Рапунцель: принцесса без башни - Надежда Николаевна Мамаева
– Столько обвинений и сразу… – устало выдохнул Сыч. – Начну, наверное, с конца. Пуни сюда не попала. Ее Вальпургия привела…
– Вечно твоя кошка тащит в дом всякую гадость! – фыркнул братец, перебив Ронга.
Он помолчал, намекая тем, что не стоило перебивать, а после продолжил:
– Поначалу я тоже решил, что ее прислал кто-то из моих бывших врагов. Пока я служил мечом владыки, их у меня накопилось немало.
– И почти все – уже мертвы, – снова перебил Брон.
На это Сыч возразил, намекнув на откат:
– Мне умеют досаждать и мертвые. Но что касается Пуни – нет, она здесь оказалась случайно. Это абсолютно точно.
– Хорошо, если с твоей девкой…
– Пуни, – поправил Ронг, и в его голосе зазвенела сталь.
– Хорошо, с твоей принцесской, – протянул Брон, не пожелав сдаваться без боя. И далась ему эта вилка в моих волосах! – Мы разобрались… Скажи, ты же не собираешься сидеть здесь вечно бирюком. Сколько душ осталось: две дюжины? После ты можешь вернуться в столицу, к прежней жизни…
– Прежней? – вот здесь сталь в голосе Сыча зазвенела вовсю. – Прежней не получится. Да я, может, и не хочу.
– Да, Йон, ты слеп и не видишь… – начал было брат.
Но Ронг его перебил.
– А может, наоборот, я сейчас только и прозрел!
– С повязкой-то на глазах! – возразил брат. – Очнись! Вспомни, что ты – наследник рода Вейморов, герцог, племянник императора! Бывший меч владыки! Тебе нужно вернуться.
– Зачем? – кажется, холодом в голосе Ронга можно было выморозить все Тридивийское королевство…
– Отец уже стар и немощен. Ты встанешь во главе рода… Это привилегия.
– Которая ко многому обязывает. Например, жениться на аристократке.
– Если ты об Офелии, так она уже несколько раз просила передать, что погорячилась тогда с разрывом помолвки. Да и демон с ней! Мало ли достойных благородных дев при дворе?
Услышав последние слова, я закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Хотя… чему удивляться? Все ожидаемо: в моем кругу помолвки часто заключаются с пеленок.
Думала: убежала за тридевять земель – и здесь все иначе? Увы… Так что простушку Пуни рядом с целым герцогом ждет разве что роль любовницы. А благородной Рапунцель я становиться не хотела, как и мишенью для нынешней тридивийской королевы… И тех, кто придет после нее. Пусть для всех сумасшедшая принцесса будет мертва…
Братья еще о чем-то спорили, говорили, а я на цыпочках, тихо-тихо, как день, отступающий перед вечером, ушла от двери.
Хватит. Наслушалась уже…
Вернувшись на кухню, прислонилась к печи, прикрыла глаза и ощутила, как внутри меня звонко разбиваются мечты.
Ну что, Рапи, побыла счастливой – и хватит. Пора возвращаться с небес на землю. Ответь честно себе: готова ли ты быть любовницей, содержанкой, делить любимого мужчину с другой, законной женой? Скажи себе честно: «да» или «нет».
И вдруг поняла: не смогу. Гордость не позволит. Лучше уж одной, чем вот так. А потому… может, и хорошо, что Ронг оказался настолько благороден, что решил не торопить меня, не давить и… благодаря этому я, может, и потеряла почти свою голову, но не честь.
Хотя все равно будет больно, когда мы расстанемся. Но если я позволю чувствам сейчас взять верх – то будет еще больнее. Так что. Лучше держаться от Сыча на расстоянии. И чем оно больше, тем лучше. Только не стоит сбегать, ничего не сказав. Сыч заслужил честное прощание.
Брат ушел на закате. Порталом.
А я еще какое-то время не решалась подняться к Ронгу в кабинет, чтобы начать разговор. Но, собравшись с духом, все же поднялась по лестнице и едва хотела постучать в дверь кабинета, как из-за нее раздалось:
– Пуни, я тебя ждал…
Ронг сидел перед зажженным камином. Повязки на лице Сыча не было, и я смогла увидеть сведенные к переносице брови, напряженное лицо, заполошно бившуюся на мужском лице жилку…
– Ты все слышала? – без обиняков поинтересовался Ронг.
Я не стала отрицать, что знания – это сила. А еще – печаль. Но мне хватило немногого, чтобы последняя меня охватила по полной.
– Отчего же? – уточнил маг.
– Оттого, что мы с тобою очень разные… и скоро твой долг, твое положение потянут тебя наверх отсюда.
– А ты? Не хотела бы со мной? – прямо спросил Сыч и посмотрел на меня так, будто видел.
– Там наверху слишком много холода, фальши и расчета. А здесь, у камина, куда теплее и… проще. Так что нет, не хотела бы. Меня и на этой высоте все устраивает.
– Значит, ты решила уйти? – поняв меня едва ли не лучше, чем я сама, спросил Сыч.
– Да, – всего одно слово, простое и короткое, но как тяжело оно мне далось.
– Когда? – кажется, Ронг превратился в ледяную глыбу.
– Думала, завтра. – Какой это был убийственно-тяжелый разговор.
Казалось, трещали и нервы, и сама ткань мироздания разом.
А мы сидели с магом напротив друг друга, точно две статуи. Внутри которых сейчас все лопалось, взрывалось и горело так, что даже пепла не оставалось. Только боль. Много боли. Но возвращение в реальность всегда такое…
– Ты не знаешь языка, – заметил Ронг.
И я с этим вынуждена была согласиться.
– Но ты можешь взять мое кольцо, если хочешь. Или остаться еще на пару дней и выучить горийский сама…
– Ни один человек не может запомнить столько слов за несколько… – начала было я.
– Человек – нет. Маг – да. Я написал брату недавно и попросил обучающий обруч. Им иногда пользуются адепты, когда нужно за короткий промежуток времени освоить большой объем материала. Постоянно этого делать нельзя – возможно сильное перенапряжение, которое не выдержат сосуды в голове. Поэтому и старикам, хоть и с даром, этот артефакт использовать нельзя. Но ты ведь молода…
Ронг произнес последние слова и, кажется, даже затаил дыхание в ожидании моего ответа.
А я ухватилась за эту возможность, как за соломинку, и…
– На пару дней. Только чтобы выучить язык. Артефакт, конечно, хорошо, но я не хочу от него зависеть.
Мне показалось, или один маг облегченно выдохнул, и, встав с кресла, подошел к столу, и взял с него тоненький обруч, который надел на меня, осторожно, точно корону.
А после деактивировал свое кольцо и… Мы просто говорили. На горийском. А я, едва услышав слово, тут же все запоминала.
Голова начала немного болеть, и Ронг предложил прерваться, но я настояла на продолжении. А потом, когда язык
