Лара Адриан - Полночный пепел
— Привет, — шепотом сказала Клер. Она сидела на кровати в тонкой нежно-голубой сорочке, сквозь которую проступала округлая грудь и темные бусины сосков.
Радом на прикроватной тумбочке горела маленькая лампа — мягкий желтоватый свет падал на ее черные волосы и красивое лицо.
Андреас нахмурился и, войдя в спальню, беззвучно притворил за собой дверь.
— Ты должна была уже давно уснуть.
Клер пожала плечами:
— Я думала, горячая ванна меня расслабит, но мне не спится.
Андреас с трудом отогнал видение обнаженной Клер, лежащей в белой пене из лопающихся мыльных пузырьков.
— До заката осталось всего несколько часов, — проворчал он. — Как только сядет солнце, мы должны будем вылететь в Штаты. Тебе лучше погасить лампу и немного поспать.
Клер подвинулась и показала на свободную половину кровати:
— Я захватила себе подушку помягче, но если хочешь, ты можешь взять ее себе.
Андреас сердито посмотрел на нее, скрывая возбуждение, вспыхнувшее от ее слов. При движении стеганое покрывало сползло, тонкая сорочка натянулась, и его жадный взгляд прирос к узкой полоске трусиков.
«Господи, они ярко-красного цвета».
Андреас замер, каждая клетка тела пульсировала от возбуждения.
— Ты, наверное, помнишь, что я очень крепко сплю, — сказала Клер, но он практически не слышал ее слов. — Так что не бойся разбудить меня, ворочайся, тяни на себя одеяло, я этого даже не замечу.
Андреас наконец осознал, что Клер предлагает ему лечь рядом с ней. И тогда его страсть будет сдерживать лишь разделяющая их тонкая сорочка и крошечный красный треугольник атласных трусиков.
— Эта кровать для тебя, — хрипло выдавил он. — Я, черт возьми, не собираюсь тут наслаждаться сладким сном. Клер, неужели ты думаешь, что я буду спать с тобой?
Выражение ее лица переменилось.
— Я не имела в виду…
— Черт, — проворчал Андреас, желание и голод жгли его огнем. — Спать с тобой — это то, что мне нужно меньше всего.
Клер резко отвернулась от него, вероятно, его слова прозвучали грубее, чем он полагал. Она покачала головой и выдохнула:
— Кровать большая, нам обоим здесь места хватит. Это все, что я имела в виду.
Андреас молча, не мигая смотрел на Клер, мышцы подрагивали от сдерживаемого порыва наброситься и подмять ее под себя.
Желание отключало мысли и парализовало волю. Он чувствовал только острые кончики удлинившихся клыков.
— Спи, Клер.
Райхен с трудом отвел от нее взгляд и начал устраиваться на деревянном полу. Тканый коврик впивался в тело бугорками и источал густой запах лимонного воска. Он повернулся на бок на жестком полу — только в таком положении можно было не чувствовать твердость члена.
Разве не он минуту назад уверял ее, что солнце скоро сядет?
Черта с два.
До заката — целая вечность.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Клер лежала на кровати, широко открытыми глазами глядя в темноту. С того момента, как Андреас улегся на полу, она словно впала в оцепенение. Время тянулось медленно, и она чувствовала, что он тоже не спит, скованный напряженным молчанием.
Но примерно через час его настороженное дыхание сменилось спокойным и ритмичным — он все-таки уснул.
Клер прислушивалась к его дыханию, а в голове все вертелись слова Даники о невозможности второго шанса, о том, что нельзя тратить драгоценное время на сожаление об упущенном. Она так много хотела сказать Андреасу.
Но, казалось, он совершенно не хотел ее слушать — отдалился и закрылся от нее наглухо. А ей очень хотелось быть с ним рядом, наполниться его силой — особенно сейчас, когда ее привычный мир рухнул и рассыпался у ее ног обломками.
Клер чувствовала, что в эту ночь между ними возникла стена, которая каждой минутой растет и утолщается. Клер не понимала, чем она разозлила Андреаса. Возможно, его просто раздражает тот факт, что, в то время как Вильгельм охотится за ними обоими, он вынужден заботиться о ней — его Подруге по Крови.
На мгновение Клер пожалела, что у нее нет таланта Даники, тогда бы мысли и чувства Андреаса не были бы для нее непостижимой тайной.
Но и ее способности могут помочь ей. В пространстве сна внутренний мир открыт и доступен. Конечно, не все сказанное или увиденное было правдой, но сюрреалистическая природа снов отслаивала психологические зажимы.
Клер чуть приподнялась и посмотрела на Андреаса, затем повернулась на бок и легла так, чтобы он все время находился в поле зрения. Ей хотелось знать, что ему снится. Сосредоточившись мыслями на Райхене, она закрыла глаза и расслабилась, позволяя себе погрузиться в сон, и в этом пространстве направилась на его поиски.
Обычно требовалась значительная концентрация и время, чтобы найти спящего и проникнуть в его сон, но Андреаса она нашла почти мгновенно. С ним так было всегда, словно с самой первой встречи между ними возникла связь, и эта связь никогда не ослабевала.
За тридцать лет разлуки Клер не раз порывалась встретиться с ним во сне, но не решалась — боялась, что он резко отвергнет ее. Кроме того, ее мучила совесть, она безрезультатно прилагала усилия пробудить в себе чувство к Вильгельму, хотя бы отдаленно напоминавшее ее любовь к Андреасу, которую у нее не было возможности выразить.
Но последние события породили в ее душе сомнения и недоверие к Роту, заставили ощущать кровную связь с ним как нечто холодное и тягостное. Она готова была презирать его, если то, что она узнала о нем, окажется правдой.
Произошедшее за две ночи убедило ее в том, что Андреас смертельно опасен, и она боялась его. Но еще больше ее пугали собственные эмоции, обрушившиеся на нее сокрушительной волной, — она не подозревала, что ее чувства к нему так сильны.
Не подозревала, что так сильно нуждается в нем, желает его.
С невозможной легкостью она вновь влюбилась в него… но разве она переставала его любить?
Клер видела Андреаса, — поздний тихий вечер, он, обнаженный по пояс, босой, сидит на траве в парке своей Темной Гавани, восстановленной по ее архитектурному проекту. Все — до последней скамейки и клумбы — как на ее эскизе.
«Господи, он запомнил план до мельчайших подробностей».
— Он прекрасен, — сказал Андреас. Его низкий голос волнующей вибрацией проник в самую ее глубину. — Ты отлично знала, как все здесь должно быть. Каким-то невероятным образом ты знала.
Он не повернулся к ней, когда она подошла к краю его сна, где земля обнимала озеро. Лунный свет падал на водную гладь и обнаженную спину Андреаса, заставляя цвета дермаглифов играть по-особому, превращая их в шедевр искусного живописца. Клер помнила, как скользила языком по этим линиям и завиткам, помнила их наизусть.
