Лара Адриан - Полночный пепел
— Боже мой, Клер. — Даника обняла ее. — Какое горе. Мне так жаль.
Уже давно Клер не вспоминала о гибели родителей, Которых знала только по фотографиям и рассказам бабушки с дедушкой, воспитавших ее — сироту, непохожую на других детей, но по праву рождения принадлежавшую к элите Ньюпорта. Сейчас никого из ее родственников уже не было в живых. Их дом в Ныопорте оставался в ее собственности, за ним и участком присматривали, но сама Клер не была там почти двадцать лет. И вдруг она почувствовала ностальгию, ей захотелось оказаться дома. По-настоящему дома.
Даника разжала объятия и отпустила ее, переводя разговор на более легкую тему:
— Так какой же путь в жизни ты выбрала? Музыку?
— Фактически никакой, — призналась Клер. — Не успела я приехать в Германию, как столкнулась с представителем Рода. Он был очень молод, можно сказать, подросток. Поздно вечером после концерта я возвращалась домой одна. Вначале я подумала, что он хочет отнять у меня сумку, но оказалось, ему нужно совсем другое. Он не успел укусить меня, его остановил неожиданно появившийся другой представитель Рода.
— Андреас? — улыбнулась Даника.
Клер покачала головой:
— Нет, не Андреас… Спасший меня был влиятельным лицом в Гамбурге, хотя я тогда этого не знала. Его привлек запах моей крови, — когда подросток швырнул меня на землю, я упала и разбила колени. Он сразу понял, что я Подруга по Крови, поэтому спас и взял под свою защиту. С Андреасом я познакомилась позже.
Невероятно, но они с Андреасом, как и ее родители, влюбились друг в друга с первого взгляда. Тридцать лет она пыталась его забыть, пыталась убедить себя, что любовь прошла.
— Такая долгая разлука. Я знаю, как это мучительно — всем сердцем рваться к тому, что недостижимо, — задумчиво и печально произнесла Даника.
Клер удивленно посмотрела на нее:
— Что?.. Откуда ты знаешь…
Даника тяжело вздохнула.
— Прости, я не хотела читать твои мысли. — Она потерла пальцами виски. — Таков мой дар. Я не люблю читать чужие мысли и — признаюсь честно — ненавижу это умение. К сожалению, после гибели Конлана я не могу им должным образом управлять. Я не выбрала себе новую пару и не хочу этого делать, поэтому мой талант, не подпитанный кровью Рода, включается и выключается, когда ему заблагорассудится. Прости, Клер. С моей стороны это бестактно.
— Нет, все в порядке.
— Не знаю, возможно, это тебя как-то успокоит, но ты не одинока в своих страданиях. Андреас переживает нечто подобное. Он, как и ты, сожалеет об этой долгой разлуке. — Даника нежно улыбнулась. — Его мысли, так же как и твои, открыты мне. Помимо ярости, его мучает та же боль, что и тебя.
Клер смотрела на нее, от растерянности не в силах говорить.
— Жизнь прекрасна и бесценна, — продолжала Даника. — И очень коротка для таких, как мы. Мои четыреста два года с Конланом кажутся мне лишь мгновением. Нам никогда не дается второй шанс — ни в жизни, ни в любви. Если бы мне даровали хотя бы еще одну минуту с Конланом, я бы ни секунды не потратила на сожаление. Дай понять Андреасу, что ты действительно чувствуешь.
— Но он не мой мужчина, — тихо сказала Клер. — Больше не мой.
— Попробуй убедить в этом свое сердце. — Даника мягко сжала руку Клер. — И его.
Когда Даника забрала Коннора и ушла укладывать малыша спать, Андреас долго оставался внизу, бесцельно ходил по дому, не зная, как убить время, стараясь не думать о том, что где-то там, наверху, Клер в постели…
В постели одна, ее тело расслабленно-томное, мягкое, смуглая кожа бархатистая и теплая…
«Господи!»
С того момента, как она обмолвилась о ванне, он только и мог думать что о ее теле, обнаженном, пахнущем чистотой. Он готов был бежать за ней следом, когда они с Даникой поднимались по ступенькам. Он и сейчас готов был в два прыжка взлететь по лестнице. Он хотел только одного — быть с ней рядом, успокоить, что больше ей не надо бояться ни Рота, ни его агентов. Заверить: что бы ни случилось, он любой ценой защитит ее.
Хотя бы ее, если он не сумел защитить свою семью и Хелен.
Время, проведенное в обществе Даники и ее маленького сына, заставило Андреаса отчетливо увидеть реальность: он здесь не для того, чтобы развеивать страхи Клер, или удовлетворять свое к ней влечение, или следовать зову крови, связавшей его с ней навечно. Связавшей по его прихоти и безрассудству — напомнил он себе.
Он здесь с одной лишь целью — отомстить.
Все прочее — его желания, право на маленькие радости, мгновения счастья, его будущее — уничтожил вместе с его Темной Гаванью адский огонь.
«Нет, — мрачно поправил себя Райхен, — все было уничтожено задолго до этого». Он вспомнил ту ночь, когда они с Клер виделись в последний раз. Это была ночь непростительной глупости и жестокости; избитый и окровавленный, он лежал в открытом поле, сгорая в лучах восходящего солнца. До этого утра он ничего не знал о спавших в нем пирокинетических способностях, унаследованных от матери, которую он никогда не видел и которая не успела предупредить его, во что может превратиться его ярость.
Это он узнал в то страшное утро на окраине Гамбурга, и ужас от того, что он сделал, постоянно его преследовал.
Столько невинных жизней по его милости превратилось в пепел. И ему грозит та же участь. Но у него еще есть время увидеть торжество справедливости, по крайней мере отомстить за тех, кто погиб по приказу Вильгельма Рота. Андреас был абсолютно уверен, что злоба и ненависть пробуждают и питают его огненную силу. Рано или поздно она его убьет, и будь он проклят, если сгинет, не прихватив с собой Рота.
Он лишь молил Всевышнего, чтобы в час конца ему достало твердости не подпустить к себе на опасно близкое расстояние Клер.
Уверовав в свою твердость, Андреас направился наверх, в комнату, которую Даника отвела для них с Клер. Он не знал, известно ли об их присутствии паре, живущей с Даникой в этом доме, и не хотел, чтобы Данике пришлось придумывать ложные объяснения, если они вдруг столкнуться с незнакомцем, разгуливающим по их дому.
Андреас немного постоял у двери, выкрашенной белой краской. Его кровь мгновенно откликнулась на близкое присутствие Клер. Он молил Бога, чтобы она крепко спала — должна была уснуть, пока он слонялся внизу. Тихо он повернул круглую ручку двери и заглянул внутрь.
— Привет, — шепотом сказала Клер. Она сидела на кровати в тонкой нежно-голубой сорочке, сквозь которую проступала округлая грудь и темные бусины сосков.
Радом на прикроватной тумбочке горела маленькая лампа — мягкий желтоватый свет падал на ее черные волосы и красивое лицо.
