Скованные (СИ) - Верх Лика

Проклятье. Проклятье!

Я сама лично куплю тебе крем от запаха, чтобы ты не сводил меня с ума.

Отошла с прохода, готовясь к уже известной реакции тела. Только к такому не подготовишься, как ни старайся.

Убежать?

Да, можно, но какой смысл? Захочет — догонит. Зачем подстегивать инстинкт "нагнать жертву"?

Самый вкусный запах проник в легкие. Сперва легким шлейфом, но со следующим остался осадком и понесся по крови.

Что-то изменилось.

Обычно постепенно нарастающее желание ударило сразу. Моментально пробудило все нервные окончания, гормоны взбудоражили клетки мозга, между ног запульсировала болезненная необходимость одного. Бесполезно смотреть на других, тело хочет Малина.

Он открыл рот в нескольких шагах от меня, намереваясь что-то сказать, но я его опередила.

— Ты можешь не приближаться ко мне? — хотела гневно процедить, а вышел вопрос с томным придыханием.

Проклятье!

Малин, как назло, остановился в жалком шаге от меня, щедро одаривая своим запахом.

Прикрыла веки, сжала кулаки.

Ненавижу. Тебя и чертову истинность.

На темном полотне яркими вспышками стали пробиваться картинки. Нечеткие короткие фрагменты лишь доставляли головную боль, чем добавляли понимания.

— Слабый запах, — Малин проигнорировал мой выпад. — Что сделала?

Пусть голос меня предает вместе с телом, взгляд точно не обманет. Жаль не умею им убивать.

— Крем. Тебе тоже не помешает. От тебя разит… — выдохнула яростно, надеясь прогнать из себя Малина.

Сладкая истома в животе стремительно набирала силу, заставляя впиваться ногтями в ладони.

— Как ты после вчерашнего?

Сам вопрос и его смысл повергли в ступор.

Как я?

Отвратительно! Я не представляю, что произошло!

В ответ на это виски пронзило болью, перед зажмуренными глазами замелькали кадры истинного безумия…

Кажется, я пошатнулась. Горячие ладони придержали за талию и спину.

Горячие… его…

Тело довольно отозвалось, выгнулось, стремясь прильнуть к желанному объекту.

Закусила губу, сдерживая жалостливый всхлип.

Я не могла сама запрыгнуть на него. Наслаждаться прикосновениями. Гореть под руками Малина.

Что за несправедливость? Я не хочу его! Почему идиотская химия сильнее разума?!

Распахнула глаза с сожалением и одновременно дикой радостью смотря на собственные пальцы, сжимающие бока Малина.

Бесполезный контроль. Совершенно.

Я вообще хоть что-то решаю в своем же теле?

— Это надо прекратить, — процедила глухо. — Избавиться от нее. Разорвать, растворить, — что угодно!

— Как раз об этом, — над ухом зашелестел шумный вдох.

От этого звука колени задрожали, подкашиваясь в очередной раз. Малин не дал упасть, продолжая удерживать.

Сцепила зубы. Потребовать отпустить или сохранить устойчивость?

Сложный выбор. Я могу опереться на стену.

Тело против такого варианта запротестовало тошнотой.

— Я договорился о встрече с Кристмалом. Он будет ждать нас после пар.

Воодушевляющая новость. Прекрасная! Одно мне не нравится…

— Нас? — смяла в кулаках рубашку на груди Малина. — Я не ослышалась?

— С тобой одной он разговаривать не станет, — великодушно пояснил столичный не без иронии.

Да, конечно. Сама могла догадаться. И все же…

— Я с тобой не поеду, ты воняешь.

— Я тоже знаю запах истинности, и это не вонь.

— Неважно, — прошипела я. — Я не хочу тобой дышать.

Особенно когда хочется не просто дышать, а еще и чувствовать. И желательно всего. Целиком. Без исключений.

Взвыла бы, но тогда доставлю радость окружающим. Сочтут это воплем отчаяния, и будут правы.

— Тебя не пустят в Желтый без сопровождения, — Малин тоже начал раздражаться.

Черт! Амок, столица безумных ограничений.

И что делать? Отказаться от встречи с вероятным спасением ради собственного комфорта? Тогда это истинное проклятье никуда не денется.

— Ладно, — я едва не рычала, соглашаясь, — но ты воспользуешься моим кремом.

Пальцы подцепили подбородок, пришлось смотреть в бледно-желтые глаза снизу-вверх.

