Вероника из Тарлинга (СИ) - Грез Регина

— Мне ничего от вас не нужно, я ищу только выход, меня ждет жених! — гневно ответила Вероника.

— У меня тоже был жених, — ласково протянула молодая женщина, казалось, выйдя из тени стены со свертком на руках. — Но он был тихого нраву и не стал спорить, когда родители нашли ему невесту из лучшего дома. Тогда я оставила своего ребенка в лесу, но не смогла уйти, покуда он плачет. Я накрыла его своей шалью и легла сверху…

Присмотревшись, Вероника заметила толстую веревку, обвившую шею незнакомки и спускавшуюся до самого пола. В полусгнившей пеньке запутались сухие листья и птичьи перья, а с длинных густых волос женщины сыпалась земля и буро-зеленые ошметки мха.

— … И потом я не смогла уйти. Мы уже сотню лет неразлучны, только мой бедный малыш больше не плачет. А у меня грудь разбухла от молока, но он крепко спит, а я страдаю. Нам так холодно лежать под корнями старого ясеня у заброшенной каменоломни…

— Мне жаль, — прошептала Вероника, и, закрыв лицо руками, побрела в свой угол. Силы почти оставили ее, когда залу сотряс громовой возглас и заливистый лай десятка собачьих глоток.

Столы, а вместе с ними и жалкие остовы полетели в разные стороны, — посреди зала появился высокий статный человек в угольно — черном плаще и бархатной темно-зеленой шляпе, надвинутой на лицо. Серебряное шитье на дорогой одежде и высокие желтые сапоги с рыцарскими шпорами могли свидетельствовать о его знатном происхождении.

Четыре поджарых пса с ворчанием ластились к его ногам, задирали лобастые головы и красными языками лизали бледные руки, унизанные перстнями, стоившими целое состояние.

Помахивая охотничьей плетью, Черный Герцог отчетливо произнес:

— Приветствую гостей моих на главном празднике года! Я припас еще один повод для радости. Довольно мне одному править вами, проклятые уроды! Милость моя так велика, что я готов подарить своим подданным добрую госпожу, невинную, словно дикая голубка. Мы долго ждали столь чудной новости, не так ли, верные вассалы?

Сиплые голоса вокруг его мрачной фигуры восторженно завыли:

— Где же она, где твоя избранница, Кайро? Покажи нам эту особу, чтобы мы могли воздать ей по заслугам!

— Она слишком скромна, чтобы выйти вперед, а, может, еще немного боится. Слышите? Ваши мерзкие рожи напугали мою невесту! А ведь я обещал Веронике веселье и танцы. Эге-ей! Музыку сюда!

Раздутый от водянки трактирщик вытащил из-под стола шарманку и завел старый механизм, но прочие гости возмущенно зашумели, едва раздались первые унылые звуки:

— Довольно тоски, мошенник! Мы желаем дрыгать костями под задорную песню. Фалимина сюда! Где же наш Фалимин?

Помутившимся взглядом Вероника увидела, как от пыльной занавеси отделяется тонкая высокая тень с волынкой в руках. Даже сам Кайро отошел в сторону и уселся на дубовое кресло с грязной подушкой, услужливо поднесенное ему двумя хромыми рыцарями в проржавевших доспехах.

— Спой же нам, Фалимин!

Юноша был очень бледен и худ, на впалых щеках едва проступил серый пушок, губы скорбно поджаты. Инструмент его издавал визгливую оглушительную мелодию. Но вот она резко смолкла, а вместо нее зазвучал чистый молодой голос:

— Прах ложится к праху,

Как золото на дно,

На широком поле

Кровь лилась вином,

Отцветает вереск,

Не жужжат шмели,

Cлышен только тихий

Стон из-под земли…

Кайро хлопнул по колену перчаткой, а его псы угрожающе зарычали:

— Похоже, моя невеста не ценит оказанного внимания и продолжает дрожать в сыром углу! Приведите девчонку ко мне.

Несколько пар корявых рук потянулись в сторону Вероники, и тогда она медленно поднялась со своей лежанки.

— Я подойду сама, я тебя не боюсь. Ты только злобный призрак, которому осталось править здесь до рассвета.

— Но до рассвета можно еще много успеть, милая. Я даже намерен встретить последнего гостя. Он что-то запаздывает, а, может, и вовсе не явится за тобой. Какое разочарованье!

— Не смей даже имя его произносить!

