Одержимость мастера (СИ) - Холин Алиса

Вдруг раздался рокот мотора, и запахло керосином. Щурясь на слепящем солнце, увидела, что мы вышли к небольшой лужайке, служившей взлетным полем для личного паролета господина Макильских. В эту часть поместья мы с близнецами не заходили. И видеть вблизи летательный аппарат мне еще не доводилось. Выглядел он как металлическая обтекаемая люлька на колесиках с растопыренными, как у птицы, жесткими крыльями.

Сердце заволновалось.

— Это что же, Юрек повезет нас не на паромобиле, а в этом аппарате по воздуху?

— Зачем нам Юрек? — ухмыльнулся биомаг. — Как-нибудь сами справимся. Давай руку.

Господин Макильских, придерживая мое платье, помог залезть в люльку. Внутри она оказалась обита панелями из красного дерева. Стоящие друг за другом два кресла были обтянуты то ли кожей, то ли дерматином. Я плюхнулась, расположилась на жестком, но вполне удобном сиденье. Господин Макильских нагнулся ко мне так близко, что обжег своим горячим дыханием. Я начала ерзать в кресле, намереваясь подскочить, и чуть было не закричала от возмущения. Что еще за шутки! Какой-то странный у нас договор найма! А как же субординация?

— Тихо, ты чего? — успокоил меня биомаг и покрутил в руках кожаные ремни моего сиденья. — Надо застегнуть ремни безопасности. Можно?

Я притихла.

Вообще-то, можно было заранее предупредить!

Волей-неволей пришлось терпеть наше близкое взаимодействие. Замок сцепления сработал сначала на поясе, затем на груди. Уверенные руки на мою голову надели кожаный шлем с круглыми очками, на руки — стеганые перчатки. Хорошо, что я не разрешила Анне накрутить мне на голове башню из кудрей, не поместилась бы в шлем. А затем наши глаза встретились. Его взгляд стал сосредоточенным и серьезным. Я перестала дышать и вжалась в спинку кресла так сильно, как это было возможно. Биомаг не двигался с места и просто разглядывал меня, словно старался изучить каждую клеточку тела.

Мое сердце часто застучало, и я не вытерпела:

— Мы закончили?

Господин Макильских дернул уголками губ, словно опомнился, и сделал шаг назад. Ловким движением достал с переднего сиденья шлем и натянул на свою голову.

— За прическу не переживай, — крикнул он, усаживаясь на место пилота. — В дамской комнате все поправишь. Нам лететь всего минут двадцать.

Я поежилась. Знал бы биомаг, что прическа волнует меня меньше всего: вот вздумай он сделать крутой вираж, удержат меня эти ремни? А теперь еще и эта неловкость, после которой крутые виражи кажутся детской шалостью! Воздуха снова перестало хватать.

Ян Макильских обернулся:

— Все будет хорошо! Долетим в целости и сохранности.

В шлеме и очках он выглядел немного смешным, словно механик из детской сказки, одержимый идеей создать ракету для небесных путешествий.

Я кивнула и ухватилась за спинку переднего сиденья.

Под крыльями заработали винты серебряного цвета, к реву мотора добавился низкий гул. По щекам пробежала горячая волна, по телу мелкая дрожь, и вдруг я ощутила момент взлета!

В лицо, не защищенное очками, ударил свежий ветер, и передо мной оказалось голубое бескрайнее небо.

Глянуть вниз побоялась. Смотрела вперед, удерживая в поле зрения кожаный шлем господина Макильских. От нахлынувшего восторга хотелось закричать или хотя бы разделить с кем-нибудь свою радость! Но мотор грохотал, холодный ветер бил по щекам и плечам, а господин Макильских крепко держался за штурвал и даже не оборачивался. Хотя, может, это и к лучшему.

Да, в такой обстановке нам не поговорить!

А я очень рассчитывала, что мы поедем на машине, потому как не терпелось рассказать биомагу о странной просьбе господина Темникова. Зачем это ему надо, чтобы я за своим нанимателем следила? О каких таких «странностях» главного биомага империи он вещал? Что он желает узнать, а самое главное — как собирается воспользоваться тем, что узнает?

Я не заметила, как пролетели обещанные двадцать минут!

