Чужая роза (СИ) - Росси Делия

— На каком языке ты говорила?

Негромкий вопрос заставил меня вздрогнуть и отпрянуть от герцога.

— Алессия?

Абьери смотрел пристально, в его взгляде не было ни малейшего отголоска недавней страсти, один только расчет и подозрение. Святая Лючия, неужели он притворялся?! Не может быть. Я ведь чувствовала, как он горел вместе со мной!

— Отвечай.

Герцог нахмурился, и чернота заполнила большую часть его лица. И когда я уже запомню, что от мужчин одни проблемы?

— Я не понимаю…

— Не смей мне лгать.

Абьери легко, словно и не лежал тут недавно без чувств, поднялся и дернул меня за руку, притягивая к себе вплотную.

— Ну? Говори! Кто тебя послал?

Синие глаза холодны. Очень холодны. В них нет места любви. И от этого становится не по себе.

— Никто.

Я вскинула голову, не желая показывать свою боль. Ни прошлую, ни настоящую.

— Это Сарелли? Джетто? Кому ты служишь? — не унимался герцог, и я не выдержала.

— Есть только один человек, которому я служу, — выделив голосом последнее слово, посмотрела на Абьери. — Это вы, ньор герцог. Но если вас что-то не устраивает…

Я не договорила, с вызовом уставившись в ледяную синь.

Абьери молчал. Он не отрывал от меня взгляда, и в его глазах постепенно загорался огонь. Тот самый, что еще не так давно сжигал наши губы.

— Как ты сюда вошла? — спустя долгое время, хрипло спросил герцог.

— Гумер привел.

Я отступила на шаг, стараясь избавиться от бурлящих внутри эмоций.

— Вот как? — Абьери мельком посмотрел на пса и снова вернулся ко мне. — А до этого?

— Я вытирала пыль, а розы поползли и открыли дверь. Я подумала, что тут тоже нужно убрать.

Я сказала правду, утаила лишь часть про обыск и про тщетные попытки найти портал. Маги легко распознавали ложь — кто-то с помощью артефактов, встроенных в перстни, а кто-то обладал врожденной способностью чувствовать обман собеседника. Так что лучше было не рисковать.

— Ты дотрагивалась до камня?

В голосе герцога послышалось напряжение.

— Я протерла его от пыли.

Святая Лючия, только бы Абьери поверил.

Герцог бросил на меня пристальный взгляд и снова надолго замолчал. А я смотрела на разделенное маской лицо и не могла отделаться от пьянящего желания, все еще бурлящего в крови. Что это? Наваждение? Тоска по чьей-то близости? Усталость от одиночества? Я не знала.

— Я могу идти?

Мне нужно было уйти. Необходимо. Слишком странно я реагировала на этого мужчину. Слишком остро и неправильно. С самой первой встречи, с самого первого взгляда на заманчиво переливающуюся тьму. И это пугало. Откуда взялось непонятное притяжение? С чего вдруг возник почти ненормальный интерес? Не хватало еще влюбиться и снова оказаться с разбитым сердцем.

«От мужчин одно зло, — вспомнились горестные слова Джованны. — Никому из них нельзя верить».

Перед глазами мелькнуло залитое слезами бледное лицо, печальные черные глаза, раздавшаяся в талии фигура и отекшие пальцы.

«Слышишь, Алессия? Никому!»

Что ж, Джованна была права. Нас обеих предали. Меня — муж, ее — жених. Мы обе пострадали от своей доверчивости, вот только я осталась жива, а Джованна заплатила за ошибку слишком высокую цену.

— Кто ты такая? — вырвал из воспоминаний резкий вопрос.

Герцог взял меня за руку и точно так же, как до этого Форнезе, провел пальцами по линии жизни. Это прикосновение не было лаской, но ощущалось, как ласка. А в глазах напротив вновь загоралось яркое пламя. Огонь все ближе, все неотвратимее, как и горячая темнота призрачной маски. Она больше не холодная. Нет. Раскаленная, живая, касается моей кожи, прижимается к ней, и я тону, тону, тону…

— Кто ты такая, Алессия? — искушающий шепот скользит по губам, и мне с трудом удается прийти в себя.

Это какая-то магия. Меня околдовали, не иначе!

— Скажи, Алессия, — не отстает Абьери, и я не выдерживаю. Вырвав руку, вскидываю голову и твердо смотрю в яркую синь.

— Я просто женщина, ньор герцог. Обычная женщина.

