Не проси моей любви (СИ) - Светлана Рыжехвост
«Он узнал, что станет отцом», поняла я.
На глазах вскипели слезы и я, вслепую нашарив дверную ручку, быстро спряталась в своем кабинете. Я не смогу подойти к ним сейчас. Слезы жгут глаза, и я скорее умру, чем выйду и распишусь в том, что мое глупое сердце не слушает доводы разума!
Выждав полчаса, я влажными салфетками стерла потеки туши и, оставив на своем столе заявление, собрала в сумку важные мелочи. Больше я сюда не вернусь. Никогда.
Выскользнуть из офиса незамеченной — сделано. Попрощаться с охранником на входе и сесть в машину — тоже сделано.
Заведя мотор, я выехала с парковки и влилась в поток машин. По щекам бежали слезы. Бежали и никак не останавливались. Сколько в человеке жидкости и сколько этот самый человек может плакать? Кажется, в моем случае, это какое-то огромное количество жидкости.
Поворот, поворот, светофор и вот, я подъезжаю к дому Еськи. Выискивая место для парковки, я нашла взглядом огромную черную машину. Кажется, у Рюмкиной гость.
Прикусив губу, я невидящим взором уставилась на Володиного монстра. Можно ли подняться наверх и испортить им… Чем бы они там ни занимались, мое появление все испортит. А ведь, помимо романтики, этот некромант еще и защита для моей лучшей подруги. Он ее шанс на свободную жизнь, без вечной кабалы теневого ведьминского ковена.
На телефон пришла смс-ка. Ну да, ну да, пора пополнить баланс. Весьма жизнеутверждающе, да.
Резкий звук выдернул меня из тоскливых размышлений — кто-то хотел выехать со двора, а я мешала.
Вздрогнув, я выкрутила руль и поспешно отъехала в сторону. Ярко-красная машинка, сердито мигнув фарами, проехала мимо и я последовала за ней. Не буду мешать Еське. Пусть хоть кто-то из нас будет счастлив.
Лавируя в потоке машин, я отчетливо осознала — податься мне некуда. Дома папа, и он явно меня осуждает. У Еськи Володя, а больше у меня никого нет. То есть, мама-то есть, но она в Питере. А сейчас и вовсе скорее всего ко мне едет.
Если бы не все вот это, я могла бы позвонить Глебу. Он бы нашел для меня пригоршню добрых слов и обязательно подсказал бы, как выйти из этой ситуации с минимальными потерями. Вот только я потеряла своего друга. Разменяла на одну ночь.
Всхлипнув, я припарковалась у супермаркета и, не глядя по сторонам, прошла внутрь. Вихрем промчавшись мимо полок, схватила упаковку маршеллоу и несколько бутылок шампанского.
На кассе, расплачиваясь, я поймала на себе сочувствующий взгляд обслуживавшей меня девушки. Она, кривовато улыбнувшись, шепнула:
— Он того не стоит.
Всхлипнув, я только кивнула и, подхватив покупки, убралась из магазина. Он стоит всего, а вот я…
Тряхнув головой, я приказала себе успокоиться и села за руль. Домой. Сейчас мне остается только ехать домой.
Телефон ожил, запела стандартная мелодия и на экране высветилось «Драгош».
Ну уж нет, только не сейчас.
Он названивал мне всю дорогу до дома. И все то время, пока я искала место для парковки.
Заглушив мотор, я вышла из машины, но только для того, чтобы пересесть назад. Я не могу пойти к Еське, я не могу пойти домой. Все, что мне остается, это заднее сиденье. Я буду пить шампанское, рыдать и заедать это все маршеллоу. И жалеть себя. И ненавидеть себя.
«И сбрасывать звонки любимого человека, потому что ничего хорошего он мне не скажет», пронеслось у меня в голове, когда на экране телефона вновь появилась надпись «Драгош».
Кое-как сбросив пальто, я немного повоевала с пробкой и, открыв шампанское, разорвала пакет с маршеллоу.
И эти белые мягкие сладости были и вполовину не так вкусны, как много лет назад. Просто приторная дрянь, прилипающая к зубам. А шампанское — просто пузырящаяся жидкость, которая должна веселить, но вместо этого только усиливает грусть.
Глоток, другой. Опять звонок от Глеба. К черту.
Не хотелось ничего.
«Нарыв вскрыт без наркоза», невесело подумала я. «Гной выходит, ожидается рубцевание раны».
Вот только когда оно произойдет, это самое рубцевание? В голове нон-стоп крутится киношная фраза «Я не смогу без него жить». И те несколько лет после выпуска… Я ведь и не жила. Просто вставала, ела, шла на работу. После работы на курсы — все, что угодно лишь бы заполнить пустоту. Жаль, не догадалась завести кота или хомячка какого-нибудь.
Плавное течение мыслей прервал дробный стук в окно. Ну кому я могла помешать?!
Подняв глаза, я обмерла. И очень-очень пожалела о том, что никогда не любила тонировку. Потому что снаружи стоял Драгош. Сердитый, красивый и такой не мой. В куртке на распашку, волосы в беспорядке, а губы сердито сжаты. И взгляд. На меня смотрел волк. Взбешенный волк.
Опустив взгляд, я замерла. Тут же на телефон пришла смс-ка:
«Тома, открывай».
Нет, меня нет. Я тебе кажусь.
«Мари, не глупи, открывай».
Господи, за что? Ну что я такого плохого сделала?! За грехи же в Аду наказывают!
— Мари!
Драгош гаркнул так, что я услышала в закрытой машине.
— Я выбью это чертово стекло!
И следом несколько до боли знакомых румынских ругательств. А на его руке, лежащей на стекле, появились стальные когти. Волк выходит из себя.
«Давай, Тома. Нарыв вскрыт, гной выходит. Чтобы рана зарубцевалась, надо принять горькую пилюлю ответственности».
Вскинув руку, я сняла блокировку и в этот же момент Драгош распахнул дверцу.
— Двигайся, — коротко сказал он.
— Я не могу, я пригрелась. И шампанское расплескается.
Он проворчал что-то незнакомо-румынское и захлопнул дверцу, чтобы быстро обойти машину и залезть внутрь с другой стороны.
— Тесно, — хмыкнул он. — Маленькая машинка.
— Мне нравится.
Бутылка шампанского была зажата у меня между колен, а пакет с маршеллоу я держала в руках. И смотрела только на него, потому что… Потому что не было сил посмотреть куда-то еще.
Драгош протянул руку, зацепил горсть вкусняшек и сказал:
— Надо же, ничуть не изменились.
Я пожала плечами. Для меня изменилось все.
— Я не подписал твое заявление об уходе, Тома.
— Зря, — коротко отозвалась я.
— Почему ты решила уйти? — он вновь протянул руку и зацепил пару маршеллоу.
Я проследила взглядом за его сильной, изящной кистью и на мгновение залипла на губах. Вспомнила, как пылко он касался меня и, вспыхнув, с горечью спросила:
