Юлия Набокова - Скандал в вампирском семействе

Я едва не застонала от безысходности. Зачем этот дурень ввязался в охоту? Зачем перечеркнул свою будущую и такую возможную счастливую жизнь? Теперь уже ничего не исправишь. Убийство Герасима перечеркнуло пути к отступлению. Охотник уже не остановится. Его остановлю я.

Черный кот осторожно выглянул из-за угла, прожег меня зелеными глазами и зашипел, словно прочитав мои мысли. Осиротевшего Буша, так и быть, заберу себе, если других желающих не найдется… Коты хоть и не выносят вампиров, но я, по крайней мере, предоставлю ему выбор — наш бункер или улица. А там пусть решает сам — шататься по помойкам или вкушать деликатесы в нашем роскошном подземелье.

В мои невеселые мысли ворвался грохот посуды и возглас охотника, обжегшегося об турку:

— Уй!

Я бы предпочла, чтобы он разлил резко пахнущий кофе, но парень пожертвовал рукой, чтобы спасти угощение. Морщась, поставил турку на разделочную доску и только потом затряс кистью и стал дуть на покрасневшие пальцы.

— Дай посмотрю. — Я перехватила его запястье, и под моими пальцами забился его участившийся пульс.

Ожог был пустяковым. У меня бы такой затянулся за полминуты, у него сойдет дня через три.

— У тебя руки холодные, — тихо заметил он.

«А у тебя живые», — чуть не вырвалось у меня, и я торопливо разжала пальцы.

— Мясо в холодильнике есть? — смешавшись, спросила я.

— Есть, — удивился он.

— Приложи и подержи. Чтобы пузыря не было.

Если бы я сейчас лизнула ранку, она бы исчезла через полчаса. А охотник бы понял, кто я такая, и всадил кол мне в сердце, не пощадив шелковый вандербра «Агент Провокатор».

Охотник послушно достал из морозилки замороженный фарш, приложил пальцы и повернулся ко мне.

— А кстати, как твои царапины? — Он с тревогой взглянул на мою шею, и я торопливо прикрыла волосами результат неудачного покушения Макса. Царапины уже давно затянулись, но ему это видеть совсем ни к чему.

— Нормально.

— Знаешь его? — Он впился в меня взглядом. — Он звал тебя по имени.

Я затрясла головой, выдумывая на ходу:

— Должно быть, он следил за мной. Он окликнул меня по имени, и я подумала, что мы где-то встречались. А когда он приблизился, то напал на меня.

— И чего он хотел? — Глаза охотника сузились от гнева.

— А ты-то как думаешь? — тихо спросила я.

Кулаки охотника сжались, и я напряглась, готовая дать отпор в любую минуту.

— Вот гад, — с ненавистью выдохнул он и из защитника, трогательно пытавшегося напоить меня кофе, превратился в убийцу Герасима.

И в ту же секунду я пошатнулась от ударивших по ушам звуков большого дома. Андрей Малахов с надрывом выкрикивал выход нового гостя, отвергнутый цыган обещал убить Кармелиту, ядерной бомбой взорвалась разбитая темпераментными супругами тарелка, самолетной турбиной взревел воздухоотвод, бензопилой взвыла юная певица, выводя песню Юлии Савичевой.

Я села за стол. Надо быстро расспросить его обо всем и скорее уносить ноги. Но охотник не дал мне и рта раскрыть, отвернулся к плите, разлил кофе и поставил передо мной кружку с белкой из «Ледникового периода».

— Твой кофе.

Я ошеломленно смотрела на эту забавную белку, на угольно-черную капельку кофе, которая стекала с ее носа на орех, зажатый в цепких лапках. До чего поразительна жизнь. Днем парень ходит в кино с друзьями, оглушительно смеется над злоключениями Скрата, спасает бездомных котов от издевательств жестоких подростков, а беззащитных девушек — от хулиганов. И при этом по ночам врывается в дома вампиров, вооружившись осиновым колом. Еще ребенок, уже убийца. Что же такого мы ему сделали? Кто-то из наших не сдержался и убил человека? Того, кого охотник любил и без кого не представляет своей жизни? Или дело не в личной мести? Однажды он увидел вампира, пьющего кровь, и, вообразив нас чудовищами, поклялся уничтожить?

— Хочешь молока или сахара?

Я вздрогнула от этого будничного вопроса, встретилась глазами с его заботливым взглядом. Знал бы он, кому предлагает молока!

— Спасибо, не надо.

Я обняла кружку озябшими руками, поднесла к лицу, вдохнула резкий кофейный аромат, перебивающий все остальные запахи. Кофе охотник не пожалел — налил до краев.

— Зря ты такое кольцо надела, — указал он взглядом на мое фамильное кольцо с броским изумрудом в окружении бриллиантов. — Наверное, тот тип на него и польстился.

Пытается сбить меня с толку?

— Это простая бижутерия, — буркнула я, пряча руку под стол и ставя кружку.

На самом деле кольцо работы Фаберже стоит целое состояние. Родители подарили мне его в честь превращения, и я не расстаюсь с ним даже днем. Кольцо не только радует глаз, но и служит наживкой для грабителей. В предвкушении легкой добычи они преследуют меня на ночных улицах и даже не подозревают, что за свои преступные намерения им придется расплатиться кровью.

— Горячий? — Охотник, не отрываясь, смотрел на меня, и я с досадой поняла, что это тест. Он не отстанет, пока хотя бы треть этой отвратительной черной жижи не окажется в моем желудке.

Я сделала глоток, и обжигающая лава понеслась по моим заледеневшим за век внутренностям. Кровь людей согревает приятным теплом, а кофе, казалось, плавил желудок, выжигая в нем дыры. Наверное, такую же муку испытывали бедные женщины, которых пытали инквизиторы, считающие их ведьмами.

— Очень вкусно, — выдавила я чужим голосом.

Глаза охотника потеплели, и он подвинул ко мне пачку печенья.

— Я на диете, — резко сказала я.

Охотник понимающе хмыкнул. К счастью для нас, люди нынче поголовно одержимы похудением, так что наш отказ от пищи в большинстве случаев вызывает не подозрение, а уважение. Однако в глазах охотника скорее читалась насмешка. Я задержала взгляд, сделав осторожную попытку проникнуть в его мысли, но наткнулась на глухую стену. Это открытие заставило меня замереть. Не может быть! Откуда у столь юного охотника, который выглядит валенком, такая мощная ментальная защита?

— Кстати, — как ни в чем не бывало заметил он, — наверное, твои родители волнуются? Можешь им позвонить. — Он кивнул на стационарный телефон на столе.

Я нервно опрокинула в себя глоток кофейной лавы. Неужели он раскусил меня и теперь пытается выйти на мою семью?

— Мои родители в отъезде, — как можно непринужденнее отозвалась я.

— И оставили тебя одну? — Он покачал головой.

— А что такое? — не поняла я.

— Сколько тебе лет? — Он с видом старшего брата взглянул на меня. — Шестнадцать? Семнадцать?

Ты ошибся на какую-то сотню лет, парень.