Горький сладкий плен - Анна Жнец

— Триса. Коварная ты демоница! — Э’эрлинг содрогнулся и закатил глаза. — Что ты со мной творишь?

— Трахнуть тебя прямо тут? — шепнула я, качая кулаком и выдаивая из него стоны. — Или пожалеть твой моральный облик?

Ничего внятного мой любовник ответить не смог.

Глава 29. Триса

До моей палатки было далеко, поэтому я втолкнула Э’эрлинга в ближайшую и жестом приказала О’овулу проваливать на все четыре стороны.

От увиденного глаза последнего полезли на лоб, челюсть отвисла, но он оказался сообразительным малым и без лишних слов рванул к выходу. Секунда — и мы с любовником остались одни.

— Ты меня опозорила, — задыхаясь, шепнул Э’эрлинг и со стоном толкнулся в мой кулак. — Перед товарищем. Ты… в кого ты меня превращаешь? Я же теперь… Ужасно!

Тон у него был укоризненный, взгляд — поплывший, а член пульсировал и тек влагой на мои пальцы.

Э’эрлинг уже мало что соображал. Удовольствие сделало его мягким и податливым. В эти минуты с ним можно было творить все, что хочется.

— Бедняжка, — шепнула я в острое ухо, а затем медленно, с чувством облизала его изгибы. — Как ты теперь будешь смотреть другу в глаза?

Э’эрлинг тяжело дышал, двигая бедрами.

Я повалила его на тюфяк. Пленник оперся на локти и доверчиво посмотрел на меня снизу вверх. Он ждал. Уязвимый и жаждущий. Открытый и послушный. Его обнаженная грудь ходила ходуном. Вены по бокам выгнутой шеи вздулись канатами. Между подолом килта и высокими военными сапогами выглядывали голые колени.

— Подними юбку, — приказала я, возвышаясь над пленником.

— Это килт, — хрипло возразил он по привычке, но послушался.

Клетчатая ткань заскользила вверх по его ногам.

— Ты дразнишь меня? Соблазняешь? Поэтому раздеваешься так медленно?

Похоже, я попала в точку, потому что Э’эрлинг покраснел до корней волос. В следующую секунду он резко задрал килт до пояса, открыв мне всю силу своего желания. Его член стоял колом и покачивался, разбухший от крови. На некогда гладком лобке проклюнулась светлая курчавая поросль.

Глядя на меня, Э’эрлинг облизал губы.

— Пожалуйста, — шепнул он спустя какое-то время, потому что я все еще стояла над ним и не спешила облегчить его муки.

— Попроси как следует.

Томная поволока в глазах сменилась огнем раздражения. Э’эрлинг сердито свел брови, но затем его лоб снова разгладился.

— Пожалуйста, Триса. Пожалуйста, я не могу. Ты же не бросишь меня в таком состоянии? Пожалуйста.

— Что пожалуйста?

— Хватит этих игр.

— Скажи.

Э’эрлинг кусал губы. На его виске билась тонкая венка. Румянец перекинулся на шею и верх груди.

С обреченным стоном пленник упал на шкуры и закрыл глаза.

— Трахни меня, — сдался он.

Я не заставила себя ждать. Сдернула штаны и оседлала свою жертву.

Когда я опустилась на его член, Э’эрлинг выгнулся подо мной и распахнул рот в беззвучном крике. Его руки вцепились в мою талию, не позволив мне устроить скачку.

— Боги, Триса, подожди… подожди секундочку. — Он крепко-крепко зажмурился и сжал зубы, похоже, балансируя на краю оргазма. — Не шевелись, пожалуйста, не шевелись.

Я послушно замерла, давая ему время привыкнуть к ощущениям и справиться с немедленным желанием кончить. Сидеть на нем было приятно даже без движения.

Наконец Э’эрлинг расслабился, открыл глаза и посмотрел на меня виноватым взглядом:

— Можно.

И качнул бедрами вверх.

Показывая, что все в порядке, я наклонилась и поцеловала его. Он тут же благодарно ответил на поцелуй, зарывшись пальцами в мои волосы.

Я рассчитывала на дикость и безумие, но наша близость вышла томной и неторопливой, наверное, из-за обоюдного желания растянуть ее подольше.

Снова и снова любовник тянулся к моим губам, пил мое дыхание, не давая мне отстраниться.

— Сняла бы ты эти тряпки, — дернул он за мою тунику.

Недолго думая, я стянула рубаху через голову, и Э’эрлинг восхищенно уставился на мою нагую грудь.

— Нравится?

Вместо ответа он поймал в рот один из напрягшихся сосков и, прикрыв глаза, начал его посасывать. Тысячи щекотных мурашек разбежались по телу от этой ласки.

Наслаждение нарастало, мягкое и томное. Э’эрлинг катал меня на своих бедрах. Его руки то мяли мои груди, то сжимали ягодицы, то опускались к лобку, но замирали у самой его границы, не смея устремиться туда, куда хотелось больше всего, словно это место было под запретом. Но все запретное, как известно, манит.

— Можешь потрогать меня там, — позволила я.

Э’эрлинг задышал чаще. Его рука, лежащая на моем животе, дрогнула. Даже получив разрешение, он не сразу осмелился переступить черту, которую нарисовал в своем воображении.

Мы почти перестали двигаться. Я ждала. Мой любовник собирался с духом. В конце концов он осторожно, всего одним пальцем коснулся меня между ног, в том месте, где соединялись наши тела. Коснулся и затрепетал. Его член во мне вырос еще больше.

Я взяла его руку и показала, как ласкать женщину, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Э’эрлинг старательно внимал этим урокам и, как зачарованный, смотрел на свои пальцы на моем лоне.

Вдруг он задрожал всем телом и выдохнул на грани слышимости:

— Я люблю тебя.

Это был даже не звук, а его эхо, призрачное и почти неуловимое.

Я не поверила своим ушам.

— Что? Ты что-то сказал?

Э’эрлинг вздрогнул и отвел взгляд:

— Ничего. Я ничего не говорил.

Я покачала головой.

Конечно, он не любил меня. Если бы любил, поток неимоверной, неукротимой силы наполнил бы мое тело, превратив меня в одну из самых могущественных ситхлиф на земле.

Глава 30. Э’эрлинг

Следующим утром Триса ушла, забрав почти всех своих людей. В лагере, не считая пленников, остались трое — прачка, целительница и повар.

Проснувшись на рассвете, Э’эрлинг увидел, что ситхлифа одета в платье — черное, без корсета, но с пышной юбкой и глубоким декольте. Когда он открыл глаза, она как раз натягивала на ногу кружевной чулок. Ее непривычно женственный образ заставил Э’эрлинга сесть на постели с разинутым ртом и колотящимся сердцем. Взгляд тут же скользнул по соблазнительным формам, которые прежде были скрыты под грубой походной одеждой, а теперь бросались в глаза, благодаря новому наряду.

— Ты куда-то собираешься? — Э’эрлинг тяжело сглотнул.

Триса обернулась к нему, напряженная и сосредоточенная, словно облачалась в военные доспехи, а не в парчу и кружево. Шрам на ее лице сегодня