Трикстер - Дж. С. Андрижески
Я просто стоял там и слушал, чувствуя заряды, исходившие от света мужчины, пока моя боль усиливалась.
Голос Териана сделался ещё холоднее.
— …Если уж на то пошло, если я сделаю тебя своей шавкой и попрошу отсосать у каждой грязнокровки в этом лагере чисто ради моего развлечения, тогда ты сделаешь это, брат. И всё будет продолжаться в такой манере, пока я с тобой не закончу. Ты понял?
Он ждал моего кивка.
Как только я кивнул, Териан сжал руки в кулаки, отчего мышцы на его загорелых руках взбугрились. Он заговорил ещё тише, так тихо, что мои уши едва различали слова, хотя ни мой свет, ни мой разум не упустил ни единого слова.
— И если я никогда с тобой не закончу, брат Куэй, то ты будешь принадлежать мне, — сказал Териан, и его голос звучал едва слышным шёпотом в темноте. — Ты понимаешь меня, брат? Мы уже пришли к пониманию? Тебе лучше убедиться, что ты понимаешь меня, брат Куэй, потому что если ты ещё раз попытаешься от меня убежать, я тебя убью. Я убью тебя без колебаний… и прослежу, чтобы эта смерть растянулась на очень долгое время и причинила пи**ец как много боли. А когда я закончу причинять боль и оборву нить твоей несчастной жизни, я больше никогда о тебе не подумаю. Ни разу. Даже в твой день рождения… при условии, что я вообще потружусь узнать эту дату. Ты меня слышишь, брат? Слышишь?
Моя боль усилилась, но я лишь кивнул.
Я чувствовал, что чем дольше мы стоим там, в мерцающем освещении его устаревшего и откровенно обшарпанного офицерского барака, тем сильнее становится та эмоция в моём свете. Эмоция, которую я ощущал, уже не казалась мне сочувствием к другому видящему… или даже страхом, который я наверняка должен был испытывать, учитывая его слова только что.
Вместо этого я продолжал чувствовать ту ошеломляющую тягу, почти затмевавшую всё остальное.
Я чувствовал в этом связь с Крикевом, с моим прошлым и детством.
Я чувствовал, что какая-то часть меня научилась ждать тех сессий с пьяным педофилом-человеком, хоть я и фантазировал, как убиваю его во сне. Я до сих пор чувствовал ту тьму в своём aleimi — тоску, желание умереть, потерять себя и быть разорванным на куски.
Я чувствовал ту часть себя, что желала просто потерять контроль, больше не переживать о том, что мною движет нечто отнюдь не прекрасное.
В то же время некая более голодная часть моего разума также хотела это понять. Та часть меня хотела затянуть боль Териана в мой свет, возможно, изучить её, посмотреть, почему она так сильно резонировала с моей собственной.
Та часть меня хотела посмотреть, что видел Териан, как он описывал это себе, чем были те отношения с Дигойзом… и почему он не станет мне открываться.
Он открывался с Дигойзом?
Другой мужчина чувствовал его свет?
Действительно чувствовал его, возможно, в комнате, не слишком отличавшейся от этой?
В любом случае, я знал, о чём спрашивает Териан.
Он озвучил это не как вопрос, а как требование, но я знал, что это лишь видимость. Такие вещи можно отдать лишь добровольно. Можно изобразить согласие и не давать его, вне зависимости от того, как всё выглядело извне.
Это я тоже узнал от Крикева.
Я узнал это, когда Крикев плакал в те ночи, когда позволял себе увидеть, что я отказывал ему, что я никогда не дам ему желаемое, как бы сильно он меня ни избивал и ни угрожал моей жизни. Если бы он сломал мой разум в попытках добиться желаемого, то в результате точно не получил бы это самое желаемое.
То же применимо и к Териану.
Это будет правдой вне зависимости от того, убьёт от меня за отказ или нет.
И всё же, глядя на него в том бункере работного лагеря возле Манауса, я уже знал, каким будет мой ответ. Я знал, что ответ не будет таким же, как мой ответ Крикеву.
Я не брошу его, как это сделал Дигойз.
Я дам ему разрешение быть тем тёмным существом, не сдерживаться и не притворяться чем-то иным. Возможно, я дам ему убежище от всего остального, место, чтобы поистине быть самим собой, проработать эту рану до логического заключения.
Возможно, Териан сможет также избавить меня от Крикева раз и навсегда.
Я невольно верил, что избавление Териана от этой эмоциональной помехи может стать тем, что наконец-то позволит ему достичь его полного потенциала. Ибо я явно видел (да и любой видящий с нормальным зрением видел), что Териан — не такой, как наши сородичи.
Он другой.
Возможно, он лучше.
Я ничего так не хотел, как помочь ему подняться в то более высокое место.
Возможно, из той темноты я тоже выберусь перерождённым.
Возможно, я сумею подняться вместе с ним.
Возможно, мы вознесёмся вместе… фениксы в ночи.
Возможно, это та роль, которую я ждал так много лет.
Однако я не усомнился в словах другого мужчины.
Я не усомнился в них ни на секунду.
Если я облажаюсь, он определённо меня убьёт.
Он убьёт меня, а потом бесповоротно забудет.
Глава 10. Почему ты мне не сказал?
Квартирный блок Организации #98101k-12
Ганзейский жилой квартал возле Тиргартена
Западный Берлин, Западная Германия
10 августа 1958 года
Териан подслушал, как они говорят о нём.
Он услышал их ещё до того, как полностью вошёл в квартиру на верхнем этаже.
Не говорят. Спорят.
Они спорили о нём.
Они спорили о нем по-английски.
Териан сначала услышал голос своего друга, низкие раскатистые интонации, лёгкие нотки немецкого акцента в его английском, которые сделались заметнее за те месяцы, что они пробыли здесь. Большая часть злости исходила от него. Большая часть напряжения, которое Териан чувствовал в конструкции, исходила от его света.
Что-то в этом волнении почти тронуло его.
Голос Галейта был более успокаивающим, рассудительным, сдержанным.
Он урезонивал Дигойза, отводил от некого края обрыва, на котором тот стоял, стараясь не впасть в откровенную злость и эмоциональность из-за того, что его так встревожило.
Что бы его ни встревожило.
Но Териан знал, что это. Это был он сам.
Териан почти мог
