Райчел Мид - Сны суккуба
— Я молюсь за твое здоровье — телесное и духовное. Молюсь, чтобы ты не грешила больше. Чтобы нашла подходящего мужчину, вышла замуж и родила детей. — Он немного помедлил. — Но больше всего мне хотелось бы, чтобы ты принесла обет.
Я удивленно подняла бровь.
— Почему?
— А почему бы и нет? Ты умеешь читать и писать. Образованней половины монастырской братии. И могла бы стать ценным приобретением для аббатства.
Неотрывно глядя ему в глаза, я слегка наклонила голову. На лицо мне упала прядь волос и запылала в солнечном свете.
— Это единственная причина? Или вам было бы приятно знать, что я никогда не буду с другим мужчиной?
Эндрю отвел взгляд. И долго молчал, прежде чем ответить.
— Мне было бы приятно знать, что ты — моя сестра во Христе, — сказал он. — Все мы боремся с искушением. И я бы радовался за тебя, удались ты от него.
Потом он встал, слегка потянулся.
— Мне пора. Уже поздно.
Я осталась сидеть. И, когда он двинулся прочь, спросила вслед:
— А вы... вы тоже боретесь с искушением?
Он остановился, посмотрел на меня через плечо. С едва заметной грустной улыбкой на губах ответил:
— Конечно. Ты — мое великое искушение, и знаешь это прекрасно. Я бы радовался еще и за себя, если б освободился.
— Вы уверены? — тихо спросила я.
Он покачал головой и, все так же улыбаясь, вышел из сада.
То был наш последний по-настоящему счастливый день...
Сон начал меня одолевать, и я вернулась к реальности. Не хотелось расставаться с воспоминаниями об Эндрю и временах, когда жизнь еще казалась светлой и прекрасной. Изменить конец той истории я была не в состоянии. Но, посмотрев сейчас на спящего Сета, поклялась, что она, во всяком случае, не повторится.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда на следующий день я вернулась домой, в двери торчала еще одна записка — уведомление о посылке. Прихватив ее, я вошла в квартиру и удивилась, обнаружив Винсента. Думала, бегает где-нибудь по ангельским делам.
— Как успехи? — спросила я, заглядывая в буфет в поисках еды.
У Сета я не позавтракала.
— Если, конечно, мне можно узнать об этом и не умереть.
Винсент сидел за столом и просматривал газеты.
— Ну... подробностей не могу поведать, но скажу, что дело... э-э-э... движется не так быстро, как хотелось бы. В холодильнике есть остатки лазаньи.
Я открыла дверцу. И правда...
— Ого. Наколдовал кто-то из ангелов?
— Да, если считать колдовством стряпню Ясмин.
Я приподняла крышку. Выглядела лазанья чудесно. Может быть, даже и колдовски. Положив кусочек в микроволновку, я включила таймер. Села напротив Винсента, посмотрела на ворох газет и вспомнила, что уже видела их разбросанными на днях.
— Какие новости?
Он поморщился.
— Кошмарные в основном.
Глядя на заголовки, не согласиться было трудно. Убийства. Взяточничество. Воровство.
— А про недавнее убийство полицейского слышал? — спросила я. — Вот уж действительно кошмар.
Винсент оторвался от статьи о насилии в семье.
— Нет, а что там было?
— Коп стоял перед магазином. Услышал, по его словам, что внутри стреляют в напарника, забежал, выхватил пистолет и открыл огонь. Кончилось тем, что убил напарника сам.
Винсент нахмурился. Пробормотал:
— Хм. Нет, этого я не слышал. — И задумался, судя по выражению глаз, о чем-то таком, чего мне знать не полагалось.
Я прищурилась.
— Для тебя это что-то значит? Касается твоей божественной миссии?
Он улыбнулся.
— Перестань. Ты же знаешь, сказать я не могу. Звякнула микроволновка, я вынула лазанью.
Впившись в нее зубами, вспомнила его слова о стряпне Ясмин. И меня одолело любопытство. Как случалось частенько.
— Винс... — начала я, глядя не на него, а на лазанью. — Это, конечно, не мое дело...
Он засмеялся.
— Меня всегда забавляли подобные вступления. За которыми в любом случае следует вопрос.
Я вспыхнула и заткнулась.
— Нет-нет, — сказал он весело. — Давай свой вопрос. Что тебя интересует?
— Да ничего особенного на самом деле... мне, в общем-то, все равно... только я заметила, что вы с Ясмин вроде бы... не просто друзья.
Он сразу посерьезнел. Я смущенно покосилась на него.
— Извини, — сказала торопливо. — Забудь.
— Нет... — Он отложил газету и уставился на нее невидящим взглядом. — Так и есть. Мы с ней давно знакомы, и... понимаешь, она не может не нравиться.
— Понимаю.
Он немного помолчал. И, когда заговорил снова, в голосе его слышалась нежность.
— Впервые я встретил ее на ярмарке в Акроне... лет пятнадцать назад. Не знаю, что она там делала — про ангелов никогда этого не знаешь, — но в тот миг, когда я ее увидел, она отходила от кондитерского киоска, держа в руках сладкую вату — целую башню. Выше ее самой, честное слово. Это было особенно забавно, потому что я сразу понял, что она ангел.
У меня его рассказ вызвал улыбку. А заодно объяснил, почему Винсент — здесь, с ангельской командой. «Я сразу понял, что она ангел». У него был дар, как у Эрика и Данте, воспринимать мир бессмертных.
— И ты подошел и заговорил с ней?
— Не собирался сперва. Но ватная башня начала заваливаться, и я поспешил на помощь. Кончилось тем, что съел половину сам.
— Прелесть какая, — сказала я, ничуть не иронизируя.
То, что в последние несколько месяцев я трахалась с одним парнем прямо у него в кабинете, с другим использовала хлыст, а третьего ублажала орально в некоем злачном местечке, не значило ровным счетом ничего. Романтические истории нравились мне по-прежнему.
— Потом, узнав о моих способностях, она просила меня иногда о помощи. Исключительно в делах... и никто не думал, что это может перерасти в нечто большее. Но вышло так, что мы не смогли удержаться. И теперь не расстаемся.
Я проглотила еще кусочек лазаньи. Вкус был божественный. Без преувеличения.
— А другие ангелы знают?
— Догадываются, думаю. Джоэль меня, во всяком случае, на дух не выносит.
— Но вы же... вы не можете...
— Не можем, но это и неважно. Физическая сторона — вещь необязательная. На самом деле это парадокс. Ангелы — носители любви. Они созданы для того, чтобы любить всех. И не могут любить одного человека больше, чем других.
— Глупо, — убежденно сказала я.
— Для тебя — да, наверное. И для меня тоже. Но для нее... существование Ясмин посвящено служению силе куда более значимой, чем все мы, вместе взятые. И любовь к кому-то — или к чему-то — еще ее отвлекает. Никто не может служить двум господам... обязательно предаст одного в конечном счете.