Параллели - YeliangHua
Сколько бы Мо Вэйюй не пытался объяснить сам себе, что наверняка всё понял не так, избавиться от ощущения, что Чу Ваньнин над ним поиздевался, не выходило.
Он готов был даже смириться с тем, что полдня пролежал без сна, без толку надеясь успокоиться, на диване, очевидно, рассчитанном на одного, со стояком и в буквальном смысле связанными руками, в компании объекта своих воздыханий… К чему он не был готов, так это к тому, что, уснув, очнётся в незнакомом мире, где все его пожитки одним махом окажутся в чужой квартире.
“Не просто в чужой… в квартире Чу Ваньнина…”
Казалось, что ещё могло усугубить ситуацию сильнее?
Он и без того до сих пор ощущал себя невыносимо неловко: болели голова, свисавшее несколько часов с края постели колено, яйца, и ещё одним богам ведомо, что.
Мо Жань решил не будить Ваньнина.
Кое-как заставил затёкшие ноги отнести себя в сторону кухни.
Шнурок пришлось разъединить, но в конечном итоге парень, поколебавшись, решил не снимать его насовсем — по некой не совсем ясной даже ему самому причине.
Возможно, дело было в том, что Чу Ваньнин собственноручно повязал его ему на запястье — и Вэйюю ещё долго мерещилось смутное тепло там, где его кожу царапал простой верёвочный узелок.
Ощущение и вправду было таким, словно Ваньнин продолжал удерживать его за руку всё это время…
“Да ты совсем больной, Мо Жань!”
Парень в который раз покосился на кривоватую бечёвку, свесившуюся теперь из-под рукава.
Да, ему нравился Чу Ваньнин — но что с того? Мужчина явно не вкладывал никакого глубокого смысла в повязанный кусок верёвки, он руководился единственным рациональным желанием отследить, перемещаются ли они сквозь вселенные вместе.
На этот вопрос ответ уже имелся… что дальше?
Мо Жань в который раз перевёл взгляд на коллаж из фотографий на стене.
Казалось очевидным, что, кто бы ни сделал эти снимки, он увидел в модели не просто красивое лицо и подтянутое тело.
Вероятно, это значило, что в этой Вселенной Чу Ваньнин… испытывал к Мо Жаню некие чувства.
Парень задумался, подойдя к коллажу ближе. Ваньнин к этому моменту уже успел выпить кофе и отправился в душ, так что он получил некоторую передышку перед новым столкновением лицом к лицу.
Взгляд его сам собой наткнулся на аккуратно загнутый край одной из фотографий.
“Странно…”
На обратной стороне фотокарточки аккуратным почерком что-то значилось. Мо Вэйюй потянул за отогнутый угол и с некоторым недоверием уставился на одновременно знакомую и незнакомую вязь букв.
Возможно, всё это могло бы быть написано его рукой — если бы он делал это крайне старательно.
Если бы сидел часами над каждой строчкой, искусно выводя витиеватые линии.
Вот только Мо Жань никогда не был способен на такие усилия.
Так… какого хрена?
Парень вчитался в написанное, ловя себя на мысли, что всё это не к добру.
“Сильнее тоскую, тем ближе порог
Тобою обжитого дома.
Но разве спросить о тебе я бы мог?
Робею средь улиц знакомых.” {?}[Это стихи Ли Пин 李頻 “Пересекая реку Ханьцзян” 渡漢江 (упоминается в главе 128 “Хаски”, переводчики приписали эти стихи Сун Чживэнь, но, когда я захотела найти оригинал, чтоб перевести самостоятельно, оказалось, что обычно авторство приписывают другому человеку. Здесь перевод мой, как всегда, корявый и любительский.)]
От последних строк почему-то становилось не по себе: Мо Жань слишком хорошо понимал, о чём писал человек из чужого мира.
Они были во многом похожи — более, чем возможно было бы предположить.
Когда исчез Чу Ваньнин из его мира пару лет назад, Вэйюй слыл ненормальным из-за расспросов о том, кого якобы “никогда не существовало”. Он тосковал по человеку, который никогда не был ему близок. С которым он никогда не встречался, и — уж тем более — не жил вместе.
Его сердце горело.
Сердечная мука просачивалась в самые кости, оседая незримым болезненным ядом.
С тех пор, как Чу Ваньнин исчез, Мо Вэйюй словно утратил часть себя.
Сколько вечеров он бесцельно обивал порог пустого дома, где некогда жил Ваньнин?..
Сколько времени он пытался отыскать его — и всё без толку?..
Очевидно, Мо Жань в этой Вселенной переживал похожие чувства — впрочем, вероятно, ему повезло чуть больше, поскольку буквально всё в этой крохотной квартирке говорило о том, что Вэйюй и Чу Ваньнин этого мира не только встречались, но и жили вместе.
Вэйюй поспешно отогнул край фотографии, заслышав, что в ванной выключился душ. Он успел отойти от стены с коллажем на вполне приличное расстояние, прежде чем Ваньнин вернулся.
Мужчина успел насухо вытереться, и, кажется, использовал тот самый гель для душа, запах которого так полюбился Мо Жаню — сладкие цветы яблони и сливы, не дававшие его воображению покоя, невидимым облаком теперь разливались по гостиной.
Этот аромат Вэйюй бы узнал из миллионов — накануне он так долго пролежал без сна практически вплотную к шее Чу, вдыхая пряную свежесть самой кожи.
Всё это горячило кровь, заставляя предаваться фантазиям.
Вызывало желание прикоснуться — и в то же время Мо Жань понимал, что делать этого ни в коем случае не стоит. По крайней мере, если он хотел, чтобы Чу Ваньнин ему доверял и дальше.
Лёжа в постели, он сжимал ладонь до тех пор, пока та не начала постепенно неметь. Пытался отвлечься на неудобное положение и дискомфорт, и в конечном итоге неуместное возбуждение превратилось в терпимое неудобство.
Кое-как усталость в итоге взяла верх…
— Мне нужно будет ненадолго отойти, — вклинился в вереницу его воспоминаний вполне реальный Чу Ваньнин, уже некоторое время молча собиравший в рюкзак аксессуары для своей камеры.
— Отойти? — растерялся Мо Жань. — Зачем? Куда?..
Разве они не планировали прежде выяснить, где оказались?
Да и за окном уже практически стемнело — какие у Ваньнина могли быть неотложные планы в чужом мире?
Видимо, на лице Мо Жаня без труда считывался вполне конкретный вопрос, потому как мужчина со вздохом пустился в объяснения:
— Я проверил гугл-календарь. Съемка не отменилась — к тому же, судя по всему, в этой Вселенной я всё ещё фотограф, — он забросил рюкзак на плечо. — Я ведь вчера предупреждал тебя, что мне нужно будет на работу. Разве нет?
— Но… — Мо Вэйюй пытался подобрать правильные слова, но ничерта у него не выходило. Ему казалось очевидным, что в этом мире сейчас были вещи поважнее — притом для них обоих.
—
