Трофей генерала Орков - Маргарита Абрамова
– Оттопырь зад, – неожиданно даже для себя.
Нравится как ее глаза распахиваются в изумление, а губы округляются в намеренье что-то сказать. Но здесь не она отдает приказы. Помнит, что своими выпадами лишь усугубит свое положение.
Бросает короткий взгляд на дверь, возможно, собирается сбежать, потом на меня. Видел, что и вчера планировала подобное после того, как вступила со мной в спор. Думала, накажу…
– З-зачем? – голос дрожит.
– Облокотись на шкаф и оттопырь свой проблемный зад, – повторяю грозно без каких-либо объяснений. – И лучше не планируй сбежать.
Она слушается, цепляется пальцами за полку и чуть выпячивает ягодицы вперед.
Встаю, подхожу близко, заставляя сильнее выгнуть спину. Склоняюсь над ней, проводя по изгибам ладонью.
– Решила все же избавиться от своего дефекта? Правильное решение.
– С чего вы взяли?
– Отвечала моему помощнику взаимностью.
– Это обычная вежливость за подарок… за котенка… – шепчет.
– Хочешь, что бы он тебя поимел?
– Но вы сами же не хотите… – еле слышно, но смелости все же хватило произнести подобное.
– Я не хочу, – дурочка, неужели не понимает, что я ее порву, – А вот ты, смотрю, очень даже хочешь…
– Нет, просто…
– А мы сейчас проверим, – не даю ей договорить, рву одним движением за ворот платье, освобождая грудь наружу, сжимаю упругие полушария, сдерживая силу, чтобы не переусердствовать.
Так легко выводит меня из себя, я после совета чересчур напряжен, но ее свежий запах моря в сочетании с полевыми травами держит на поверхности, не дает скатиться в злобу, зарываюсь носом в ее волосы, вдыхая его полной грудью.
Другой рукой забираюсь под подол, – вздрагивает, когда задираю платье.
Белоснежные трусики на светлой коже, жаль рвать, но они летят на пол, оглаживаю попу, скользя между бедер.
Ласкаю ее нежно, хотя хочется иного…
Постепенно складочки увлажняются, дыхание сбивается и становится прерывистым, а ее ноги подкашиваются. Подхватываю принцессу на руки и укладываю на стол, прямо на бумаги. Она пробует уползти, сбрасывая своими движениями все вниз.
Хочу видеть ее лицо, когда она получит удовлетворение. Хочу еще раз посмотреть на приоткрытые губы, только в этот раз, чтобы с уст срывалось мое имя.
Сгибаю ноги и фиксирую их на краю стола. В штанах гудит от вида распластанного на столешнице женского тела.
Но не собираюсь делать ей больно.
В моей жизни было слишком много боли, крови и ненависти.
Добавлю в нее немного прекрасного… Хаос раздери, сам не верю, что так думаю!
Понимаю, что она не поможет мне получить разрядку, но удивительным образом ее пульсация под моими пальцами помогает успокоиться, разъяренность, пришедшая после совета, пропадает, голова светлеет.
Ясно осознаю, что все делаю правильно, это и есть новый путь. Хватит войны и разрушений.
АННА
– Не виляй, – придавил к столу, медленно, очень медленными движениями, что казалось это длиться нескончаемо долго, размазывая вязкую влагу по лону, выдавая мое возбуждение с головой, которого не должно быть, но стоило ему задрать мое платье, как я знала, что хочу чтобы он притронулся ко мне… там…
Чуть ускорился, я почувствовала, что сейчас это пытка закончится и случится… Дрожь прокатывалась по телу… Но он остановился. Хрипло усмехнулся, прижимая ладонь к растревоженному ласками естеству.
– Не так быстро, принцесса. Ты же помнишь, что должна сказать?
Ничего не помнила, не понимала, что он от меня хочет, не было ни одной связной мысли, даже до конца не понимала почему это снова происходит.
– Кто твой хозяин, девочка? – подсказал свой вопрос.
– Ты… – глаза были закрыты, но не получалась представлять на его место кого-то другого, ощущала его давящую ауру, его аромат раскаленного железа пробирался в легкие, а стоило чуть приоткрыть веки, как перед взором вставали мощные зеленые руки.
И снова продолжилось… Эти стальные руки могут не только убивать, но и доводить до исступления, искусала все губы.
– Иррргх, – рычу или зову его, только его рукам позволено там касаться.
Разводит ноги чуть шире, что чувствуется легкая боль в тазу, мнет заостренную горошинку груди, и я не могу больше терпеть. Все тело накрывает будоражащей волной.
Он не убирает свои теплые пальцы, пока продолжается пульсация, словно считал каждый спазм.
Не понимаю почему он так делает, я не хочу чужие руки. Пусть бы уже завершил начатое. Почему играет со мной? Хочет, чтобы мне было стыдно? Мне очень стыдно, как только все заканчивается. Снова просто наказывает меня… Только за что?
Я боюсь его, но больше всего пугаюсь своих мыслей о нем. Он приревновал меня к Рынку? Или я все придумала, чтобы оправдать?
Не могу смотреть на него, спускаю ноги со стола, оправляю платье, разорванные трусики валяются на полу, я в смятении. А он просто молчит рядом, но я и сама не знаю, что хочу услышать. Прячусь за волосами, злюсь, что позволяю ему все это творить с собой. Он отводит волосы в сторону, наклоняется к шее… Знаю, что последует дальше, не нужно меня клеймить, вспоминаю, что у него есть орчиха, что есть силы отпихиваю его и срываюсь вон из комнаты. Он меня не останавливает. Не за чем…
Выбегаю, придерживая разорванный ворот платья, слезы подступают к глазам, сталкиваюсь в коридоре с Гуней, движущейся в сторону кабинета. А если бы она пришла чуть раньше и увидела то, что там происходило минутами ранее.
– Анна, милая, – пробует меня остановить, но я вырываюсь, не могу ни с кем разговаривать, бегу к шатру. Как смотреть ей в лицо после такого, а орчанке… Я же думала, что подобного больше не повториться.
Задаюсь лишь одним вопросом: я хочу с ним, потому что надо, чтобы избежать участи быть истерзанной королем-тираном, который не будет со мной церемониться, или же мне правду нравится этот зеленый клыкастый монстр? Но я четко понимаю, что не хочу этого делать ни с кем кроме Ирргха. Я и так чувствую себя ужасно развратной, и если он меня отдаст кому-то другому, это будет невыносимо. Лучше ни с кем, я просто выпью яд и дело с концом, никаких орков-тиранов!
Боже, он меня просто приручил как зверюшку, погладил… И смотрел…
Белль же тоже нравилось чудовище… Но поженились-то они в образе прекрасного принца, а орк таковым точно никогда не станет. А я не настоящая принцесса, никаких принцев мне не полагается.
Утыкаюсь лицом в подушку, ошарашенная
