Корона кошмаров (ЛП) - Мерседес Сильвия

Но не такой мир она оставила, когда Прибежище забрало ее душу. Это был маленький ограниченный. Мир эйтра, живой, но ограниченный. Разум тут отличался от ее, воспоминания были слишком странными. Неподвижное тело-носитель, в котором обитала душа, но не жила по-настоящему.

Она бросилась к границам носителя, искала выход. Радость побега из Прибежища угасала в свете этого нового плена. Кто-то притянул ее сюда и пленил. Зачем?

В эйтре появился красный пульс. Что-то смертное среди бессмертного голубого сияния. Появился разум, будто из ниоткуда. Смертный разум с мыслями, воспоминаниями, желаниями и страхами. Разум все еще был ограниченным, но был ближе к тому, что она знала века назад. Она полилась в тот разум, радуясь, что могла вернуть власть. Она смотрела через смертные глаза на мир материи, не такой роскошный, как мир с эйтром, который она знала, но все еще восхищающий возможностями. Мир, готовый для завоевания.

Она начала тянуться силой из оков короны, чтобы завладеть смертным разумом, но другой дух встретил ее.

«Оромор», — сказал знакомый голос.

«Иримир», — ответила она. Но говорил не ее голос. Это была Темная, захватившая ее.

Без слов духи устремились друг к другу в схватке силы, воли, магии и песни. Ужасное сражение длилось сотни лет и один миг. Но в конце она, Оромор, пала от силы ее сестры. Она стала подчиненной.

Больше видений пронеслось перед ее глазами, все быстрее, было сложно понять их. Айлет смотрела, как поднимались и рушились империи, смертные империи этого времени, смертные города из легенд и историй. Некоторые она узнавала из того, чем ее учили в детстве. Многие она не знала. Не важно. Она уже не была Айлет. Она была Оромор. Она жила и пульсировала как Оромор.

Присутствие Иримир отступило, оставив пустоту и одиночество, что приятно радовало. Она ощущала, как корона из эйтра передавалась от головы к голове. Некоторые разумы ей удавалось захватить, но многие умирали, погибали слишком быстро, чтобы их использовать. Без правильной крови они угасали, как свечи, порой за дни, порой за секунды.

Айлет переживала раздражение Оромор, пока она пыталась действовать из ограничений темницы из эйтра. Она ощущала такую древнюю и мощную силу. Она кружилась сквозь века тьмы, видела вспышки силы, но тьмы было больше.

И она ощутила момент, когда Одиль взяла корону. Радость и агония Оромора были как ее, когда тень узнала кровь, которая позволит этому смертному носителю выжить, но там была и порабощающая мощь Иримир. И века службы начались снова.

Когда ударила атакара, это было как дар молнии. Айлет пережила тот миг, ее душа радовалась силе в ней, силе, которая могла подавить ее поработителей, вернуть ей власть. Но когда все, чего она хотела, все, чего хотела Оромор, оказалось близко…

Одиль сорвала корону с головы.

Но сила атакары осталась в ней. Она должна была направить ее, использовать, найти способ подчинить ее. Она боролась в оковах эйтра, но без толку. Если она сбежит из носителя, ее ждало только Прибежище. Нет, она должна была как-то повлиять на мир через своего носителя.

Она потянулась в Прибежище и направила обливис в смертный мир. Волны тьмы пронеслись между реальностями, и вырос Ведьмин лес, покрыл пейзаж. Айлет-Оромор растянулась по сети паразитирующих лоз, по измученным деревьям, поднялась, чтобы поглотить весь этот мир.

Но ее волю всегда сбивали. Реки святой воды, тронутые источником света, на который она не могла влиять, ограничили ее со всех сторон, кроме одной. Но с той стороны, где она могла бы излить весь свой гнев и всю мощь, был барьер — чары были слишком сильными, чтобы даже последнее эхо атакары в ее душе смогло их пробить.

Отчаяние. Ограничения. Раздражение и гнев. Смертные слова не могли описать бурю эмоций в ней, готовую порвать ее сознание. Смертные слова могли описывать только смертные эмоции. Тут они не подходили. Ее разум вот-вот мог разбиться.

Айлет завизжала.

С тем криком дух в ней чуть отступил, и Айлет нашла место для своего разума. Она стала осознавать время, настоящее, поняла, что все, что она испытала, произошло в ее голове за один вдох. Она попыталась посмотреть на Оромор, на огромную Сущность в ее голове, но она была слишком большой и сильной, чтобы ее разум мог дать ей облик. Она просто не умещалась. Но она ощущала ужасную личность.

