Избранная и беглец - Штерн Оливия

«Вот что он имел в виду, говоря о том, что модификант».

Но она… не боялась этого жемчужного зверя. Себя боялась, вот это уже куда вернее. И даже позволила себе — на несколько мгновений — подумать и о том, как красив на самом деле был белый, с перламутровой чешуей дракон. В облике зверя не было ничего отталкивающего, только сила, а в больших, с прозеленью, глазах таился разум. Она бы привыкла к нему… наверное. А теперь — что? Все снова перевернулось с ног на голову, и теперь уже их обоих куда-то везут, и что будет дальше — непонятно. И она… сожгла людей. До сих пор ей чудится запах горелого мяса в воздухе, подташнивает, перед глазами все расплывается. Да что она такое?!

…Айрис в очередной раз поправила халат, пряча под белой мягкой тканью свое тело. Посмотрела на Оллина. Тот сидел в кресле пилота спиной к ней, у него красивый разворот плеч и гордая посадка головы. Внезапно и совершенно неуместно захотелось подойти и провести ладонью по коротко стриженному затылку, почувствовать кожей приятные уколы волосков, прикоснуться к его теплу и… кажется, с ним надежно. Она может завернуться в это тепло, как в кокон, чтобы немного побыть в тишине и прийти в себя. Подумать. Попытаться понять.

Слишком много событий за последние дни. Кто угодно может с ума сойти, не говоря уж о жене барона Ревельшона.

«Бывшей жене», — поправила себя Айрис.

Закрыв на минуточку глаза, все же прошептала молитву Двуединому — о том, чтобы берег ее сыночка. До тех пор, пока сама она не вернется и не заберет малыша. А потом стала молча наблюдать за тем, как за большим овальным окном появилось нечто громадное, сверкающее полированным металлом. Оллин и его дядя негромко переговаривались, и Айрис многое бы отдала, чтобы понимать, о чем идет речь. Но увы. Для нее диалог дяди и племянника оставался набором слов, совершенно лишенных смысла.

Блестящая громада заслонила собой всю темноту за окном. Оллин аккуратно перещелкивал переключателями, Лайон что-то ему подсказывал, на его тонких губах играла довольная усмешка.

Потом корпус корабля вздрогнул, за его пределами громко лязгнуло, зашуршало, и Оллин, все еще в лохмотьях, грязный, повернулся к Айрис, поймал ее взгляд.

И столько было в его глазах, что смогла увидеть и понять Айрис.

Оллин смотрел на нее так, как смотрят на самых-самых, любимых и желанных. Так никогда не смотрел на нее Рато, для него Айрис была очередной девкой, которой — внезапно — удалось от него родить.

— Все хорошо? Мы пристыковались.

Ей вдруг захотелось всплакнуть, исключительно от бессилия и осознания собственной никчемности. Понимать бы, что он говорит. Хотя бы это самое «пристыковались». Вот было бы здорово.

Место, куда они вышли из корабля, тоже оказалось кораблем, но таким огромным, что просто дух захватывало. Как будто оказались внутри муравейника, только построен он был не из еловых иголок и земли, а из неизвестных Айрис материалов — светлых, кое-где матовых, а кое-где сверкающих так, словно это был наточенный и отполированный меч из отцовой лавки. Под ногами слегка пружинило, Айрис опустила глаза — что-то темно-серое, пористое. А по краям идеально ровной дорожки тянулись тонкие ядовито-зеленые кантики. Пахло здесь, в общем, приятно, как будто бы конфетами и немножко ванилью, но все равно примешивалась незнакомая горечь, сразу обозначая: они находятся внутри гигантской повозки, а не на открытом воздухе.

Айрис покосилась на Оллина, и тот, поймав ее взгляд, сразу же взял ее за руку и одними губами произнес «не бойся». Она… пыталась. Храбрилась из последних сил. Человек, назвавшийся Лайоном Делайном, пока вел себя безупречно и ничем их не обидел. Айрис только не нравилось, что его цепкий взгляд время от времени скользит по ней. Дядя Оллина как будто прикидывал, какой толк можно извлечь из присутствия Айрис. И это было неприятно. А так-то… наверное, все хорошо.

— Ну, что ж вы, — сказал Лайон, — идемте. Оллин, тебе надо бы принять душ и одеться. Твоей подруге, наверное, тоже. Ты, кстати, не представил меня ей, не хочешь?..

Пальцы Оллина сжались почти до боли. Айрис невольно поморщилась.

— Хорошо. — Он хмуро посмотрел на дядю. — Айрис, это Лайон Делайн, мой… родственник. Дядя, это Айрис… моя подруга.

