Шеррилин Кеньон - В полночном свете
Спаси себя сам.
Гнев снова стремился всплыть на поверхность. Это — то, что ему знакомо. Это — то, кем и чем он является. И все же он так устал быть один. Устал бороться самостоятельно.
Как ему удастся выстоять в одиночестве?
— Айдан?
Его сердце сжалось от нежного звука голоса Леты, который каким-то образом отогнал безумие, просочившееся в него. Потом Айдан почувствовал это… это ласковое прикосновение, которое достигло глубины души. Оно успокоило его и остановило падение в пропасть паники.
Действуя инстинктивно, он притянул ее ближе и крепко к себе прижал. Ее аромат окутал его, даря еще больше покоя. Это то, в чем он нуждался, — кто-то, кто уравновесит безумие. Кто-то, кому он мог верить даже во время самых жестоких атак. Кто-то, кто не бросит его, почувствовав страх, гнев или зависть.
И она — здесь, твердо стоит на его стороне, защищая от боли. Осознание этого опалило его.
Лета закрыла глаза, пораженная тем, как Айдан держался за нее, — как будто для него она была священна. Более того, он фактически дрожал в ее руках. Это уязвимость, которую — она была уверена — он скрывал ото всех. Она — единственная, кому он еще доверял, чтобы показать эту часть себя. И это наполняло ее невероятной радостью.
— Ты ведь не сомневался во мне, правда? — поддразнила она.
Он напрягся.
— Все остальные бросили меня, что помешает тебе поступить так?
Она услышала в его голосе нотки мучительных, обжигающих эмоций, от чего на ее глазах выступили слезы.
— Я всегда буду здесь.
— Да, конечно.
Она чуть отступила, чтобы взять его лицо в свои руки.
— Посмотри на меня, Айдан. Никогда не сомневайся в моей искренности. Я не даю обещаний, которые не могу сдержать.
И тут, несмотря на скудный свет, она увидела самую невероятную вещь на свете: слабый проблеск доверия в его зеленых глазах. Мгновением позже он подарил ей настолько ошеломляющий поцелуй, что у нее перехватило дыхание.
Придя в восторг от этого, она щелкнула пальцами и переместила их из бури на тихую поляну. Но Лета по-прежнему ощущала его неуверенность, видя, как он оглядывается, будто ожидая возвращения бури. Нужно переключить его мысли на что-нибудь другое. Нужен враг, на котором Айдан мог бы сосредоточиться. Это отвлечет его от мыслей о том, что он открылся ей и позволил увидеть ту часть его, которую предпочел бы держать в секрете.
— Мы вызовем Долора?
Он покачал головой.
— Не сюда. Здесь слишком открыто. В честной борьбе он может сделать нас.
Как бы это ни было неприятно, она была вынуждена признать его правоту и была ему благодарна за то, что он полностью осознавал величину грозившей им опасности.
— Тогда, что ты предлагаешь?
Окружающая обстановка начала меняться, пока они снова не оказались в саду Лиссы. Лета нахмурилась, когда огляделась вокруг, — все было совершенно другим, не таким, как в прошлый раз. Сейчас все кругом было окрашено в приглушенные цвета, а кустарник, похоже, был сделан из воды. И еще все искривлялось и поворачивалось под острыми углами без какого то ни было логического смысла.
— Что ты делаешь?
Он шагнул назад и отпустил ее руку, ослепительно ей улыбнувшись.
— Нервирую своего противника.
Лета бросила подозрительный взгляд на куст, который из кита превратился в акулу, — этот куст попытался ее укусить, когда она проходила мимо.
— Что насчет нас? Не произведет ли это на нас тот же самый эффект?
Айдан пожал плечами.
— Не знаю, как ты, но я многие годы жил среди безумия. Я нахожу это место почти приятным.
— До этого ты так не думал.
— До этого я не планировал здесь сражаться. Если мы собираемся сделать что-то настолько безумное, как вызвать бога Боли, чтобы драться с ним до смерти, какое место может быть лучше этого?
Необычный аргумент в странной логической цепочке.
— Ты уверен, что хочешь сделать это? — спросила она.
— Немного поздно для сомнений, не так ли?
Возможно, но у нее все еще было плохое предчувствие, что все это — ошибка. Если это так, то первым делом она собирается обеспечить Айдану защиту. Но где-то на задворках ее разума было понимание того, что это — лучший способ ударить по Долору. В обстановке, которую они могли в каком-то смысле контролировать.
— Тогда ладно. — Она набрала воздуха в грудь и изо всех сил закричала: — Долор!
Бог тут же появился перед ними во вспышке света, и на этот раз он был не один.
Айдан сжал челюсти и впился взглядом в двух богов.
Долор был выше Айдана на целый фут,[37] лыс и имел замысловатые татуировки, покрывавшие все его тело и лицо. Если Долор был высок и худощав, то мужчина слева от него был невысоким и тучным, а руки его были толщиной в два кулака Айдана, если не больше.
Айдан посмотрел на Лету, ища подтверждения своей догадки относительно личности второго бога.
— Тимор?
Она хмуро кивнула.
Приятно знать, что его обычная удача ему не изменила. Сейчас он жалел, что не остался дома. С другой стороны, Айдан не собирался просто сдаться на милость врагов и позволить им скрутить его. Он родился на два месяца раньше срока, и его мать всегда говорила, что даже когда он был младенцем, у него было больше воли к борьбе, чем у боксера на ринге. Он пришел в этот мир как боец, и если ему суждено покинуть его, то он уйдет как воин, сражаясь.
Долор выгнул бровь, на его губах заиграла жестокая улыбка.
— Лета, я впечатлен. Ты говорила, что доставишь его мне в кратчайшие сроки, но это быстро даже для тебя. Отличная работа.
По спине Айдана пробежал холодок, а его самого опалило огнем давнего недоверия.
— Что?
Тимор ухмыльнулся.
— Разве ты не знал, что мы договорились с ней о том, чтобы она привела тебя прямо в наши руки?
— Лжец! — яростно воскликнула Лета. Она повернула лицо к Айдану, глядя на него огромными, полными страха глазами. — Не слушай их. Они просто хотят причинить тебе боль.
Но было очень сложно не верить им, когда жестоко открылись старые раны и страхи, оставляя его с чувством полнейшей беззащитности перед ними. Все остальные предали его… его родные, — его собственная плоть и кровь, — бросили его собакам и смеялись при этом. Для него не составит труда поверить в то, что она тоже бросила его собакам.
— Айдан, — позвала она, протягивая ему руку. — Поверь мне. Пожалуйста.
Он хотел бы верить ей. И когда ее рука коснулась его лица, он почувствовал, как на него обрушились все эмоции, переплетенные глубоко внутри него. Страх. Гнев. Боль. И еще в самом низу, под всем этим теплилось нечто, чего он не ощущал годами. Надежда. Он отчаянно хотел верить ей.
