На все ответ – один адепт. Книга 2 - Наталья Витальевна Мазуркевич
– Крутые бережки. Отправь кого-нибудь туда, а лучше сам сходи, – распорядилась Ани, закидывая ногу на ногу и с удивлением отмечая, что поза достаточно удобная.
– Когда? – обреченно уточнил Кириан, все же закрывая глаза, чтобы хоть так получить секунды покоя. Увы, голос Темнейшей, как и она сама, не исчез из его кабинета.
– Лучше – прямо сейчас. Не знаю, когда Далис отправит своих слуг, но за ними нужен глаз да глаз. Веры им больше нет.
Кириан кивнул: это была вторая, после ухода в отпуск герцога, причина, почему работы у него прибавилось. Император, пусть и не рискнул высказывать предку претензий, перестал доверять его слугам и требовал следить за каждым светлым жрецом, кто имел хоть какое-то отношение к рейнскому храму, а таковых оказалось… Одни только ежегодные паломничества увеличивали число подозреваемых в десятки раз, а требовалось еще установить личность, а после отследить перемещения…
– Сожалею, но прямо сейчас я немного занят. – Мужчина открыл глаза, ожидая увидеть Ани на прежнем месте, но та предпочла пересесть поближе – прямо на стол – и теперь быстро просматривала лежащие у него на столе отчеты. – Это государственная тайна.
– Не такая уж и тайна, – хмыкнула девушка, откладывая вызвавшее в нем обоснованное негодование донесение. – Я к тебе из-за этого и пришла. – Ани ткнула пальцем в название. – Крутые бережки. Сегодня неожиданно для себя – но чего еще ждать, когда светлые не справляются с возложенными на них обязанностями, – я услышала эту историю.
– Больше похоже на выдумку, – кивнул Кириан, аккуратно отодвигая от гостьи остальные рапорты.
– Пусть все так и считают. Теперь у меня должок перед Орисом, но люди легче верят в ложь, подозревая худшие качества в окружающих.
– Но он говорил правду? – выхватил главное Кириан.
– Он верил, что говорит правду. Теперь считает иначе. Так что не нужно дергать беднягу на допрос, он признается во лжи. Пришлось вмешаться, – поморщившись, пояснила Ани.
– Зачем? – Кириан чувствовал, что ходит по тонкому льду, требуя ответы у той, перед кем должен преклоняться, но даже не поднялся со стула и был все еще жив. «Светлые никогда бы не поверили, что такое возможно», – мелькнула приятная мысль, но надолго не задержалась: ему было о чем думать и без тщеславия.
– Агры были его творением, – хмыкнула девушка. – И мне хочется думать, что с окончательным уничтожением Неназываемого все его создания исчезли из этого мира. Но… ты должен убедиться. Мне не нужны сюрпризы, да и ваш мир будет рад обойтись без них. Едва ли он смог создать что-то столь же сильное, как и тогда, но на всякий случай… Миера, – позвала Ани одну из Теней. Полупрозрачный силуэт соткался в углу комнаты, и Кириан мог бы поспорить, что новоприбывшая как две капли воды похожа на статую Темнейшей в Вертсольском храме, что на западной границе империи. – Охраняй моего слугу, как своего собственного, – Ани хмыкнула. – Ты же любишь притворяться мной.
Тень не ответила, лишь склонилась ниже, чтобы ни Кириан, ни Ани не видели ее лица.
– Можешь не пытаться задавать ей вопросы. Миеру наказали еще при жизни. Когда ее обман вскрылся, служители храма, что почитали ее, как меня, решили скрыть свой позор, лишив ее способности говорить и видеть. А ведь при жизни Миера была красива – теперь же лишь Тень.
– И она служит вам? – Кириан постарался не допустить в голосе сочувствия, и, кажется, ему удалось.
– Верно, за все нужно платить. Особенно за нелепые попытки сравняться хоть в чем-то с богами. – В голосе Ани зазвенел металл, и звон этот был столь громким, что Кириан непроизвольно потянулся к ушам. – Она будет с тобой, пока я не прикажу иного. Будет защищать тебя от тварей вашего мира и нашего. Пожертвует собой, – Тень вздрогнула, – если нужно будет отвлечь агров. Им нет дела, чью плоть рвать: сущности даже ценнее. Одна чистая сила вместо осколков костей в зубах.
– Вы говорите так, будто сами были на месте низших духов, – заметил Кириан. Ани улыбнулась. Хитро, будто маг в своем предположении угадал.
– Когда-то так оно и было, – поведала Ани, прокручиваясь на месте. Теперь ей не приходилось выворачивать шею, чтобы ловить взгляд слуги. – Но Великие не любят вспоминать, что когда-то были сродни низшим. Но если бы у вас сохранилось больше информации о первобытных народах, населявших материк, и храм Светлейшего не запрещал любые археологические изыскания, не инициированные им самим, люди узнали бы много нового о каждом из богов. Особенно о тех, кто сейчас составляет светлую часть пантеона. Если страхи людей редко отличаются друг от друга, то представления о добре и свете, – Ани усмехнулась, словно вспомнила о чем-то, – разнятся. Впрочем, и тебе не следует проявлять любопытства. Есть вопросы, в которых единодушен весь пантеон.
– И это наше право знать правду?
– Отсутствие этого права, – согласилась Ани и спокойно, без угрозы в голосе, добавила: – И ты не будешь вмешиваться в это, если хочешь, чтобы твой род продолжал существование.
– Я… понял, – сглотнув, выговорил Кириан, понимая, что едва не перешагнул невидимую черту. Так же спокойно, даже отстраненно, его начальник подписывал смертные приговоры.
– Хорошо, – Ани улыбнулась и беззвучно соскользнула на пол. – Я буду ждать твоего доклада. Миера, твое существование зависит от его жизни.
Тень, так и не сменившая позы, склонилась еще ниже. Ани удовлетворенно, с какой-то злой насмешкой еще раз посмотрела на слугу и, поморщившись, ушла, оставляя этих двоих наедине. Тень так и не выпрямилась, как бы Кириан ее ни просил.
Слуги его все еще помнили, но Мортен с трудом узнавал в испещренных морщинами лицах своих товарищей по шалостям.
Джон-младший, разменявший седьмой десяток, был уже почтенным патриархом семейства, дедом и прадедом, о чем не постеснялся сообщить другу юности. Он больше не служил в доме, передав обязанности дворецкого своему сыну, а тот вскоре оставит пост уже для своего чада.
Шарлотта, которую Мортен помнил еще милой розовощекой крохой в пеленках, ныне стала грозой шалопаев, нанявшихся помогать на кухне.
Тедди, внук садовника, не пошедший по стопам деда, врачевал лошадей и прочий скот, проводя в разъездах почти все свое время. Даже ради старого друга он лишь немного задержался, кивнул устало, обнял крепкими – как у всех в их семье – лапищами и отбыл спасать чьих-то борзых.
Матушка – почти не постаревшая за разделившие их годы – робко обняла давно оплаканного сына. Она избегала его взгляда, нервно теребила манжеты платья и боялась спрашивать о будущем. Ее второй муж, некто Вильяс Гентерн, происходивший из обедневшего дворянства, не смел на него даже смотреть, всякий раз