— Мазаться неизвестной дрянью?

— Я мажусь. Жива, как видишь. И ты не помрешь. К сожалению.

Малин усмехнулся, обжигающим прикосновением отцепил мои руки от своей рубашки.

— Принесешь после занятий в первую комнату, — он отошел на шаг.

— В твое логово? Ни за что.

— Предлагаешь мне идти к биомусору?

Слово в его исполнении резануло по ушам.

— Прогуляешься, не сломаешься.

Столичный приподнял брови.

— Я согласился на крем.

И что? Пошел на сделку с самом собой? На компромисс против воли?

Действительно значимое событие: Малин и снисходительная уступка.

Скрипнула зубами, испепеляя его взглядом.

— Принесу.

Не говоря ни слова, столичный ушел. Приказала себе не оборачиваться и не смотреть ему в след.

Сексуальное напряжение медленно ослабевало. Можно вдохнуть свободно.

В дверном проеме столовой столкнулась со Спенсером. Куратором окинул меня придирчивым взглядом.

— Вы не пришли на завтрак, Шерп.

Я стою в дверях столовой. Я здесь. Какие вопросы?

— Немного задержалась.

— Вы нарушили устав. То, что вы слейв Болдана, не делает вас особенной, — скупо добавил Спенсер. — Правила для всех едины. Вас ждет наказание.

Спор точно не приведет ни к чему хорошему.

Я бы успела. Я пришла до окончания завтрака, меня задержал Малин. Из-за него я попала на неприятности.

Слишком много проблем от одного человека. Слишком много.

Глава 12

Спенсер буравил меня взглядом из-под бровей. Он, очевидно, ждал покаяния. Слезного, со всеми вытекающими из этого соплями.

— Подождите. Я пришла. Вот я здесь, на пороге столовой. Как мне еще подтвердить свое присутствие?

— Завтрак прошел, вы так и не появились, — куратор продолжал хмуриться. — Мне нет дела, чем вы занимались и почему не явились вовремя. Вы напишете объяснительную на имя декана, чтобы впредь верно рассчитывали свое время. В качестве наказания приведете в порядок спортивную площадку. Ее засыпало листвой, надо убрать. Все.

Он спешно глянул на наручные часы.

— Идите, Шерп. Еще успеете прийти на пару вовремя.

Убирать листья.

Отлично.

Из-за Малина!

На первую в этом году лекцию по праву я успела. Пришла за минуту до начала, одновременно с преподавателем. Нэнси неловко махнула с последнего ряда. Помахала в ответ и села на первый, чтобы не тратить время.

Профессор Верден с грохотом припечатал к столу черный чемоданчик. Достал из нагрудного кармана коричневой жилетки белый платочек, промокнул край лба у волос.

Он не смотрел на нас, увлеченно доставал бумаги, что-то бормотал под нос.

— У вас первое занятие, — обратился он, скорее, к самому себе. — Будем знакомиться. Профессор Верден, кандидат наук, будущий научный руководитель тех, кто выберет соответствующую специальность.

Мужчина с приоткрытым ртом окинул нас взглядом. Задумчиво постучал кончиком ручки о стол.

— Приезжие, — пробормотал он. — Забыл, да. Ладно. Вам это вряд ли пригодится.

— Что не пригодится? — мое утро вряд ли станет хуже от простого вопроса.

Верден грузно опустился на кресло, отчего оно немного просело.

— Приезжие не связывают себя с юридической деятельностью, мисс…

— Шерп.

— Мисс Шерп. Мне неизвестен ни один правозащитник в столице из приезжих.

Не потому ли, что устроиться на действительно престижную работу нам просто невозможно? Прислуживать столичным — пожалуйста, сколько угодно, а расти и развиваться — нет. В этом весь абсурд: собирать в регионах абитуриентов, пригнать в Амок для вида, что все якобы равны, а после наблюдать, как "равные" выживают среди тех, кто считает нас мусором.

Транслировать свободу для всех, и при этом вводить четкие ограничения для отдельной категории. Личный код есть у каждого жителя Амока — вопросов не имею. Только вот приезжий не сможет с этим кодом, например, снять хорошее жилье. Личный код приезжих ограничен Серым районом, его еще называют "серой зоной". Студенты не в счет, нам запрещено останавливаться где-то помимо университета. Столичные могут жить вне территории, мы — нет.