Волчья дикость - Ульяна Соболева
Глава 13.2
— Кого ты видела? Успела рассмотреть?
Отрицательно качает головой, а меня всего трясет. Услышал ее крики и испугался. Настолько испугался, что все тело покрылось холодным потом. Бросился вместе с банахирами на крик. Мчался как сумасшедший, дверь распахнул и в нос ударил запах ее крови. Схватил и стало легче, когда понял, что живая и не умирает. Хотел ребенка забрать и положить в колыбель, но она не дала. Как-то инстинктивно к себе прижала, сама дрожит вся и я не стал отбирать. Где-то в глубине души промелькнуло, что Гульнара никогда так за ребенком не тряслась. Даже сейчас нет ее…Не пришла на крики. Зато прибежала Роксана и посмотрела на Лану презрительным взглядом.
— Отберите у нее принца! Он не должен быть в руках жалкой эскамы!
— Ребенка скоро кормить…, - спокойно сказала Лана даже не дрогнув, пока врач бинтовал ее пораненную руку.
— Когда надо будет кормить тогда и возьмешь! Да и вообще какое право ты имеешь заговорить со мной! Император! Почему вы молчите?
Я обернулся к Роксане, чувствуя раздражение и усталость.
— Что за истерика? Эта эскама официально кормилица принца и имеет право находится с ним в одной комнате, когда приходит время кормления и до него…и эта эскама только что спасла жизнь вашему внуку, архбаа! Что это за лезвие?
Отвернулся от матери всем своим видом показывая, что разговор на эту тему окончен.
— Хрусталь, мой господин! Ребенка хотели убить! — Раис посмотрел на меня и склонил голову.
— Я приказал охранять моего сына! Почему здесь никого не было?
Молчит и он знает, что ему за это будет, становится на колени, опускает голову и подставляет спину. Киваю банахирам и ему наносят несколько ударов хлыстами, так что вспарывают ткань на спине и кожу. Он молчит. И будет молчать, потому что это его вина.
— Те, кто оставили свои посты, будут казнены сегодня на рассвете.
Меня не волновало, как он накажет своих непокорных солдат.
— Теперь ты лично будешь охранять принца! Ты будешь стоять здесь двадцать четыре часа в сутки!
— Как прикажете, господин!
Пока говорил смотрел на Лану. Одну руку ей забинтовал врач, а другой она продолжает держать ребенка и смотрит на него, воркует, что-то шепчет ему и мне кажется он слышит ее, он смотрит на нее своими маленькими глазками и издает какие-то совершенно нежные звуки, которых я никогда раньше не слышал. И он жив. Он начал округляться, у него даже появились щечки.
Эта женщина…та, которая больше всех была достойна смерти, спасла моего сына. Два раза спасла.
— Ты рассмотрела убийцу, эскама?
Подняла голову, продолжая качать младенца.
— Не рассмотрела…но мне показалось, что это была женщина.
— Бред! Никакая женщина не посмеет прийти в эту половину дома, не посмеет войти в комнату к ребенку.
Роксана повела плечами и потом зашипела нянькам.
— Отберите у нее ребенка и дайте мне моего внука. Когда нужно будет кормить эскаме его дадут. Ребенок не должен привыкать к ее рукам.
Две женщины отобрали у Ланы моего сына и отдали его бабушке. В ту же секунду малыш начал кричать.
— Тихо-тихо, мой маленький. Это я, твоя бабушка, я покачаю тебя. Вот так.
Она качает, а он кричит, выгибается. Краем глаза вижу, как Лана нервничает, как она нахмурилась и смотрит на младенца. Опустил взгляд и увидел, как через робы эскамы просочилось молоко.
— Отдайте ребенка кормилице, ему пора есть и выйдите отсюда.
— Я укачаю моего внука. Часы кормления еще не наступили! — возразила Роксана.
— Его не надо качать, его нужно покормить. И эта женщина здесь именно для этого. Отдай, пожалуйста, принца кормилице.
В комнате остались только я, Лана и Роксана. Мать нехотя отдала ребенка.
— Кормить нужно по часам. Соблюдать порядок!
— Я… посмею возразить, — послышался голос доктора, мы все про него забыли, а он складывал свою небольшую сумку возле зашторенного окна. — младенец долгое время терял в весе. Его нельзя кормить по часам. Нужно по требованию, наверстать упущенное. Сейчас принц весит уже больше трех килограммов, он хорошо набирает и его состояние больше не вызывает у меня беспокойство. Он совершенно здоров и почти не отстает в развитии. Я бы рекомендовал малышу находиться либо с матерью, либо с кормилицей как можно чаще. Тело к телу, это дает спокойствие, ощущение защищенности и младенец будет лучше набирать вес.
— Сделаем, как ты говоришь. — кивнул я врачу, потом посмотрел на Лану, которая уже приложила малыша к груди и кажется уже больше никого и ничего не видела, кроме него. Ребенок жадно сосет, приложив ладошку к груди и меня резко и безжалостно затопило нежностью. С такой силой, что защемило под ребрами. Нежностью к ним обоим. Как будто я видел нечто чудесное и правильное, нечто невероятно прекрасное.
— Как знаете. Если так лучше для моего внука, то пусть так и будет.
Она пошла к двери, и я пошел за ней, вышел в коридор, прикрывая дверь и ревностно стараясь, чтобы в комнату никто не заглянул и не увидел Лану кормящей.
— Когда Гульнара покинет дом? — спросил я, посмотрев матери в глаза.
— Ты разлучишь сына с матерью?
— С матерью, которой сейчас здесь даже нет? И это после того, как кричал ребенок и эскама?
— Ты запретил ей выходить до отъезда.
— Но это ее сын! Он плакал!
— Долгое время ее убеждали в том, что он не выживет! Кто мог предположить, что твоя бывшая фаворитка окажется дойной коровой! И будет кормить его молоком, предназначенным для ребенка, рожденного от предательства и грязной измены!
— Архбаа! Я запретил вспоминать об этом. Она была наказана.
— Она должна была умереть!
— Тогда умер бы твой внук и твоя дочь! У всего есть причина и последствия!
— Кто знает, как было бы правильно!
— Наследник жив и нет ничего более правильного чем это. И не важно какой ценой!
— Мне пора в свою комнату, скоро приедет массажист и косметолог. Ночь прошла ужасно.
— Благодаря этой эскаме и свойствам ее крови эта ночь прошла для тебя в постели, а не в лесу, эта ночь прошла для тебя без переломов костей, лопанья кожи, треска суставов и выпадения ногтей. Мы контролируем обращение.
— Это уже не ее кровь, а синтетический аналог. В ней больше нет