— Женщина, — задумчиво повторил Абьери и едва заметно усмехнулся. — В этом-то и беда, — тихо, словно про себя, повторил он и уже другим тоном добавил: — Что ж, иди. Скажи Ноэлье, чтобы не суетилась, ужинать я не буду.

Он отвернулся к окну, а я кивнула и поторопилась уйти. На душе царил сумбур, и я боялась самой себя. Ни разу за свою жизнь не испытывала таких противоречивых чувств. Умом я понимала, что Абьери опасен. Но сердце почему-то ему верило и подталкивало рассказать правду. Безумие какое-то…

Глава 6

На следующий день мы вернулись в Навере. Герцог был мрачен и выглядел таким недовольным, что даже Ноэлья не рискнула приставать к нему с завтраком, а Винченцо казался грустным и то и дело крестился, беззвучно шепча молитву. Он и меня перекрестил, когда я садилась в повозку, и посмотрел так, словно хотел что-то сказать, но только покачал головой и плотнее сжал тонкие губы.

— Ты подумай о том, что я сказала, — напутствовала меня Ноэлья, и тоже осенила крестом. А потом сунула в руки узелок с пирогом и нарочито нахмурилась, когда я попыталась ее поблагодарить. — Хорошая ты девушка, Алессия. Трудолюбивая. Пусть сохранит тебя святая Лючия от всякого зла.

В черных глазах мелькнули слезы, но старушка отвернулась, незаметно утерла их и уже другим тоном добавила: — Ты уж проследи там за ньором Алессандро. Знаю я Альду, ей ведь и дела никакого, поел хозяин или голодным ходит. Сердца у нее нет, ледышка холодная. Что ньор Алессандро скажет, то и выполняет, нет, чтобы самой рассудить. А ведь хозяин иной раз и по несколько дней не ест, когда…

Она не договорила, опасливо прикрыв рот ладонью.

— Вы о чем, ньора Ноэлья?

Я подалась вперед, надеясь узнать продолжение.

— Говорю, присматривай за хозяином, — «не услышала» меня майресса. — Девушка ты хорошая, и сердце у тебя доброе, а доброта всякому человеку нужна, будь он простолюдин или герцог. Ну все, поезжайте с богом, — простилась она и посмотрела на Никколо. — У, бездельник, отъелся на хозяйских хлебах, — негромко, но так, чтобы кучер услышал, добавила ньора. — А уезжал-то худым, как сардина.

— Все бы вам, тетушка, ворчать, — добродушно усмехнулся Никколо и дернул вожжи. — Но, пошли, лентяйки!

Повозка тронулась и покатила вслед за герцогской каретой, и вскоре вилла «Томалли» осталась позади, а вместе с ней и неразгаданные тайны.

Столица герцогства встретила жарой и шумом. Узкие улицы кишели народом, зазывалы на все лады расхваливали товары бесчисленных лавок, из распахнутых дверей тратторий долетали ароматы жареной рыбы и свежего хлеба. Неподалеку от площади Варезе за каретой герцога увязалась толпа ребятишек. Они кричали, выпрашивая деньги, и я успела увидеть высунувшуюся в окошко руку со знакомым перстнем, кинувшую небольшой мешочек. Он был пойман ловкими мальчишками на лету, и толпа, разразившись благодарственными возгласами, тут же отстала, а карета свернула к дворцу и остановилась у каменных львов. Из караулки выскочил Франческо — тот самый толстый стражник, что не так давно познакомился с моим стилетом.

— С возвращением, ньор герцог!

На рыхлом лице появилась подобострастная улыбка. Объемный живот взволнованно колыхнулся, стражник попытался его втянуть, но «трудовой мозоль» не желал поддаваться, упорно выпирая вперед.

Пока я наблюдала за безуспешными попытками Франческо призвать выступающую часть тела к порядку, карета успела проехать под сводами ворот, глаза каменных львов мигнули алыми всполохами, и наша повозка прогрохотала по гулкому камню двора, чтобы остановиться рядом с ассольдо.

Во дворце ничего не изменилось — все та же кипучая жизнь внизу и мертвенная тишина наверху, в покоях хозяина.

— Меня не беспокоить, — бросил герцог слуге.

На меня Абьери даже не посмотрел — скинул на руки Джунио плащ и скрылся за дверями кабинета.

— А ты все хорошеешь, чарита.

Джунио остановился рядом, облизывая меня сальным взглядом.