Синтия Хэнд - Безграничная (ЛП)
Но это ее муж.
Они начинают засыпать могилу, и она отворачивается. Я протянула руку и коснулась ее плеча.
Резкая, ноющая пропасть горя открывается мне. Так мало времени, думает она. Для всех нас.
Она вздохнула. — Мне нужно выбраться отсюда.
— Ладно. Увидимся дома? — спрашиваю я. — Могу приготовить ужин.
Она кивает головой и обнимает меня, крепко обнимает.
— Билли...
— Я буду в порядке. Увидимся позже, малышка. — Она шагает прочь по снегу, оставляя позади себя темные следы, как только Билли уходит — снег ослабевает. Кристиан ничего не говорит, как и любой мужчина, стараясь заполнить пустоту. На щеках надуваются желваки. Я подхожу ближе, пока наши плечи не соприкасаются, и стараюсь передать ему свою силу точно так же, как это он сделал, когда хоронили мою маму.
Хотелось бы мне знать Уолтера лучше. Или вообще не знать. Я не знаю, говорили ли мы друг другу более пары слов. Он был жестким человеком, всегда закрытым и никогда тепло ко мне не относился, или не интересовался тем фактом, что я оказалась в видении Кристиана. Но, Кристиан любил его. Я чувствую любовь Кристиана, его боль от ухода Уолтера, переполняющее его чувство одиночества в мире.
— Ты не одинок, — шепчу я у него в голове.
Его рука крепче сжимаем мою.
— Я знаю, — говорит он вслух, и его голос был хриплым, наполненным сдерживаемыми слезами. Он улыбается и смотрит на меня, его глаза, темные и покрасневшие. Он стряхивает снег с моих волос.
— Спасибо, что приехала сюда со мной, — говорит он.
На ум приходит огромное количество банальных ответов: всегда пожалуйста, тут не о чем говорить, без проблем, это меньшее, что я могу сделать, — но, ни один из них не казался правильным, поэтому я просто сказала:
— Я хотела прийти.
Он кивает, на мгновение бросает взгляд на белую каменную скамью рядом с могилой дяди, которая служит надгробием, так же, как и у его матери. Он делает глубокий вдох и говорит:
— Мне тоже нужно уйти отсюда.
— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спрашиваю я.
— Нет. Со мной все будет в порядке, — говорит он, и на мгновение в его глазах блестят слезы. Он отвернулся, затем остановился и опять повернулся. Кристиан печально улыбается и пристально смотрит мне в глаза. — Скорее всего, это покажется странным и неуместным, … но, ты пойдешь со мной, Клара?
— Куда? — тупо спрашиваю я.
— На свидание, — отвечает он.
— А? Что ты имеешь в виду?
От смущения он смеется.
— О, Боже, — говорит он, потом закрывает лицо руками.
— Я иду домой, — он открыл лицо и застенчиво улыбнулся мне. — Но, может быть, когда мы вернемся в школу. Я имею в виду. Официальное свидание.
Свидание. Я вернулась на два года назад, на выпускной, к тем чувствам, что испытывала, когда Кристиан обнимал меня во время танца, когда его запах обволакивал меня, тепло, когда я смотрела в его глаза и чувствовала, что наконец-то преодолела барьер между нами, что он, наконец-то, увидел меня настоящую.
Конечно, это было до проблем с Кей, и до решения Кристиана отвести ее домой, вместо меня.
Он вздыхает.
— У меня никогда не будет нормальной жизни, не так ли?
— Скорее всего, нет.
— Так вот нет, да?
— Нет.
— Нет?
— Я имею в виду нет, это не нет. Это значит да. Я пойду с тобой, — мне даже не нужно думать об этом. Единственное, что с нами происходит, это лесные пожары, формальные танцы и похороны. Разве мы не заслуживаем чего-то нормального в этот раз? И я рассталась с Такером более шести месяцев назад. И думаю, что пришло время дать Кристиану шанс.
— Я подумываю об ужине и кино, — говорит он.
— Ужин и кино — с удовольствием.
И мы не знаем, что еще сказать друг другу, мое сердце так быстро бьется, а мужчины засыпают последний слой земли на могилу Уолтера Прескотта.
