсь в спасении от Стерегова. И как я буду выбивать из ее головы эту дурь?
– Что случилось? – обратилась она тревожно к ведьмаку, не ожидая услышать от меня правду.
Тут же корчил хмурую физиономию Гена.
– Много всего, – авторитетно заверил Довлатыч обоих. – Тахиру досталось, но сейчас уже все хорошо.
– Марина, это Артур Довлатович Серый, высший ведьмак, – представил я, поднимаясь с каталки.
И только тут подумал, что не рассказывал ей, что в моем мире существуют не только оборотни. Мне все казалось, что и меня одного ей будет много. А теперь приходилось рассказывать все впопыхах. Марина опасливо глянула на моего спутника:
– Это как Геральт, что ли? – усмехнулась она ошарашено.
– Как Геральт, да, – протянул Артур ей руку. – Приятно познакомиться.
А вот это хорошо. Теперь надо убедить мою зайчиху, что два серьезных мужика в моей морде и лице Довлатыча стоят большего доверия, чем угрозы блохастого медведя.
Настроение поднялось. Мы все вошли в квартиру. Гену не поднялась лапа выгнать – совсем продрог мой боец днями сидеть в машине. Я послушно пересел на диван, Довлатыч опустился на стул рядом, а Марина с Геной засуетились с ужином. Я видел, как Марина поглядывает на меня, и не мог дождаться, когда уже нас оставят в покое.
Но задерживаться никто не стал. Артур выпил лишь чашку кофе и распрощался, обещав держать в курсе.
– Тахир Муратович, – замялся Гена у выхода, – простите… но мне доложили, что ваш начальник под следствием. То есть я перехожу под ваше руководство.
– Приказываю валить домой и отдыхать, – кивнул я ему на двери.
– Понял, – просиял тот. – Но я на связи.
– Пока, Гена, – с нажимом попрощался я, и мы с Мариной остались одни.
Она медленно приблизилась ко мне и села в ногах, заглядывая в глаза. А я даже не знал, с чего начать. Не верилось, что вот сейчас я ей расскажу обо всем, и завтра-послезавтра все закончится.
– Что случилось? Почему Катя сказала, что тебе плохо?
Она еще немного помялась, но все же переползла на колени и скрутилась в руках.
– Я оказался кем-то вроде камня преткновения, – признался я. – Неожиданно, но, кажется, завтра все должно закончиться.
– Правда? – Ее голос ожил, а пальцы впились в мою рубашку.
– Да… Завтра против твоего Иосифа дадут показания. А после в течение нескольких дней мы станем свободны. Никто на самом деле не давал хода твоему делу.
– Тахир, тому, кто собирается дать показания, конец, – вдруг прошептала Марина.
– Он под защитой. Не доберутся. А приходил он сюда, потому что считал меня трупом…
Руки ее ослабли, а я стиснул зубы. И не нашел ничего лучше, чем процедить:
– …Если ты перестанешь в меня верить, я не прощу тебя, Марина. – Я запустил пальцы в ее волосы и притянул к себе, шепча на ухо: – Что мне, мать твою, еще сделать, чтобы ты поверила в меня?
Она испуганно замерла, но тут вдруг в двери раздался стук и настойчивое:
– Откройте для медицинской процедуры!
Марина отпрянула и направилась к двери, а я зло смотрел ей вслед, не в силах пошевелиться. Меня сковало мимолетным страхом, что я снова не смогу выиграть гонку со смертью. Что она уже дышит смрадом в затылок, а я ничего не могу поделать, кроме как подчиниться…
– Поворачивайтесь на живот, – нарочито бодро скомандовал медбрат и всадил мне две инъекции. – Завтра утром к вам зайдет врач проверить, как вы себя чувствуете.
– Пойдешь в душ? – вернулась ко мне Марина, выпроводив врача.
– Могу не успеть, – глянул на нее исподлобья.
– Пошли, – кивнула она, грустно улыбаясь. – Я помогу.
Ворчливая злоба набухла в груди, но я молчал. А она отвела меня в ванную, раздела, настроила воду и залезла следом.
– Значит, все наладится? – улыбнулась.
Я молчал, оперевшись о стенку ладонью. А Марина вспенила гель на мочалке и принялась тереть мне спину. Я чувствовал касания ее пальцев, успокаивающе оглаживающих кожу, а когда она прижалась вся ко мне, прикрыл глаза.
– Скажи… – прошептала едва различимо под шорохом каплей воды.
– Да, наладится, – выдавил.
Она вжалась в меня крепче, честно стараясь удержаться и верить. Только никто из нас не поверит, пока этого действительно не случится. Нас обоих судьба только обманывала, уничтожая навыки веры во что-то или кого-то. Может, поэтому и вместе? Не верить вдвоем уютней…
– Марин, мне надо… выползать отсюда… – выдавил, чувствуя, что начинаю отъезжать.
Она вывела меня из ванной и направилась со мной к кровати, заботливо поддерживая. Как же хотелось остаться с ней! С ее заботой, взглядом, тоской… Мне нужно было надышаться ей сегодня, потому что неизвестно, что ждет завтра. Но инъекции бескомпромиссно вырубили, и все, что я успел – унести с собой в сон ее тихий вздох…
Глава 11
Пробуждение вышло тяжелым. Я все никак не мог раскрыть глаза, как после наркоза. Слышал, что Марина рядом, что беспокоится и звонит врачам, и я кое-как заставил себя сесть на четвереньки и потряс головой.
– Тахир, осторожно, – положила она мне руку на плечо и ответила в трубку: – Да, он сел.
Когда к нам примчались врачи, я почти пришел в себя. А когда попытались еще что-то вколоть, едва не выкатились у меня из спальни.
– Нет. Мне нужно быть в себе, а не в виде овоща! – рычал я. – Нет, и этого колоть тоже не надо. Никаких витаминов и спазмалитиков. Просто оставьте в покое!
И даже обеспокоенный взгляд Марины не убеждал быть покладистым. Бригада пригрозила мне визитом рыжей ведьмы, и на этом мы расстались.
– Я испугалась, – вернулась Марина в спальню, проводив врачей. – Ты мычал и дергался, но не просыпался.
– Иди сюда, – протянул я ей руку, и она послушно устроилась у меня в объятьях. – Сколько времени?
– Семь, – прошептала она. – И тебе звонят все утро.
Я медленно моргнул, глядя в окно. Солнечно. Впервые за много дней. Но с раннего утра мне, значит, уже звонят.
– Будешь завтракать?
– Мне нужно посмотреть, кто звонил, – тяжело вздохнул я, не в силах изображать фальшивую надежду на то, что
