Стать Медузой (ЛП) - Хамм Эмма

Диктис был бы рад, что его мальчик делал то, что хотел. Старик хотел только этого. Чтобы его сын получил жизнь, какую хотел.

— Да, — ответил Персей. — Отец будет мною гордиться, особенно, когда я принесу ему голову Горгоны. Король богов примет меня с распростертыми объятиями. Может, он даже позволит мне быть полнокровным сыном.

Слова пугали, язык Алексиоса прилип к нёбу, а потом он пролепетал:

— Я говорил о твоем настоящем отце, Диктисе.

— О, — счастье на миг пропало с лица Персея, а потом он рассмеялся. — Ах, ладно! Просто совершить такую ошибку, когда у тебя два отца. Они будут мною гордиться. Увидишь!

Ему снова было не по себе. Парень уже забывал, откуда он был.

Во что Алексиос ввязался?

ГЛАВА 23

Медузу мутило. Хоть она привыкла, что по утрам ей было плохо, в этот раз было хуже, чем до этого. Уходили все силы, чтобы ее не стошнило на камни. Она не знала, почему.

Она спросила у сестер, испортилось ли мясо в пещере. Сфено и Эвриала рассмеялись и сказали, что они теперь были монстрами. Испорченное мясо не влияло на них, как не влияло на богов.

Медуза как-то думала, что отличалась от них.

Прижав ладонь к животу, пока желудок сжимался, она побрела к сестрам. Может, они знали лекарство, которое спасет ее от тошноты, которая не прекращалась.

Она не хотела портить их веселое настроение, особенно, когда они старались расслабить Медузу. Они каждый день заставляли ее говорить о хорошем, что она оставила. И это счастье растекалось по ее душе все больше, пока она говорила с ними.

Теперь эти воспоминания были горько-сладкими. Медуза знала, что не вернется в деревушку, где выросла. Она не увидит больше семью, и они уже могли думать, что она умерла.

Как они скорбели по ней? Как скоро продолжили жить своими жизнями?

Вздохнув, она прислонилась к камню и огляделась. Каждый раз, когда она думала о семье, тревога внутри нее усиливалась. Может, потому ее мутило.

Она думала о том, что было далеким для нее, от этого ей было плохо. Да, она сама себе делала хуже.

Но она надеялась, что Сфено и Эвриала приготовят что-то этой ночью, и ее не стошнит. Иначе это будет проблемой.

Прижав ладонь ко рту, она миновала оставшуюся часть туннеля и попала в пещеру, где они работали.

Все больше смертных приходили к ним, как и хотела Сфено. Они гнались за ее сестрами по пещерам, ведомые криками Эвриалы или преследованием Сфено. И в последнюю минуту Медуза появлялась и проверяла пределы своей новой силы.

Пока что было не важно, кто смотрел на нее. Ее сестры были защищены от магии, которая превращала мужчин в камень. Но остальные?

Они поддавались силе ее взгляда.

Она миновала мужчину, который умер на коленях. Он сжал ладони у сердца, словно в мольбе, чтобы она остановила магию, превратившую его в красивый белый мрамор. Медуза хотела, чтобы она могла замедлить процесс или обратить его. Но мужчина все равно стал камнем.

Ей не нравилось смотреть на них. Они были людьми с семьями и друзьями, которые скучали по ним, как ее семья по ней. И Медуза подвергала их ситуации, когда их семьи даже не узнают правду, не поймут, где они были. Это была ее вина.

Хотя, если она была честной с собой, это было виной Посейдона.

Она не могла наказать его за создание проблемы, навредившей многим.

Сфено стояла рядом со статуей, скрестив руки на груди, склонив голову на бок. Она задумалась и не заметила появление Медузы.

Медуза выждала пару мгновений и сказала:

— Почему ты смотришь на него так, будто он оживет?

— Я думала, могут ли они ожить, — Сфено постучала бронзовой ладонью по лицу мужчины. — Они еще там? Они заперты в камне, смотрят, как проходят дни, и гадают, когда будет снято проклятие?