— Женская привязанность так слепа, но пора открыть тебе правду. Твой Конта ничем не лучше меня, Вероника. Ему остался лишь шаг до бездны и сегодня он его сделает. Ради тебя, белая голубка, он поклонится мне и станет верным моим слугой вроде этих никчемных шавок.

— Никогда, — прошептала Вероника, чувствуя, как ненависть придает ей сил.

Кайро с кривой усмешкой оглядел ее с головы до ног.

— Так избавь его от сурового выбора. Окно позади тебя открыто.

— Исчезни в нем сам, черный пес!

— А если хочешь еще пожить, порадуй нас танцем, пока мы ждем твоего избавителя, — равнодушно процедил Кайро.

— И плясать под вашу дудку я тоже не собираюсь. Зачем ты собрал здесь эти несчастные души, чудовище? Отпусти их, дай покой, разве не видишь, как сильно они страдают!

— Где ты видишь страдание, милая? Праздник в самом разгаре. Внести угощение!

По каменному полу с разбитой мозаикой зашуршали сотни маленьких лапок. Крысы тащили на столы большое плоское блюдо, поверх которого возвышалась обугленная кабанья голова — ее челюсть с устрашающими клыками была подвязана камышом, а вместо глаз были вставлены медные монетки.

По рассохшемуся дереву застучали рукоятки ножей и потускневшие оловянные ложки, но никто не притронулся к еде, пока новая партия крыс во главе с кривоногой старухой не водрузила на стол бочонок с хмельным напитком и корзинку, доверху наполненную снулыми жабами и тритонами.

— Садись ближе, Вероника! Будь учтива со мной и окажи честь нашему собранию, — торжественно провозгласил Кайро. — Если твой друг до рассвета не явится, нас ожидает брачное ложе. Выпьем же за прекрасную герцогиню Тьмы!

Запертые на внутренний засов двери зала вдруг пошатнулись и затрещали, будто под натиском тарана. Когда глухой удар повторился и в проломе показался железный рыцарский шлем, Вероника бросилась к очагу.

«Чеснок тут вряд ли поможет, да его и нет под рукой, а вот огня достаточно. Лучше мне сгореть вместе с замком, чем стать женой демона».

Но у открытой печи ее ожидало еще одно жуткое зрелище. Шкура быка лопнула с пронзительным сухим треском, а под ней показался человек, связанный по рукам и ногам. Едва пламя стало лизать его голые плечи, как он истошно завопил, требуя справедливого суда. Мужчина в красном колпаке палача железными крюками переместил вертел на подставку у очага и топориком окончательно распорол зашитое бычье брюхо, выпуская беднягу наружу.

Тот сразу же начал приплясывать на подгоревших пятках, умоляя Веронику распутать ему руки. Один глаз его лопнул от жара и вытек, а другой едва не вылезал из глазницы от боли.

— Простите, я бы рада помочь, но у меня нет ножа…

— Вернись к столу! — взревел Кайро, но тут двери слетели с массивных петель и перед гостями показался рыцарь в полном облачении с алебардой в железной руке. Не успев и шагу ступить, он рухнул на пол от удара в спину и более не поднимался. Похоже, Конта использовал его вместо тарана.

Обойдя безжизненное тело стража, де Маликор указал мечом на своего давнего противника.

— Проклятый людьми и богами герцог Кайро, я приказываю тебе покинуть мой дом и отправляться в преисподнюю со своей сворой.

От порыва ледяного ветра черный плащ демона расправился, словно крылья огромной летучей мыши.

— Как долго я ожидал тебя, друг мой! Наконец ты нашел в себе мужество вернуться и вспомнить о своем обещании вечно каяться за грехи отцов.

— Обещание дал тебе измученный мальчик, но его больше нет — он сгинул бесследно в каменном мешке замка. Я ничего тебе не должен, Кайро. Покинь мой дом!

— Попробуй изгнать меня, жалкий трус! Ты ничего не можешь! Посмотри на себя, твои раны опять кровоточат, а руки теряют силу от одного моего имени.

— Это твоя власть на исходе, повелитель крыс и высохших костей!

Кайро закричал, как раненый зверь и, выхватив меч, бросился на законного владельца Снегирей. Толпа мертвецов рассеялась у стен и ждала исхода поединка, впрочем, ни словом ни подбодрив своего господина. Вероника сняла с железного кольца горящий факел и замерла с ним подобно статуи древнего божества. Они ни мгновение не сомневалась в победе де Маликора.