Смерть меня не найдёт - Ефимия Летова
Руку надо бы осторожно вытащить, вылезти из кровати, отправиться совершать необходимые утренние процедуры в тазу с водой, вероятно, ставшей под утро просто ледяной, а потом возвращаться к обдумыванию всё тех же животрепещущих вопросов, кто виноват и что делать, но я малодушно позволяю себе ещё немного полюбоваться умиротворящей картинкой спящего рядом молодого мужчины.
Вчерашний вечер никак не предвещал такого мирного уютного утра.
Могу авторитетно заявить: стремительно исчезающие в воздухе подушки отрезвляют куда вернее, нежели пощечина, стакан холодной воды, хватание за руки и выкрики "Успокойся! Возьми себя в руки! Что ты творишь!".
Разом успокоившись, я опустилась на кровать, а Март неуверенно подошёл ко мне и присел рядом. Взлохматил волосы.
— Не знаю, что и делать, — неожиданно сказал он. — Единственное, в чём я могу быть уверен, это в том, что мы вместе были в Винзоре. Но дальше… Кто ты? Что произошло в действительности? И чем нам это грозит? Всё было бы гораздо проще, если бы я был один, но Ильяна…
— Ты не обязан со мной возиться, — тихо ответила я, чувствуя, как внутри ворочается холодный и тяжелый каменный змей. — Ничем не обязан.
— Ты мне жизнь спасла… И теперь мы вроде как не чужие друг другу люди. А вообще, надо держаться вместе. Просто… — Март заглядывает мне в лицо. — Прошу тебя, не надо ничего выдумывать. Не обманывай меня. Пожалуйста. Всё сложно и без этого.
— Если бы я сама хоть что-то понимала! — пожаловалась я, откидываясь на спину на кровать. — Даже с донумом своим разобраться не могу. Теперь вот без подушки осталась. Интересно, куда она делась. Небось свалилась кому-нибудь на голову. Хорошо бы, лирту Веритосу. Хотя… не сможет ли он так нас выследить?!
Озадаченная этой мыслью, я резко села снова.
— Никто не отследит. Подушку можешь забрать мою. Угомонись, Агнес… — Март споткнулся на полуслове. — Так как тебя всё-таки называть?
— Можешь чередовать, — мрачно ответила я. — Чтобы не забывать ни то, кем я была, ни то, кем я стала.
Мы переоделись во второй комплект добытой Мартом одежды. Спустились поужинать — полная угрюмая хозяйка оставила нам две порции картофельной запеканки с мясом. Наконец, Март задул свечу в стеклянном фонаре с толстыми стенками. Зашебуршал рядом, заворачиваясь в своё одеяло.
— Я не вру тебе, — тихонько сказала я темноте. — Просто правда такая… странная. Даже в этом более чем странном мире.
— Расскажи мне тогда о своём мире, — ответила темнота голосом Марта. — В нём у людей нет донумов? И магии? А как тогда..?
— Магии нет…
Я говорила и говорила, рассказывая обо всём, что приходило в голову, а потом перевела дух — и услышала ровное мерное дыхание крепко спящего человека рядом.
И отчего-то вместо облегчения почувствовала разочарование.
* * *
Ильяна косится на нас хмуро и недовольно. И в принципе недовольство своё она аргументирует вполне конкретно: раз уж на меня идёт облава, надо сидеть тихо и не высовываться, а не шляться по всяческим питейным заведениям в компании её безмозглого бедового братца. Конечно, по сравнению со мной, Мартен просто агнец божий, то есть, простите, Тиратин. Хоть и был приговорён к смерти, но это же исключительно из-за строгости магрских законов, а вовсе не из-за тяжести содеянного. В отличие от меня Март реликвию государственного масштаба не крал, полиции и жрецам на хвост не наступал и не строил из себя бедного-несчастного, потерявшего память и половину мозга, а также совесть и весь комплект моральных качеств в придачу…
Всё это Ильяна упорно бубнила себе под нос, но обязательно так, чтобы я её слышала, а брат нет. И в своём раздражении и неприятии меня она была настолько искренней, что несколько раз я всерьёз подумывала, что она-то как раз и сдаст меня властям, наплевав даже на обожаемого единокровного родственника: слишком уж неприязнь велика.
Краска для волос, которую достал-таки Март, оказалась, разумеется, вовсе не краской для волос, коих — и бордельные девочки в этом были совершенно правы — в этом мире не водилось, а просто какими-то особо стойкими чернилами растительного происхождения. Поскольку опыта покраски я не имела никакого, а мои руки росли явно не из того места, из которого они растут у всяких там парикмахеров, стилистов, художников, портных и прочих одарённых людей, пришлось обращаться за помощью к Марту. В результате мы оба оказались по уши в мелких чёрных пятнах, как щенки далматина, но предательский бирюзовый оттенок с волос и бровей всё-таки спрятали.
Вот для чего нужна магия, если в простейших вещах обычным людям приходится испытывать такие трудности?
«Сходить куда-нибудь развеяться напоследок» предложил Март, чьё философско-задумчивое настроение с появлением сестрицы испарилось без следа — не ворчать же вдвоём, для баланса кто-то должен и смеяться. Не я! Но Ильяне было на это искренне наплевать, и сейчас она буравила мою спину гневным негодующим острым взглядом. От этого я не могла спокойно усидеть на одном месте, буквально подскакивала и подпрыгивала, и как-то упустила тот момент, когда Март подсунул мне на удивление знакомо пахнущий фиолетовый напиток.
— Это что? — мрачно осведомилась я. — Неужели тоже чернила?
— Гораздо лучше! Напиток из черноцвета — помнишь, такие ягодки? Кларисса говорит, ты их тогда ела — только шум стоял! — глаза моего персонального некроманта смотрели на меня чуть ли не с нежностью, и я спряталась за стаканом, потому что…
Потому что на самом деле, всё очень и очень плохо. Я нахожусь неизвестно где, в каком-то сумасшедшем мире со священными кварками и тараксумами, за мной охотятся король и верховный жрец, какая-то до безумия похожая на меня идиотка по имени Агнесса убила человека и украла чёртов фелинос, да что там говорить: в мою честь назван публичный дом!
А я как ни в чём не бывало сижу в какой-то местной пивнушке и смотрю в дурашливые и одновременно серьёзные глаза парня, которого и мужчиной-то не назвать.
Сплошное недоразумение.
— Ты — сплошное недоразумение! — сообщила я и залпом выпила предложенный бокал. В висках разом зашумело, и мне стало куда спокойнее.
Ну, охотятся и охотятся. Ну, другой мир — и что с того.
— Почему? — обиделся Март.
— Ну а что ты вообще такое? — невнятно спросила я, и схватила второй бокал, Март только успел открыть рот, а всё, поздно. Я что ли виновата, что оно так легко пьётся, а у меня так много поводов напиться? — Вот некромантство это твоё. Да ты же ничего не умеешь, ни на что не
