Хранитель Дикого вереска (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
— Так почему на тебя серебро не действует?
Оборотень рыкнул, недовольно щекой дёрнул, но Абигайл свою часть уговора выполнила, зелье выпила до последней капельки, а значит, отвертеться от данного обещания Валдор уже не мог, буркнул сердито, понимая, что сам себя в угол загнал:
— На меня серебро не действует.
У целительницы от удивления едва глаза на лоб не полезли.
— Почему? Ты же тёмный оборотень, а они…
— Я полукровка.
Валдор яростно сверкнул глазами, одним стремительным звериным прыжком преодолел расстояние от стола до кровати и прорычал, нависая над притихшей от неожиданности леди:
— Р-р-раскажешь кому-нибудь или начнёшь жалеть — сожр-р-ру, поняла?!
Абигайл растерянно пожала плечами:
— А почему я должна тебя жалеть? Ни здоровьем, ни силой, ни магией природа тебя не обделила, ты во всех смыслах полноценный муж.
Валдор недоверчиво сузил глаза, медленно наклонился, едва ли не ткнувшись носом в шею целительнице, шумно принюхался. Абигайл недовольно поморщилась, так старательно отодвигаясь, что чуть с кровати на пол не полетела:
— Только вот манеры у тебя просто ужасные, но, полагаю, никому и в голову не приходило обучать оборотней этикету.
Валдор белозубо усмехнулся, сверкнув клыками:
— Да, мы избавлены от многих заморочек так называемого приличного общества.
Абигайл гордо скинула голову, отчеканила, невольно копируя интонации своей преподавательницы по этикету:
— Хорошие манеры — самое главное, что отличает человека от животного.
Оборотень заливисто с подрыкиванием расхохотался:
— Да неужели? А нам говорят, что человека от животного отличают чувство юмора, способность планировать свои действия и нести ответственность за совершённые поступки.
Абигайл не выдержала, с детства старательно пестуемая ледяная броня изысканных манер наконец треснула, леди прыснула и рассмеялась звонко и заливисто, как не смеялась самого детства. Валдор недоверчиво замер, зачарованно глядя на целительницу, а потом выдохнул хрипло:
— Ты такая красивая, когда смеёшься.
Абигайл подавилась смехом, словно ей кто-то невидимый со всей силы в живот ударил, съёжилась, в одеяло закуталась, испуганно глядя на оборотня. В памяти моментально всплыла разгромленная спальня и три уверенных в своей безнаказанности мерзавца, для которых она была не человеком, нет, постельной утехой, средством для утоления сиюминутных страстей. От оборотня не укрылся страх гостьи, он раздражённо рыкнул, взъерошил волосы на голове, превращая и так-то не идеальную причёску в настоящее воронье гнездо:
— Что же ты такая пуганая-то, а?!
— Пугали много, вот и стала пуганой, — прошептала Абигайл, оглядываясь по сторонам в поисках невесть куда запропавшего платья.
Оборотень опять навис над вздрогнувшей от неожиданности леди, прорычал, опаляя кожу дыханием и раздирая когтями простынь в лоскуты:
— Кто посмел?! Назови их имена, и они горько пожалеют о том, что натворили!
Целительница испуганно вжалась в кровать, заставив оборотня издать ещё один полный звериного бешенства рёв. Казалось, Валдор готов был растерзать Абигайл, но тут дверь в комнату стремительно распахнулась, явив бледного растрёпанного Норда, чьи чеканные черты были искажены смятением. На миг декан факультета Стражей застыл на пороге, а затем бросился вперёд, схватил Валдора за плечо, яростно оттолкнул его так, что оборотень едва не протаранил собой стену и рухнул на колени перед кроватью, крепко схватив Абигайл за руки:
— Жива! Хвала свету, ты жива!
Целительница растерялась, никак не ожидая подобного взрыва от холодного, словно глыба льда, Норда. Какая, спрашивается, муха его укусила, с чего вдруг такая истерика? Декан опять судорожно стиснул ладошки Абигайл, затем прижал их к своему лицу и выдохнул сиплым голосом:
— Что же ты наделала, Аби…
Целительница в ответ только глазами хлопала, гадая, то ли Валдор ухитрился подмешать в своё снадобье миражницу круглоцветную, растение, одурманивающее разум и дарящее очень реалистичные видения, то ли Норд за то время, что они не виделись с ума сошёл, то ли всё происходящее, начиная с похода в архив, ей вообще приснилось в очередном кошмаре.
— Да чего она наделала-то, — пробурчал Валдор, сердито поблёскивая глазами, отряхиваясь и хмуро изучая вмятину в стене, — ничего и не было.
Синие глаза Норда превратились в два проклятых сапфира, способных превратить в лёд любого, даже мага огня, черты лица заострились, в голосе забурлила смесь льда и яда.
— Да неужели? Ничего, говоришь, не случилось? А то, что Абигайл могла погибнуть в этом проклятом архиве или заменить хранительницу, которая тоже в своё время стала душой неупокоенной, потому что нос сунула в тайны, которые её не касались, ты не подумал?! А то, что и трёх дней не прошло, а целительница уже валяется в одной рубашке на твоей кровати, это нормально?!
— У нас и не было ничего, я всего лишь помогал! — рявкнул Валдор, выпуская когти.
— Это ты ректору будешь объяснять, если он, конечно, вообще станет разбираться, а не выгонит вас обоих прочь за распутство в стенах Академии.
Норд глубоко вздохнул, пригладил волосы, поправил одежду, смахнул с рукава невидимые глазу пылинки, ещё раз медленно выдохнул.
— Значит так. Ты больше никогда не приблизишься к Абигайл, я даже смотреть в её сторону тебе запрещаю.
Валдор сердито вскинулся, но тут из ладони декана факультета Стражей и боевых магов вылетел огненный кнут и что было силы ударил оборотня. Тот взвизгнул, отпрянул к стене, оскалился злобно, но кнут опять взмыл в воздух, угрожающе зависнув прямо перед лицом Валдора и заставив его проглотить все возражения.
— Признаться, я вообще не понимаю, как ты смог нарушить мой запрет.
Огненный кнут пропал, оборотень отлепился от стены, проворчал, ощупывая обгоревший, отчётливо воняющий палёной шерстью бок:
— Спасение жизни всегда в приоритете.
Норд недовольно поджал губы, сверкнул льдинками глаз:
— Что ж, в таком случае, мне придётся изменить плетение заклятия.
Огненный кнут опять взвился в воздух, обвился вокруг шеи Валдора, притянул яростно хрипящего оборотня к самой кровати.
— Отныне и навек ты, едва посмеешь приблизиться к Абигайл, начнёшь задыхаться, если дерзнёшь заговорить с ней — онемеешь, а рискнёшь прикоснуться — твоя кожа моментально обгорит до волдырей. Абигайл отныне для тебя, тёмного оборотня, чистейшее серебро.
Целительница удивлённо вскинула глаза и тут же с приглушённым вскриком поспешно зажмурилась, поскольку огненный кнут взорвался
