Дочь солнца, сын луны - Ната Лакомка
Её белое лицо с накрашенными губами и подведёнными глазами казалось фарфоровой маской. Хотелось разбить эту лживую, улыбающуюся маску. Чтобы показать всем настоящее лицо женщины с чёрным сердцем.
– А вы бы поверили? – поинтересовалась она, склонив голову к плечу, отчего подвески на золотой короне звякнули.
– Ей бы поверил.
– И пошли бы мстить, верно?
– Верно, - сказал генерал жёстко.
– Вот этого Сяо Ян и боялась. Но теперь она никогда не испытает страха. Сегодня я прикажу ей выпить яд. Должна же я хоть как-то успокоить уязвлённое самолюбие? – императрица улыбнулась немного шире, показав на мгновение испорченные, кривые зубы.
– Откуда в вас такая жестокость? – спросил генерал. – Я всегда был предан трону. И моя жена не замышляла ничего преступного.
– Кто хочет править, тот должен принимать быстрые и кровавые решения, – ответила вдовствующая императрица. – Не забывайте, генерал, что я была всего лишь дочерью мясника. И вот теперь я правительница огромной страны. Я повелеваю всеми, и даже император ест из моих рук. Умная женщина сильна даже в своей слабости. Я не могу защитить себя с мечом в руке, но могу использовать силу своего ума. И поэтому не могу позволить, чтобы кто-то умнее меня. А значит, Сяо Ян должна умереть. Но ты можешь спасти её… – она таинственно замолчала.
Генерал смотрел на правительницу, не отрываясь. Стиснув зубы так, что играли желваки.
– Можешь изобразить, что напал на меня, – подсказала императрица. – Тебя казнят, и я обещаю, что оставлю в покое твою жену. Без тебя она будет мне уже не страшна.
- Да, отличный выход, - сказал генерал Дэшэн. – Только я не стану делать вид. Я убью тебя. Чтобы Сяо Ян жила спокойно, – и он вскочил из-за игрового стола, одновременно выдёргивая меч из ножен.
Но бешеный замах пропал на полпути.
Меч вдруг показался неподъёмно тяжёлым и вывалился из ослабевшей руки, а сам генерал рухнул на столик для игры в го, опрокинув чаши с фишками.
Белые и чёрные камешки застучали по каменным плитам беседки, куда уже бежали телохранители императрицы и дворцовая стража.
– Какой глупец, – сказала императрица, снисходительно и с лёгким презрением глядя на генерала, который безуспешно пытался подняться. – В вашем чае снадобье, отнимающее силу. Не слишком честно, но слабой женщине приходится защищаться своими способами.
Подбежавшие стражники схватили генерала Дэшэна, скрутили, бросили к ногам императрицы.
– Он посмел напасть на вас! – задыхаясь от возмущения и ужаса сказал министр финансов. – Прошу наказать его со всей строгостью, ваше величество!
– Со всей строгостью, – согласилась она, глядя на поверженного генерала сверху вниз. – Отныне генерал Дэшэн лишён звания и привилегий. Пусть его возят в клетке по городу, в назидание другим мятежникам. Каждый день он будет получать тридцать палок, а через десять дней будет казнён.
– Отпусти мою жену! – только и произнёс Джиан, когда его поволокли вон из императорского сада.
– Не волнуйся о ней, – сказала императрица ему вслед. – Её отправили домой в тот самый миг, когда ты начал играть в го.
Новость о том, что прославленный генерал оказался предателем и мятежником, быстро облетела город. Поглазеть на генерала-изменника сбежалась целая толпа. Вчерашнего героя посадили в железную клетку посреди площади, и хотя стража разгоняла особо рьяных зевак, всё равно в бывшего генерала летели комья глины, гнилые овощи и оскорбления.
На ночь генерала доставили в императорскую тюрьму. Получив тридцать палок, он, тем не менее, сам смог дойти до тюремной камеры.
Уже ночью, когда начался час крысы, его навестила вдовствующая императрица. В тюремном коридоре ей поставили креслице, положили на сиденье шёлковую подушку.
– Я не всё тебе сказала, старший Лэй, – произнесла она, усевшись и жестом отослав слуг. – Я бы казнила тебя сразу. Но у твоей жены есть кое-что, что я хочу получить.
Генерал сидел по ту сторону решётки, на куче гнилой соломы, и молчал. Только глаза блестели темно и недобро.
– Когда пять лет назад я предложила ей сделку, – тем временем доверительно рассказывала императрица, – Сяо Ян согласилась, но попросила приказ, заверенный императорской печатью. В приказе должно быть даровано право спасти жизнь одному человеку. Я спросила у неё тогда, за кого она боится. И эта гордячка ответила мне так: «Ваше величество уже доказали мне, что надо иметь в рукаве припрятанную шпильку. Вдруг завтра вам захочется избавиться от меня». «А, боитесь? – сказала я ей. – Мудро, но не волнуйтесь. Пока вы играете одними камешками со мной, проигрыш в го вам не грозит». Но она настаивала и попросила не вписывать имя в приказ. Сказала мне: «Судьба женщины непостоянна. Женщина может изменить имя. И не раз». Я согласилась и написала приказ о помиловании без имени.
Так как генерал по-прежнему молчал, императрица продолжала:
– Сначала я думала, что девчонка приберегла помилование для себя, но когда она не воспользовалась им, очутившись в тюрьме, начала подозревать, что тут и в самом деле настоящая любовь. Похоже, твоя жена бережёт мой подарок, чтобы спасти тебя . Взгляни, какое письмо написали мои каллиграфы, – она развернула лист бумаги, где почерком, похожим на почерк генерала, было написано письмо к Сяо Ян с просьбой о последней встрече. – Тут так трогательно расписано, как ты страдаешь и как хочешь увидеть её перед смертью, что она не выдержит и прибежит тебя спасать. С приказом о помиловании. Только пять лет назад я забыла сказать ей кое-что… Если она от моего имени освободит неугодного мне человека, то следующая казнь будет её казнью, и у неё уже не будет шёлкового свитка с печатью, который её спасет.
– Не смей! – генерал поднялся, сжимая кулаки. – Не смей этого делать, подлая женщина!
Правительница оставила улыбки и тоже поднялась, вскинув голову:
– Смотрю, ты такой же гордый, как твоя жена? Завтра получишь пятьдесят палок за то, что ведёшь себя неучтиво с императрицей.
– С дочерью мясника!.. – крикнул бывший генерал уже ей вслед.
– Шестьдесят палок! – донеслось из темноты.
На следующий день наказания, Джиан не замечал ни грязи, ни камней, ни оскорблений, высматривая в толпе Сяо Ян или её служанок. Надо предупредить её, чтобы не вздумала его спасать! Пусть отдаст мясничихе этот приказ и останется жива! Но день прошёл, а ни