— Очень, очень приятно, — вкрадчиво прошелестел дядюшка, и его тонкие ноздри хищно раздулись, как будто он еще и принюхивался к Айрис.

«Если он такой же, как Оллин, — подумала она, — то наверняка обращает внимание еще и на то, кто как пахнет».

И поежилась.

Кто там знает, что именно унюхал Лайон.

— Идемте, — мягко, но настойчиво повторил мужчина и сам подал пример, решительно зашагав вперед по коридору.

Выглядела их компания, должно быть, весьма занятно.

Впереди — отменно одетый солидный мужчина. За ним — Оллин, весь в спекшейся крови и рыжей джейфалисской пыли, которая запеклась на нем коркой, так что кожа стала похожа на панцирь большой черепахи. Серо-зеленые глаза казались на его грязном лице неестественно светлыми. Чуть отстав, за Оллином плелась Айрис, придерживая полу халата, который когда-то был кипенно-белым. Халат был неудобным, на нем не пришили ни одной пуговицы, и предполагалось, что полы просто запахиваются. Понятное дело, что убегать от убийц, а потом вышагивать по внутренностям корабля в таком неловко. Все равно что голая. Позади них топали три дядюшкиных охранника, дюжие мужики в устрашающего вида комбинезонах. Одно радовало: оружие свое они спрятали за спину и вроде бы доставать не торопились.

— Я бы предложил, — откашлялся Лайон, — поселить леди в каюту с улучшенными удобствами.

— Леди поселится со мной.

— Как скажешь, — легко согласился он. — Но, дорогой племянник, возможно, дама хочет немного побыть одна. Возможно, хочет привести себя в порядок. Одна, понимаешь? Женщинам иногда требуется уединение.

Потом, помолчав, добавил:

— Не беспокойся, ей здесь ничто не грозит. Даю слово.

— Я тебя совсем не знаю. — Оллин растянул губы в ухмылке, и выглядело это жутковато. Зверь никуда не делся, просто затаился на время. — Айрис? — Оллин требовательно посмотрел на нее. — Что скажешь?

— Я… — запнулась она, внезапно утонув в прозрачной холодной зелени его глаз. — Мне правда хотелось бы… побыть одной. Совсем чуть-чуть. Мне надо…

— Отдохнуть ей надо и прийти в себя, — довольно резко сказал Лайон, — а у нас, дорогой мой племянник, много дел. Да и есть что обсудить. Поэтому давайте сделаем так: пока что Айрис поселим в отельную каюту, тебя тоже. Но ты в любой момент можешь к ней прийти. Устраивает?

— Устраивает. — Оллин неохотно кивнул.

Они все еще шли сквозь невероятную, не поддающуюся внятному описанию вязь коридоров. Иногда коридоры выливались в просторные залы, и там Айрис видела огромные стеклянные окна в черную звездную пустоту, и кресла для отдыха, светлые, иногда даже белые, и странные прямоугольные панели, на поверхности которых появлялись яркие цветные изображения. Люди тоже попадались, но Айрис пришла к выводу, что этот корабль — не слишком людное место.

Потом Лайон остановился перед дверью, означенной в стене тонкой впадинкой, достал откуда-то тонкий квадрат, приложил его к подсвеченному месту в стене. Что-то довольно пикнуло, контур двери мгновенно осветился зеленым, и она как по волшебству втянулась вбок, открывая вид на комнату.

— Прошу, леди, — сказал Лайон, — а ты, Оллин, иди за мной. Ну в самом деле, дай девушке возможность прийти в себя.

Оллин несколько мгновений смотрел Айрис в глаза, потом его пальцы медленно разжались.

— Если что — просто зови, — тихо сказал он, — я услышу. — Кивнул коротко дяде. — Идем.

Айрис переступила порог отведенной ей комнаты и устало привалилась спиной к стене. Дверь с тихим шипением вернулась на место, отрезав ее от остального мира.

Комната — или каюта, как ее назвал господин Делайн, — была хороша. Выдержана в нежно-лавандовых тонах, кое-где на стенах красовались небольшие картины с изображениями невиданных чудесных городов. Напротив двери — широкая кровать, на которой вполне поместятся и двое, застелена аккуратно, ни единой морщинки. Помимо кровати, здесь был довольно широкий комод, прямо посреди комнаты стояло кресло, а в углу Айрис рассмотрела контур еще одной двери. И кресло, такое уютное, пухлое, обтянутое нежно-серебристой кожей неведомого зверя.