Призыв ведьмы. Часть 3 - Эйлин Торен
— Ой, простите, достопочтенный митар, — повела головой ведьма, поставив руки в бока, — нельзя так? А как можно? Ты меня прости, я не сведуща, вам там мужикам виднее, как с бабами надо. Просвяти?
— При чём тут это? — зарычал митар. — Ты могла же по-хорошему с ней обойтись? Из-за тебя ей стало плохо, но она же не виновата…
— Ой, прости, меня глупую, чёрствую и злую, — перебила его Хэла, на этот раз положив ладонь на грудь, — а то я же радоваться должна, когда у меня в голове ковыряются. Или может ты думал, что я ей позволю над собой эксперименты проводить? Что бы что? Или, а точно — я же должна её учить?
Тан хотел что-то сказать, но не успел.
— Но, прости, я плохой учебник по обучению ковырянию в голове, — и манера разговора снова стала гневной. — Или ты думал, что у меня там цветы, радуги и единороги? Или потому что она же славная маленькая, миленькая такая, с ней надо исключительно по-доброму, даже, если она берегов не чуя, в бо́шку ко мне лезет, я должна её по головке за это погладить?
Она качнула головой и подошла ближе к митару.
— А вот тебе надо — ты и гладь, ясно? — прошипела Хэла ткнув Роара пальцем в грудь. — Я ей не мамка, не тётка добрая, не воспиталка в детсаду и не фея-крёстная! Ты её сюда притащил, а я должна хлебать дерьмецо теперь? Только всё просто, достопочтенный митар — она твоя головная боль, твоя и твоего дома. Вот и разгребай. Это не моя работа! И почему-то я тут в одно лицо гребу своё, а она, смотри какая — не может!
И Роар рыкнул, а ведьма повела головой и развела руками.
— Или, а чего с меня взять — мне больно сделаешь, и не хай с ней, а если Милочке-деточке, то она глядишь обернётся и злющей станет, вместо весны вам тут мор чумной накликает? Так сиди с ней сам. Трястись, раз тебе надо, и от меня держи подальше.
— Она слабая, что я могу поделать? — прокричал Роар, когда получилось вставить что-то между словами чёрной ведьмы. — Ей тяжело, но ты тем, что так поступаешь, только хуже ей делаешь! Хэла, я не…
— Что? Не виноват? — зашипела она, сделала шаг и митар дрогнул. — Ой-ли, дорогой, то есть не ты и Гораны, со всей Изарией вашей обожаемой, её сюда притащили? Вам нужна была ведьма белая. Призвали? Выдернули по прихоти, потому что вам тут зады приморозило, а она как вещь волшебная должна внезапно силы в себе найти и тепло вам сделать, да ещё, чтобы удобно было, а если неудобно то не вам, а кому другому?
— Она не вещь, — рыкнул тан, а полоснуло всех троих присутствующих мужчин.
— Хватит! — отрезала ведьма. — Она — вещь, я — вещь, все серые — вещи! Делай, что хочу, другую найдёшь.
— Это не так, Хэла, — гнев Роара, который стал сходить на нет, вновь разгорелся, как пожар.
— Так, достопочтенный митар, так! — прорычала она. — Не надо мне вот этого. Если тут кто и видит в серых людей, то уж давай по-честному, а что будет коли я границу перейду и вот в Юрге на меня в моём платье сером так же смотреть будут, как здесь? Нет, достопочтенный, не будут!
Роар вздохнул тяжело.
— Ты знаешь и я знаю, — она покачала головой и от этого её жеста у Рэтара защемило сердце. — Я была в Йероте и видела, как смотрят на серых и как с ними поступают. Так что оставь. Ты думаешь, если слёз моих не видел, если я готова жизнь свою за тебя отдать, то я счастливая до смерти? Спасибо вам в пол, что призвали?
И Хэла поклонилась корпусом, с болью и яростью.
— А вот и нет, — прошипела она. — И она не счастлива. И не будет. Ни сейчас и ни завтра. А когда эта сила её попрёт и, если не научится она с ней справляться, то ещё хуже будет. Или может, если она в твою голову залезет, она там найдёт счастья кусок? Мужика влюблённого? И ничего другого не увидит? Не мечтай! Или ты может на войну не ходил и у тебя там нет парада из трупов выпотрошенных? Не резал, не пытал, не убивал никого? Нет, Роар, ты хочешь быть хорошим, да только не будешь. От того, что ты её пригрел, там помял, тут погладил, здесь поцеловал — болеть не перестанет. И исправлять всё это не мне.
Она развернулась и ушла. Останавливать её никто не стал, хотя Рэтар хотел и видел, что старший брат порывался отправится следом, но сам феран сначала должен был понять, что происходит, а Тёрк не стал бы переступать через голову брата. Да и может не надо было сейчас трогать Хэлу, когда она была в такой состоянии.
Роар в бессильном гневе обречённо опустился на стул возле стола.
— Что случилось? — спросил Рэтар.
Митар мотнул головой.
— Да ведьма белая в голову Хэлы залезла, — отозвался Тёрк, — и увидела там что-то настолько плохое, что вывернуло её наизнанку обедом. И Хэла, как видишь, немного рассердилась и девку прижала. А вот достопочтенный митар обиделся, посчитал, что с девочкой его беленькой так поступать нельзя.
— Тёрк, — рыкнул тан, переводя гнев на старшего брата ферана.
— Давай, давно тебе хочется мне врезать, — спокойно ответил Тёрк. — Ты не стесняйся, мальчик, рискни уже.
Рэтар вздохнул и покачал головой.
— На будущее, Роар, — проговорил феран, — ведьмы чувствуют твой гнев физически. Боль такая же как удара, а иногда даже сильнее.
Митар поднял на ферана глаза полные непонимания. Потом осознание сказанного накрыло и лицо стало скорбным и искажённым гримасой боли.
— А ещё, — Рэтар отправился в сторону людской части дома, у дверей обернулся на тана. — Почти два луня, после того как попала к нам, Хэла плакала на башне, чтобы никого не беспокоить. Днём улыбалась и шутила, песни вам пела, а ночами беззвучно рыдала.
Он вышел в проход, витражи уже стали потухать, потому что Тэраф почти зашла, уступая темени.
— Где белая ведьма? — спросила Рэтар, выйдя из прохода у первой попавшейся серой.
— Там, достопочтенный феран, — поклонилась Куна, указывая на одну из комнат.
Возле дверей стояли другие
