Стихийное бедствие в Академии Междумирья - Елена Княжина
– Вы «не тот Чейз»…
– А вы не та Харт, верно?
– Я вообще не Харт, – нахмурилась, поправляя темно-синюю юбку так, чтобы она закрывала щиколотку. С маминой фамилией я рассталась добровольно, по обоюдному согласию.
– Вы часто трогаете ногу, – Чейз поймал меня на привычном жесте. – Что там?
– Просто грязь, которая не смывается, – пожала плечами. – Ладно, я отработаю ваши страдания. Я как раз из тех ненормальных, кто любит хавранские детективы, – я лениво помахала рукой, признаваясь в увлечении «непотребством». – Но вы мне тоже поможете.
– Мм? – Чейз клевал носом, грозясь заснуть прямо в кресле, лицом на бланках.
Рядом с ним дымилась чашка кофе, явно не первая за сегодня. Щекотный аромат специй разлетался по кабинету и будил недавно утраченный аппетит.
– Можете сделать его обратно зеленым? Или хотя бы желтым? – кинула эмблему стихийницы на стол. Сколько проблем от маленького камешка! – Мне кусок в горло не лезет за столом «красных». Они все такие… такие.
– Могу оранжевым, – согласился куратор, потирая подушечками пальцев значок и сбивая уровень. – В последний раз, мисс Рэйвенс. Еще раз примените «второй», будете сами расхлебывать.
Он пригубил из чашки, и я нервно вздрогнула. Точно. Кофе.
– Что-то еще, мисс мозгоклюйка? – поторопил меня взглядом, вновь открывая папку.
– Сир Чейз, а маги-визионики… они действительно видят будущее?
Хавранцы любят гадать на кофейной гуще, но вот чтобы так, прямо в луже, да еще со сливками…
– Их способность к прорицанию считается весьма крепкой, – пространно ответил куратор. – Хотя на мой взгляд, у всех подобных видений есть двойное дно и масса возможных толкований. А к чему вопрос?
Он напряженно уставился на меня и потянулся к перчаткам, но я легкомысленно отмахнулась. Мол, ерунда.
Хотя по всем законам жанра это была ни гхарра не ерунда!
Не знаю, кого нес тот сливочно-кофейный мужчина. Которую из своих героинь. Но в широких плечах, окруженных искрами шафрана и пламенными языками корицы, я точно узнала Адамиана Чейза.
***
Секретарь Чейза обнаружилась в архиве. Узкая конура, залитая искусственным светом, была доверху заставлена коробами. Миссис Фиггинс сидела за маленьким столом и нервно щелкала магическим скоросшивателем.
Она была слегка полноватая, невысокая. Лет пятидесяти, с пышной грудью и мелкими светлыми кудряшками, солнечным облаком обрамлявшими круглое лицо.
– Ты что здесь делаешь? – женщина привстала, смешно уперла руки в бока и раздула лягушачьи щечки.
Ассортимент самых разных мимических морщин нашел место на ее лице. Уверена, в молодости она была хохотушкой. Но что-то подсказывало, что последний раз она смеялась лет двадцать назад. От веселья остались лишь морщины – следы былой эмоциональности.
Нынче от ее взгляда тянуло холодным равнодушием и строгостью. Властительница картотеки. Цербер приемной. Хозяйка медной горы из личных дел учащихся, высившейся на ее столе.
Кипу папок венчало мое досье: я узнала его по толщине и характерному оттенку потрепанных страниц. Правда, сейчас на нем красовалась новая бирюзовая обложка с эмблемой Лурда.
– Я по поручению декана Чейза, – поспешно положила на ее стол записку с печатью. – Мне нужен список студентов, входивших в особую группу профессора Горди.
Миссис Фиггинс с присвистом вздохнула, и на лице проступили отголоски сентиментальной грусти.
– Гарольд… Сердцем чувствую, случилось что-то плохое.
Еще бы! Там кровавые кляксы по всей лаборатории, и маг-ищейка день и ночь торчит под стеклянной крышей.
– Так вы дадите список? – поторопила секретаря.
