Лара Эдриан - Полночное пробуждение
— Выйдем! — проворчал Тиган.
Чейз был уже на ногах и, выходя из лаборатории, толкнул Тигана плечом:
— Ты, сукин сын, она не заслуживает подобного обращения, у такого, как ты, нет ни малейшего права так с ней разговаривать!
Конечно, Элиза не заслуживала подобного обращения. Но это было необходимо. Ни за что на свете он не хотел вновь оказаться с ней рядом, тем более позволить ей лететь с ним в Берлин. Ему нужно было оттолкнуть ее в как можно более резкой и грубой форме. И что за беда, если он сделал это при всех и тем самым стал еще большим засранцем в глазах своих товарищей? Он только укрепил их мнение о себе.
Тиган посмотрел в горевшие яростью глаза Чейза и натянуто улыбнулся:
— Ты так беспокоишься об этой женщине, Гарвард? Тогда почему ты не бежишь к ней, чтобы утешить ее? Сделай всем одолжение — позаботься, чтобы она не путалась у меня под ногами.
Чейз переменился в лице, его голубые глаза вспыхнули янтарным пламенем.
— Ты настоящий подонок!
— Неужели? — Тиган равнодушно пожал плечами. — Насколько я помню, я никогда не боролся за титул мистера Совершенство.
— Высокомерный…
Тиган зашипел, обнажая клыки, и двинулся на Чейза, прекращая поток оскорблений в свой адрес. Отчасти он надеялся, что разгневанный вампир затеет с ним драку: ему очень хотелось определить силу ярости Чейза и он был совсем не прочь поразмяться в схватке.
Но в этот момент двери лаборатории раскрылись и в коридоре появился Данте. Он сгреб Чейза в охапку и силой оттащил от Тигана.
— Черт побери, Гарвард, не лезь на рожон! Я почти сделал из тебя настоящего воина и не хочу, чтобы все мои усилия пропали даром только потому, что ты решил так глупо погибнуть.
Чейз немного остыл, хотя глаза его все еще метали молнии. Данте повел его по коридору подальше от лаборатории и Тигана. Через стеклянные двери было видно, как пальцы Гидеона быстро летали над клавиатурой. Николай, Брок и Кейд, склонив головы над столом, продолжали заниматься своими делами — все вели себя так, словно ничего не случилось и несколько минут назад Тиган, как последний ублюдок, не набросился на беззащитную женщину.
Тиган выругался про себя. Все вышло безобразно, и теперь время до вылета в Берлин будет тянуться невыносимо долго. Надо что-то с этим делать.
Он знал что. Существовало одно место, куда он отправлялся каждый раз, когда наваливались неприятности. Иногда он пропадал там целыми ночами, никому из воинов Ордена там бывать не доводилось. Это был его личный ад, о котором знал только он один.
Тиган чувствовал, что самое время устроить себе короткий отпуск.
Элиза стояла посреди большой полупустой комнаты. Она чувствовала себя уничтоженной. Ее все еще трясло после стычки с Тиганом, но она не могла попять, это была дрожь унижения или злости. То, как жестоко он обошелся с ней на глазах у всех, ничем нельзя было извинить. Он не мог не знать, что его слова кощунственны, что он оскорбил не только ее, но и своих собратьев, присутствовавших при этом. В Темных Гаванях только падшие женщины вступали в кровные связи с вампирами без ритуала посвящения и глубокой взаимной любви.
Кровные узы были самым сакральным таинством, соединяющим Подругу по Крови и избранного ею мужчину Рода. Являясь предельной степенью близости между мужчиной и женщиной, они практически всегда сопровождались сексуальным контактом, и никакой пошлости или легкомыслия в эту сферу отношений не допускалось. Кровь вампира никогда не использовали только для того, чтобы обрести силу и бессмертие. По крайней мере Элиза не знала ни одной женщины, которая бы это делала.
Но она не могла не признать, что слова Тигана были чистой правдой.
Да, это звучало грубо и жестоко, но он попал в точку. Она сознательно шла по пути самоуничтожения и, как вдова, имела на это полное право. Но вместе с тем она хотела принимать активное участие в борьбе с Отверженными, и глупо было полагать, что в ее нынешнем, истощенном состоянии ей это удастся.
Элиза обвела взглядом полупустую комнату. Белые стены без окон — ни одного яркого пятна: ни фотографии, ни картины, как это было в других апартаментах бункера. Ни дивана, никакой бытовой техники или компьютера, ни единой книги. Никакого присутствия жизни.
У дальней стены стоял высокий черный шкаф, рядом с ним — черная деревянная скамья, под ней — пара черных кожаных ботинок, поставленных по-военному ровно и аккуратно. В смежной комнате стояла большая кровать, но и она не выглядела уютной — стального цвета простыни и угольно-черное одеяло лежали аккуратно свернутыми на матрасе. Элизе не доводилось посещать солдатские казармы, но, вероятно, в них все было именно так… хотя, может быть, не настолько холодно и безлико.
Разумеется, Элиза знала, в чьих апартаментах она находится. Она знала, куда направилась, покинув лабораторию, в которой ей пришлось пережить такую постыдную сцену.
Элиза знала, зачем пришла сюда, и все же ее сердце бешено заколотилось, когда за открытой входной дверью послышались тяжелые шаги Тигана, возвращавшегося к себе.
Шаги замедлились, затем стихли, вместе с тишиной в воздухе повисло напряжение. Тиган, широко расставив ноги и сложив на груди мускулистые руки, стоял в дверном проеме, казалось заполняя его целиком. Он молчал, но слова ему и не требовались — все, что хотел, он выразил обжигающе-холодным взглядом прищуренных зеленых глаз.
— Тиган…
— Если ждешь, что я стану извиняться, не надейся.
Его угрожающий взгляд не остановил Элизу, она подошла к нему ближе.
— Я пришла сюда не за этим, — заявила она и удивилась, что в ее голосе не прозвучало ни страха, ни неуверенности, хотя кровь неистово стучала в висках. — Я пришла сказать, что ты был абсолютно прав. Мне нужна сила, которую дает кровная связь, но мне не нужен партнер. Мне нужны отношения без каких-либо взаимных обязательств с мужчиной, которому будет совершенно безразлично, что я делаю и куда исчезаю… И выбрала тебя.
Глава тринадцатая
Тиган готов был услышать что угодно, но только не это. Все оскорбительные слова, которые он собирался сказать Элизе, чтобы выразить безразличие, замерли у него на губах. Он растерялся и в шоке застыл на пороге своих апартаментов.
Такого поворота воин никак не ожидал.
Здравый смысл подсказывал отвергнуть предложение Элизы — немедленно дать отпор, — но слова застряли в горле. Перед глазами мгновенно возникла эротическая сцена: теплые губы Элизы припали к его венам, от каждого их движения жаркая волна проходит по всему его телу.
Не веря самому себе, Тиган с ужасом осознал, что желает этого.