— Мне бы хотелось…, — я указываю вверх по холму, на могилу моей собственной матери, на простое мраморное надгробие под осинами.
Кристиан кивает, засовывает руки в карманы и идет вниз к своему грузовику. Я смотрю, как он уезжает. Когда Кристиан исчезает с поля зрения, я поднимаюсь на холм, останавливаюсь на бетонной лестнице, которую так часто видела в моих видениях в прошлом году. В снегу кладбище выглядит по-другому: уродливее, холоднее, такое серое, пустынное место.
Я стою в течение нескольких минут, глядя на могилу моей мамы. Там пятна грязи в верхнем углу надгробия, которые я пытаюсь вытереть перчаткой, но у меня не получается их полностью стереть.
Некоторые люди приходят на кладбище, чтобы поговорить с человеком, который умер. Мне бы тоже хотелось это сделать, но как только я говорю «Привет, мама», чувствую себя так глупо. Она не здесь. Ее тело — возможно, но мне действительно не хочется думать о ее теле здесь, под землей и снегом. Я знаю, где она сейчас. Я видела ее в том месте, идущую в солнечном свете своей дорогой от внешнего края неба. Она не здесь, не в этой коробке, не под землей.
Интересно, когда я умру, меня тоже здесь похоронят.
Я иду к сетчатому забору на краю кладбища, сквозь него смотрю на заполненный снегом лес. И я чувствую, что что-то изменилось, знакомая грусть, и я знаю, кто присоединился ко мне.
— Выходи, — говорю я, — Я знаю, что ты там.
Некоторое время стоит тишина, прежде чем я слышу шаги по снегу. Семъйяза выходит из-за деревьев. Он останавливается в нескольких шагах от забора, и я чувствую дежавю. Я ставлю ментальную стену между нами, чтобы он не мог забраться ко мне в голову. Мы уставились друг на друга.
— Что ты здесь делаешь, Сэм? — спрашиваю я. — Чего ты хочешь?
Он негромко откашлялся. Держит руку в кармане длинного кожаного плаща, и я задаюсь вопросом, не теребит ли он браслет, который я дала ему, браслет моей матери, единственное, что у него осталось от нее.
— Зачем ты отдала мне его? — после долгой паузы спрашивает он. — Она тебя попросила?
— Она просила одеть их на похороны.
Он наклонил голову. — Впервые это было во Франции, — сказал он. — Она когда-нибудь рассказывала тебе? — Он улыбнулся, посмотрел вверх, и что-то живое было в его взгляде. — Она работала в больнице. В тот момент, когда я увидел ее, то уже знал, что она нечто особенное. Она была божественна во всем.
Что ж, вот оно. Он хочет рассказать мне о моей маме. Я должна была бы остановить его, сказать, что мне не интересно, но это не так. Мне любопытно узнать, что тогда произошло.
Он приблизился к забору, и я услышала слабое потрескивание его серого электричества, проходящего через метал. — Однажды, она с другими медсестрами пошла к пруду на краю города, чтобы можно было поплавать в нижнем белье. Она смеялась над чем-то, что сказала одна из девушек, но почувствовав мой взгляд — посмотрела на меня. Увидев меня, другие девушки кинулись к своей одежде, но она осталась на месте. В то время, у нее были каштановые волосы, потому что она их перекрасила, а длина была короткой, как для женщины, волосы касались подбородка, но мне нравилось, так как я мог любоваться ее шеей. Она подошла ко мне. Я помню, что от нее шел аромат небес и роз. Я не мог пошевелиться, веришь, так странно себя чувствовал, а она ухмыльнулась и полезла в мой передний карман, где у меня всегда была пачка сигарет, для виду, она взяла одну и вернула пачку на место, сказав: «Эй, мистер, можешь быть полезным и дать мне огоньку?» Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что она хочет, чтобы я помог поджечь сигарету, но у меня, конечно же, не было зажигалки, о чем я ей и сказал, на что она ответила: «Ну, тогда всего тебе хорошего, не так ли?» Развернулась и оставила меня одного.