И та будто улыбалась.

Айлет чувствовала свое смертное тело, все еще сжимающееся на ладони из облидита. Ее ладони в оковах были на короне, сжимали ее, надетую на голову. Ей нужно было снять ее. Сейчас. Пока она еще управляла своей волей.

«Протяни руку».

Значение было в ее голове без слов. Ее разум дрожал от попыток понять.

«Протяни руку, смертная. Посмотри, что я могу тебе дать».

Еще миг. Айлет успела моргнуть.

Она вернулась в настоящее, стояла на коленях на облидите, смотрела на ладонь, где Одиль поворачивалась к ней, изо рта еще вылетал вопль «Нет!». Ее ладонь поднялась, сила собиралась для атаки.

Айлет видела пустоту за Одиль, где миг назад висел Герард.

Она вытянула правую руку, едва осознавая, приняла ли это решение. Она едва заметила, когда движение разбило цепи из железа, сковывающие ее все время. Они упали со звоном на землю, и влияние железа пропало. Она едва заметила, когда Ларанта отреагировала в ней, поднялась Дикой магией.

Тьма лилась из ее пальцев, обливис собрался длинным щупальцем. Она ощущала, как его влекло к ее воле, как он слетался к ней, а потом вырвался из ее ладони, устремился мимо Одиль. Он был как ее рука, тянулся дальше. Она ощутила порыв ветра, обливис несся против времени и притяжения.

Она не видела его, но ощущала Герарда внизу, он кубарем летел к городу далеко внизу.

Она не видела, но ощущала, когда поймала его обливисом.

Дыхание вылетело из его легких, но она была нежной. Она управляла, даже лучше, чем должна была, далекая часть ее разума протестовала. Она подняла его на ладонь идола между указательным и большим пальцами.

Айлет моргнула, оказалась в своей голове. Ее кожа горела, она ощущала боль, но это было не важно. Она смотрела на Одиль, стоящую напротив нее, буря обливиса была вокруг ее кулака. Одиль не двигалась, Айлет опустила Герарда на платформы за ней, а потом встала между ним и Ведьмой-королевой, как медведица, защищающая свое дитя.

Одиль не двигалась. Ее лицо побелело от страха. Она смотрела на Айлет, на корону на ее голове.

— Олена, — сказала она. — Олена, я должна верить, что ты еще там. Я должна верить, что ты меня слышишь.

Айлет напряглась, подняла обе ладони. Обливис собрался по ее приказу. Это было так просто. Так естественно. Словно она родилась с этой силой. Это было в ее крови ди Мовалис, ее по праву рождения.

— Олена! — лицо Одиль исказилось в мольбе. — Сними корону. Сейчас. Пока еще можешь.

— Зачем, бабушка? Чтобы ты могла убить меня?

— Лучше умереть, чем потерять душу из-за этого беса, — Одиль сделала шаг, не опуская руки, обливис становился сильнее вокруг нее, готовый взорваться. Но она сдержала атаку на миг. — Оромор поглотит тебя. Ты потеряешь все от ее воли.

— Все? — Айлет рассмеялась, пустой звук разнесся эхом в груди, где должно было биться сейчас. — Я уже все потеряла.

Она видела лицо Террина, когда его пронзил обливис. Видела лицо Холлис, когда та призналась во лжи. Видела лицо Фендреля, когда он сковал ее в железные рукавицы. Красные капюшоны приговорили ее к смерти и выгнали из их Ордена.

Глубоко внутри нее, за мощью Оромора, показалось, что прозвучал вопль:

«Госпожа! Госпожа, погоди!».

Но она тряхнула головой и посмотрела на Одиль, хмурясь под пылающей короной.

— Но я могу убедиться, что ты проиграешь, — сказала она.

Они ударили одновременно.

Залпы обливиса столкнулись с грохотом, который должен был оттолкнуть Айлет. Но она напряглась и устояла. Она ощущала силу Оромор в ее физическом теле, такое она еще не испытывала. Дикая магия, которую она знала всю жизнь, не могла сравниться с этим. Но Одиль могла с ней сравниться. Даже превзойти, Айлет ощущала это. Тень Одиль была сильнее, хоть и ненамного. И тут не было чаропесни атакары, которая могла усилить Оромор.