Боги, какой ужасный вопрос. Медуза не думала об этом так, но они могли быть там.

Она склонилась к мужчине и прижалась ухом к его груди. В камне не билось сердце. Не было ни малейшего звука.

Она выпрямилась и покачала головой.

— Вряд ли. Думаю, они умерли, и даже когда я умру, они останутся как напоминание о монстре, который когда-то жил под Олимпом.

Сфено рассмеялась.

— Умрешь? Медуза, ты одна из существ мира. Ты никогда не умрешь.

Но ей казалось, что она могла. Медуза порезалась об камень пару дней назад, у нее шла кровь. Но ее сестры редко ранились в этом облике. И если что-то могло прорезать плотные слои кожи, кровь не текла дольше пары секунд.

Медуза прислонилась к каменному мужчине и пожала плечами.

— Я все равно не думаю, что они там живы. Скорее всего, их души уже блуждают по Загробному миру, хотя у них нет монет, чтобы перейти.

— Хорошо. Их души не должны искать счастья, раз им хватило глупости напасть на трех невооруженных женщин, — Сфено прижала когти к своему сердцу. — Бедные женщины, которые никогда никому не вредили.

Медуза фыркнула и постучала пальцем по каменному мужчине.

— Да, никому не вредили. Как же они приняли нас за ужасных монстров?

— Мы просто женщины со змеями в волосах и хвостами змей. Мы выглядим как милые женщины, которые хотели прогуляться на рынок. И все, — Сфено усмехнулась, и они обе рассмеялись.

Медузу снова мутило, и в этот раз она не смогла сдержаться. Кашляя, она склонилась рядом с каменным мужчиной, и ее стошнило завтраком на пол.

Ей полегчало, но жуткая тошнота тут же вернулась. Сколько ей нужно было выплеснуть, чтобы тело решило, что можно и оставлять еду внутри?

Вытерев рот рукой, она прислонилась к руке каменного мужчины, хрипло вдохнула.

— Уверена, что я бессмертная? Я думала, такие, как мы, не отравляются едой.

Сфено не ответила. Молчание тревожило Медузу. Хмурясь, она поймала взволнованный взгляд Сфено. Если с ней было что-то не так, она хотела знать. Она не могла ничего поделать с этим проклятием. Может, она становилась камнем, как мужчины, которых она наказала.

— Что? — спросила Медуза. — Что такое, Сфено?

— Я просто… подумала… — ее сестра покачала головой. — Наверное, я схожу с ума.

Третий голос перебил их, Эвриала присоединилась к ним. Она подползла ближе и устроила тяжелое тело на выступе неподалеку.

— Сфено? Твое сердце бьется быстро, сестра. Что такое?

Сфено указала на Медузу.

— Ты… слышишь что-то в ней?

От этих слов кожа Медузы похолодела. Она поежилась от пота, выступившего на коже. Даже змеи на ее голове прижались, им было не по себе от мысли о том, на что намекала Сфено.

Эвриала спрыгнула с выступа и подползла к Медузе. Так близко, что прижалась ухом к животу Медузы и прислушалась.

Она уже знала, что подозревали две Горгоны, еще до того, как они посмотрели на нее. Медуза могла сложить информацию. Ее тошнило по утрам, днем становилось лучше. У нее резко менялось настроение, и она не справлялась с ситуациями, с которыми справлялась раньше. Даже от мысли об убийстве этих мужчин выступали слезы, хотя они охотились на Горгон и хотели навредить ей и ее сестрам.

Но все это не происходило одновременно, и она даже не подумала, что худший исход мог быть правдой.

Но глаза Эвриалы, когда она отодвинулась, были доказательством для Медузы. Правда была в ужасе Эвриалы, в ужасе Сфено.

Они знали, что нужно было сказать. Правду нужно было озвучить, выгнать из их душ, а потом с ней нужно было разобраться.

Если они не могли это сказать, то она вобьет последний гвоздь в гроб своей души.

— Я беременна, да?

Ответом было молчание.