Ками Гарсиа - Прекрасная тьма
— Я могу лишь помочь тебе помочь самому себе. Я не могу влиять на ход событий, помогать Свету или Тьме, вмешиваться в Порядок вещей.
— Это все такая чушь.
— В каком смысле?
— Это как главная директива в Звездном пути. Каждая планета должна развиваться своим ходом. Вы не имеете право вводить ее в гиперпространство или рассказывать о сверхскоростях, пока ее жители сами до этого не додумаются. Но капитан Кирк с командой Энтерпрайза всегда в конце нарушали это правило.
— В отличие от капитана Кирка у меня нет такого выбора. Хранителю магически запрещено действовать в интересах Света или Тьмы. Я не могу изменить свою судьбу, даже если бы и хотела. У меня есть свое место в мире Магов, в Порядке вещей.
— Ну и пожалуйста.
— Дело не в выборе. У меня нет возможности изменить это положение дел. Если я буду пытаться, помимо того, что я уничтожу саму себя, вероятней всего, пострадают и люди, которым я захочу помочь.
— Но моя мама все равно умерла, — не знаю, зачем я это сказал, но я никак не мог понять логику — Мэриан не вмешивалась вроде как для того, чтобы защитить людей, которых она любила, но человек, который ей был дорог, все равно умер.
— Ты спрашиваешь, могла ли я предотвратить смерть твоей матери?
Она знала, что именно это я и спрашиваю. Я смотрел себе под ноги, я не был уверен, что готов услышать ответ.
Мэриан взяла меня за подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза:
— Я не знала, что твоя мама в опасности, Итан. Но она знала, на какой идет риск, — ее голос дрожал, и я знал, что зашел слишком далеко, но ничего не мог поделать. Я уже несколько месяцев собирался с мужеством, чтобы заговорить об этом. — Я бы с радостью поменялась с ней местом в той машине. Ты думаешь, я не гадала тысячи раз, а не было ли чего-то, что я знала, или чего-то, что я могла бы сделать, чтобы спасти Лайлу…, - ее голос сорвался.
Я чувствую то же самое. Мы стоим на разных краях одной и той же пропасти. Мы оба чувствуем утрату. Это то, что я хотел сказать. Но вместо этого я позволил ей обнять себя за плечи и сжать в неловком объятии. Я едва почувствовал, как ее рука соскользнула с моих плеч, и дверь за ней закрылась.
Я смотрел на стопки бумаг. Люсиль со стула запрыгнула на стол.
— Осторожнее. Все здесь куда старше тебя.
Она склонила на бок голову и уставилась на меня своими голубыми глазами. А потом вдруг оцепенела.
Она диким остановившимся взглядом смотрела на мамин стул. Там ничего не было, но я вспомнил, что говорила мне Амма: «Кошки видят ушедших, поэтому они иногда подолгу смотрят в одну точку, будто смотрят в никуда. На самом деле, они смотрят насквозь».
Я подошел к стулу поближе:
— Мам?
Она не ответила, а может и ответила, потому что на стуле я увидел книгу, которой минуту назад там не было. «Свет и Тьма. Зарождение Магии». Это была одна из книг Мэйкона. Я видел ее в библиотеке Равенвуда. Я поднял ее, и из нее выпала обертка от жевательной резинки — одна из маминых закладок, без сомнения. Я наклонился, чтобы поднять обертку, и комната закачалась, свет и цвета закружились вокруг меня. Я пытался ухватиться за что-нибудь, сфокусироваться, чтобы хоть как-то удержаться от падения, но голова слишком кружилась. Пол ринулся мне навстречу, я ударился об него, и глаза мне тут же обожгло дымом…
Когда Абрахам вернулся в Равенвуд, дым уже пробрался внутрь. Пепел остатков особняков Гатлина влетал в окна второго этажа как черные снежинки. Идя к лестнице, Абрахам оставлял за собой четкие отпечатки подошв на тонком черном слое, уже покрывающем пол. Он закрыл окна, не расставаясь с Книгой ни на секунду. Он бы не смог положить ее, даже если бы и захотел. Иви, пожилая кухарка Гринбрайера, была права — Книга звала его, и только ее шепот он мог слышать.
Добравшись до кабинета, Абрахам положил Книгу на полированный стол из красного дерева. Он твердо знал, какая страница ему нужна, как будто Книга сама перелистывала для него страницы, как будто она знала, что ему нужно. Пусть он никогда раньше не видел эту Книгу, но он точно знал, что найдет ответ на этих страницах, ответ, гарантирующий спасение Равенвуда.
Книга предлагала ему то, чего он жаждал больше всего, но она хотела и получить кое-что взамен.
Абрахам смотрел на текст на латыни. Он узнал его сразу же. Это было заклинание, о котором он читал в других книгах. Он считал его мифом. Но он ошибался, потому что оно лежало прямо перед ним.
Абрахам услышал голос Джоны, еще до того, как тот появился.
— Абрахам, надо выбираться из дома. Федералы идут. Они жгут все подряд и не остановятся, пока не дойдут до Саванны. Нам надо попасть в Туннели.
Голос Абрахама был полон решимости, и некоторые нотки удивили его самого:
— Я никуда не пойду, Джона.
— О чем ты говоришь? Надо спасти, что сможем, и уходить отсюда, — Джона схватил брата за руку и заметил открытую книгу перед ним. Он смотрел на текст, не веря своим глазам, — Daemonis Pactum? Дьявольская сделка? — Джона отступил назад. — Это то, что я думаю? Книга Лун?
— Странно, что ты ее узнал, ты не очень-то был внимателен во время занятий.
Джона привык к подколкам Абрахама, но сейчас было в его голосе что-то странное.
— Абрахам, ты не можешь.
— Не указывай мне, чего я не могу. Дом сгорит дотла, пока ты додумаешься, что делать. Тебе никогда не хватало сил сделать то, что требуется. Ты слабак, такой же, как наша мать.
Джона дернулся, будто его что-то ударило.
— Где ты ее взял?
— Не твое дело.
— Абрахам, образумься. Дьявольская сделка — слишком могущественное заклинание. Его нельзя контролировать. Ты заключаешь сделку и не знаешь, чем пожертвуешь. У нас есть и другие дома.
Абрахам оттолкнул брата в сторону. Хотя Абрахам едва до него дотронулся, Джона пролетел через всю комнату.
— Другие дома? Равенвуд — это место нашей силы в мире смертных, неужто ты думаешь, я позволю паре солдат сжечь его? С этим я могу спасти Равенвуд.
Абрахам заговорил громче:
— Exscinde, neca, odium incende; mors portam patefacit. Убивай, сметай, круши; смерть ворота отвори.
— Абрахам, остановись!
Но было уже слишком поздно. Слова слетали с губ Абрахама, как будто он знал их всю жизнь. Джона в панике озирался кругом, ожидая начало действия заклинания, но он не знал, о чем именно попросил его брат, он только знал, что сделанного не воротишь. У заклинаний была сила, но была и расплата. И цена всегда была разной. Джона поспешно пошел к брату, и небольшой идеально круглый шар, не крупнее яйца, выпал из его кармана и покатился по полу.
