Злодейка, приручившая Дракона - Аматариэль Джулианна Кортес
Я замерла. Мое собственное имя, прозвучавшее в этом списке, показалось неуместным и чужеродным.
— Что? — переспросила я, думая, что ослышалась.
Мужчина тоже нахмурился. Он взял у меня из рук тяжелый том и посмотрел на строку.
— Де Валуа, — повторил он медленно. — Здесь. В списке.
— Но это невозможно! — воскликнула я. — Род де Валуа хоть и древний, но обедневший и незначительный. У нас никогда не было ни сильных магов, ни каких-то особых талантов. Мы всегда были… обычными.
— Очевидно, императорская канцелярия так не считала, — Кай провел пальцем по выцветшей строке. Рядом с названием рода стояла пометка, сделанная другим почерком, явно более поздняя. Одно слово: «Якорь».
— Якорь? — я непонимающе посмотрела на него. — Что это значит?
— Я не знаю, — мужчина выглядел таким же озадаченным, как и я. — Это не официальный термин. Больше похоже на чью-то кличку, прозвище.
Генерал отложил том и подошел к другому стеллажу, где хранились генеалогические древа и семейные хроники. Его движения были быстрыми, почти лихорадочными. В его поведении появилось новое, незнакомое мне напряжение. Мужчина нашел нужный свиток — историю рода де Валуа. И быстро развернул его на столе. Это была скучная летопись рождений, смертей и браков. Ничего примечательного.
— Здесь ничего нет, — разочарованно произнес он.
— Подожди, — я наклонилась над свитком. Мой взгляд зацепился за мелкий текст на полях, написанный на староимперском диалекте, который я уже начала немного понимать благодаря нашим совместным занятиям. Это были личные заметки какого-то летописца.
«…и снова дочерь дома сего отдана в жены отпрыску драконову, дабы якорем служить его ярости и тихой гаванью быть для бушующего в нем пламени…»
Я прочитала это вслух, и мой голос дрогнул. Мы переглянулись. В звенящей тишине кабинета эта фраза прозвучала как раскат грома.
Генерал выхватил у меня из рук другой свиток, тот, что описывал историю его собственного рода. Он быстро нашел нужный раздел — список его предков и их жен. И мы увидели это. С пугающей, невозможной закономерностью, почти в каждом втором поколении, мужчина из рода Кая брал в жены женщину из дома де Валуа. Это не были браки по любви. Это не были выгодные политические союзы. Это была система.
— О мой бог… — прошептала я, отступая от стола. — Этого не было в книге…
— В какой еще книге? — резко спросил Кай, но тут же отмахнулся от своего вопроса, поняв, что сейчас это неважно.
Мужчина смотрел на свитки, и на его лице отражалось потрясение, смешанное с яростью и… унижением.
— Похоже меня тоже продали, — произнес он глухо. — Всю мою жизнь я думал, что это я выбираю, я беру то, что мне нужно. Но они все решили за меня за сотни лет до моего рождения. Мой брак с тобой… это не был каприз твоего отца или политическая сделка. Это был протокол.
До него дошло. И до меня тоже.
Род де Валуа не был обычным. В их крови было что-то. Что-то, что успокаивало, стабилизировало, «заземляло» дикую, разрушительную магию драконов. Они были живыми якорями. Женщин этого рода веками использовали как лекарство, как систему охлаждения для живых ядерных реакторов, которыми были мужчины рода Кая. Их не любили, их просто использовали. Они были функциональны.
— Вот почему твой отец так легко тебя отдал, — продолжал генерал, и в его голосе звучала ледяная ярость. — Он знал. Знал, в чем твоя истинная ценность. И он продал свой родовой дар за несколько мешков золота и место при дворе.
— А я… — я посмотрела на свои руки. — Я… Как такое может быть…. Почему я ничего не знала… видимо из-за меня, видимо я…. как-то изменила свойства «якоря». Усилила их. Поэтому мое присутствие влияет на тебя сильнее, чем должно было.
Мужчина подошел ко мне и взял мое лицо в свои ладони. Он вглядывался в мои глаза так, словно пытался увидеть сквозь них мою истинную суть, мою душу, душу той Леры, о которой он ничего не знал.
— Так вот почему Пожиратели Огня напали на нас, — произнес он. — Они не просто хотели забрать хроники. Они хотели забрать тебя. Если они хотят поглотить мою силу, им нужен не только рецепт. Им нужен и стабилизатор. Им нужен якорь. Им нужна ты.
Осознание обрушилось на меня всей своей тяжестью. Я была не просто целью. Я была ключом. Невестой для дракона. И лекарством для его врагов.
— Они думали, что я — просто еще одна покорная девица из рода де Валуа, которую можно легко захватить и использовать, — прошептала я.
— Но они ошиблись, — закончил он, и в его глазах вспыхнул опасный, собственнический огонь. — Они не учли одного. Этот якорь уже брошен. В моей гавани. И я скорее сожгу весь этот мир дотла, чем позволю кому-то поднять его.
Мужчина притянул меня к себе, так близко, что я почувствовала, как его дыхание обжигает кожу. И прежде чем я успела хоть что-то сказать, его губы накрыли мои. Это был не нежный и уж точно не ласковый поцелуй. Не было в нем ни медлительной сладости, ни утонченной страсти.
Его поцелуй был присягой.
Громкой, немой клятвой, выжженной прямо на моих губах.
В нем была ярость, решимость, неукротимая сила — как будто он обещал миру, себе и даже мне, что никогда не отпустит.
Кай целовал так, будто от этого зависела его жизнь…
Тайна происхождения рода де Валуа была раскрыта. И она не принесла нам облегчения. Она лишь подняла ставки в нашей игре до немыслимых высот. И мы оба понимали, что следующая битва будет не за власть и не за жизнь. Она будет за наши души.
Глава 25
Поцелуй, скрепивший нашу клятву, стал сигналом к началу войны. Не той, что велась на границах империи, а нашей, тайной войны против врага, у которого не было ни лица, ни имени. Открытие правды о моем происхождении и истинных целях «Пожирателей Огня» не принесло облегчения, оно лишь очертило контуры поля боя. Мы больше не были слепы. Мы были мишенью.
Атмосфера в кабинете изменилась. Отчаяние и ярость сменились холодной, сконцентрированной решимостью. Мы больше не были просто мужчиной и женщиной, которых неумолимо тянуло друг к другу. Мы стали генералами своего собственного, крошечного фронта.
— Они знают, кто я, — сказала я, первой нарушив тишину после того, как он отстранился от меня. — Они знают, что я — «Якорь». Они придут за мной снова.
— Да, — его голос был тверд, как сталь. — И на этот раз мы не будем ждать. Мы заставим