Обычно мне нравится аромат ветхих книжных страниц. Дух, который царит в архивах и библиотеках. Но в этом закутке было что-то не так, и неприятное, липкое чувство бегало меж лопаток. Хотелось поскорее выйти из конуры с безликими коробками.
– Все-то вам молодым побыстрее надо, – проворчала женщина, выбираясь из-за стола и взмахом приглашая меня за собой в приемную. – А в Шах-Грине меж тем совсем распоясались! Заявка на ваш перевод пришла еще в начале лета, а досье только сейчас доехало.
– Пф-пф-пфф… – пропыхтела сочувственно.
Просто мое досье ехало вместе с нами. В папином чемодане, потому и пахнет мятными леденцами и крепким мужским парфюмом, какой нравится людям постарше. Отчего-то мама настаивала, чтобы мое личное дело перемещалось исключительно из архива в архив, из приемной в приемную, и не ходило по чужим рукам.
– А мне из-за таких вот, – Фиггинс неуклюже щелкнула скоросшивателем, – «опоздавших» весь вечер сидеть с арховыми папками! А вам поскорее все, поскорее…
– Да это же быстро. Фьють! – и готово, – я покосилась на ее полные руки, отмечая, как неумело она работает с артефактом.
Там всего несколько искорок нужно, и сшиватель сам затанцует над бумагами. Ну, в теории. Я так-то тоже эти искорки выпускать не умею, но я и не показательный пример.
– Ну да, ну да. Смейтесь над моей неловкостью. Смейтесь, как все прочие, над бедной анмажкой! – прикрикнула в сердцах Фиггинс, и я устыдилась. – Я ваш «фьють» на полигоне из окна тоже видела, мисс Рэйвенс. Нечем гордиться, – она ткнула в окошко, из которого открывался вдохновляющий вид на «смертельную полосу». – А какая родословная!
Не переставая осуждающе сопеть, секретарь открыла шкафчик и достала из него бордовую папку. Пролистала до середины, сверилась с датами и отправила под кристалл – делать магическую копию. В своем бумажном царстве она ориентировалась, как россоха в сырной лавке.
– Вы были друзьями с профессором Горди? – попыталась я сменить тему. Потому как мои ладони уже вспотели от неловкости.
– Общались. Он был одним из немногих сильных магов без предубеждений. Даже помочь пытался.
– Предубеждений? В чем? – я приняла из ее рук копию утвержденного «пятого набора», отмеченного размашистой подписью «Г. Горди».
– Я анмажка, вы разве не в курсе? – Фиггинс сдула короткие кудряшки со лба и уселась за свой стол. – Думала, об этом сплетничают на каждом углу. Студенты любят потешаться над тем, что я ничего не могу им сделать!
Анмажка… То есть пустая. Совсем. Это звучало страшно, как смертельный приговор.
Чего-чего, а магии в Сеймуре было с лихвой. Временами хотелось закричать «горшочек, не вари», как в хавранской сказке. Бывало, конечно, что в результате болезней или проклятий маг терял энергию и не мог восполнить резерв… Но это такая редкость, что о каждом подобном случае писали в газетах!
– То есть… совсем ничего? Ни капельки? – я уставилась на ее руки, неловко щелкающие сшивающим артефактом.
– Ну, пара искр во мне осталась… Бесполезных, как напоминание о былом, – она грустно потерла серебряный медальончик, сделала пасс ладонью и стряхнула с пальцев зеленоватый всполох. Он тут же погас, растворился в утреннем свете.
– Простите, я не знала. Соболезную.
Фиггинс удивленно вскинула брови.
– Не беспокойтесь, мисс Рэйвенс. Дела минувшие. Магия иссякла, когда мне было пятнадцать, – она будто смягчилась. На секунду. – Но я всегда мечтала побывать в настоящей академии, и вот, нынешний ректор подобрал для меня должность. Очень непросто ей соответствовать, но я стараюсь.
У меня сжалось сердце: остаться без магии – самый страшный кошмар любого сеймурчанина!
Цефея