Паролет начал плавно снижаться.

Надо отдать должное господину Макильских — машиной он управлял безукоризненно. За всю дорогу меня ни разу не стошнило. Не пытался он поразить ни ловкостью, ни храбростью. Мы уверенно приближались к земле. Паролет, заходя в поворот, накренился влево, и я вскрикнула. Крен быстро выправился. Сверкнули тросы канатной дороги, показались бетонно-стеклянные высотки и красные черепичные крыши.

Через пару минут мы приземлились на мягкую траву. Дрогнули в последний раз винты, и мотор летательного аппарата, наконец, стих. Ян Макильских помог мне сначала снять амуницию, а потом спуститься на землю. В ушах гудело, руки дрожали. Мы оказались посреди парка на специально отведенной площадке, где в несколько рядов стояли похожие один на другой летательные аппараты. Я огляделась. Зеленые лужайки и подстриженные в форме лесных зверей кустарники заливал янтарный солнечный свет. Между зеленых фигур фонтанчики, каждый — произведение искусства! Словно живые херувимы с кувшинами, из которых льются сверкающие струи.

— Ну как, понравилось? — спросил биомаг, засовывая наши шлемы в специальный отсек внутри люльки.

— Это было прекрасно! Вы пилот высшего класса, — хотелось моего нанимателя расхвалить по заслугам, потому как мне и вправду все понравилось! Но меня перебили:

— На обратном пути нас домой повезешь ты.

— Господин Макильских, хватит с меня шуточек. Покажите-ка лучше, где привести себя в порядок.

Наниматель подал мне руку. Второй ладонью указал за скульптуры, фонтаны и деревья парка, где я увидела императорский дворец. Высоченное белоснежное, словно инкрустированное драгоценными камнями здание, главный купол которого закрывал почти весь небосвод.

У меня перехватило дыхание.

Глава 30

Несмотря на обеденный час, шторы на стрельчатых окнах зала большого императорского дворца, куда пригласили гостей, были приспущены. Освещение обеспечивалось множеством свечей. Зал полнился кожаным скрипом дорогой обуви, резкими запахами мужского одеколона и дамской косметики, приглушенным шепотом.

Больше часа ждали императора и его супругу.

Все это время взгляды гостей были прикованы к нам. Вернее, к Яну Макильских. Я очень волновалась, оглядывалась, порывалась выйти на улицу, ну или хотя бы отойти в дамскую комнату, где я приводила себя в порядок. Но вот господину Макильских, похоже, было все равно.

— Почему они на вас так странно смотрят?

— Потому что я не какой-нибудь зубрила-теоретик из компании алхимиков. Все прекрасно знают, у кого находятся рычаги управления магической жизни империи.

— Да они вас боятся! Посмотрите сами! Когда мы входили в зал, перед нами почтительно расступались, а сейчас я слышу, как за спиной шушукаются. — Я резко оглянулась. Группа из пяти женщин в экстравагантных нарядах, прервав бурную дискуссию, склонила головы и прикрыла лица до опущенных ресниц веерами.

— Расслабься. Это всего лишь ассистентки биомагов. К тому же уверен, не меньший интерес для пересудов представляет моя спутница.

— Я?

У господина Макильских довольно приподнялись уголки губ.

— Те, кто ожидал, что главный биомаг выбыл из большой игры, рано меня списали. Смерть Виолы и уход Армины меня сильно выбили из колеи, но появилась ты. Теперь мой эксперимент с близнецами уже не кажется таким уж отчаянным. Когда я его завершу, никто не уйдет от моего возмездия.

Возмездие и те, кого оно настигнет, меня не заинтересовали. Но Август и Ева!

— Эксперимент? — зашипела я биомагу почти в ухо. — Так это все правда? Вы ставили над детьми эксперименты?!

— Тише. — Господин Макильских крепко взял меня за локоть и притянул к себе еще ближе.

Я чуть не потеряла равновесие и едва не рухнула ему на грудь. Пришлось смотреть биомагу в глаза с очень опасного расстояния. Его зрачки расширились. Мое сердце заколотилось о ребра, как молоточек в часовом механизме.

«Он что, сейчас меня поцелует? — с ужасом осознала я, и от этой мысли бросило в жар. — На нас же все смотрят!»