Сокровище Хранителя Запада - Ольга Дмитриева
– Ему это не поможет, – ядовито заметил приятель ректора. – Я оставлю всех с носом. Нет лучшего игрока в модан, чем я.
В коридоре кто-то начал топать, но Симон только крепче прижал меня к себе. Необходимость стоять так близко не была приятна, но и не слишком раздражала. Нужно немного потерпеть.
Я замерла и снова услышала голос его отца.
– Ходят слухи, что на границе лучшим игроком считался Росио Бланко.
Какое-то время из комнаты доносился только звон чашек, а затем Гольдберг как бы невзначай проговорил:
– Говорят, в Академии появилась еще одна наследница Лассалей…
– Эту пигалицу не стоит принимать в расчет.
Я засопела от негодования. А в кабинете ректора он другое пел! Что меня нужно устранить, и я проблема. Не стоит принимать в расчет? Это мы еще посмотрим! Так, о чем это я? Мне же это наследство не нужно!
Гольдберг-старший в этот момент продолжил:
– Старик собирается отдать земли тому, кто соберет все части браслета, который когда-то принадлежал его жене. Может быть, он и правда выжил из ума.
Приятель ректора музыкально рассмеялся:
– Старый маразматик бредит почившей супругой. Он разговаривает с ее портретом.
– Ирония судьбы… – благодушно сказал герцог. – Кстати, управляющий на моих шахтах…
Разговор свернул на другие темы, и Симон наконец выпустил меня. Я хотела вернуться к столикам, но чувствовала такое смятение, что безропотно позволила парню вести меня. И очнулась только во внутреннем дворе. Мы поднялись по лестнице и остановились на увитой плющом галерее, откуда открывался прекрасный вид на двор, заставленный столиками. Достопримечательностью, наверное, был фонтан в центре, но сейчас я не могла оценить его прелесть. Я и сама не могла понять, почему подслушанный разговор поверг меня в такое смятение.
Я подняла глаза на Симона и обнаружила, что он улыбается.
– Зачем ты это сделал? – спросила я.
Улыбка стала еще шире, и он признался:
– Ненавижу Адриана. Глупый самовлюбленный петух. Хочу, чтобы он остался с носом.
Немного поразмыслив, я задала следующий вопрос:
– А что об этом думает твой отец?
Парень пожал плечами.
– Он сделал ставку на сотрудничество с герцогом Строцци, но я не хочу видеть в союзниках этого скользкого змея. Знаешь, некоторые вещи должны доставаться тем, кому они меньше всего нужны.
Он протянул руку, словно хотел коснуться моей щеки. Я решительно отбросила его ладонь и попросила:
– Давай без этого. Что ты от меня хочешь?
– Я? Ничего. Но, если вдруг тебе захочется одним глазком посмотреть на развлечения местной аристократии, у меня есть одно приглашение.
В его руках появился конверт с алой печатью. Парень притянул мой взгляд, но я покачала головой:
– И все будут считать меня твоей пассией? Нет, спасибо.
– Ничего подобного, – спокойно возразил Симон. – По традиции дамы приходят на игру в масках. Они немного искажают голос, так что если будешь помалкивать и ничего не учудишь – никто тебя не узнает.
Я долго подозрительно смотрела на него. Ясно, что будущий герцог Гольдберг преследует свои цели. Но… все попытки избавиться от меня только подогрели мой интерес. И я обнаружила, что в глубине души мне очень хотелось посмотреть на своих родственников, пусть и дальних. И неведомая игра модан тоже манила.
Симон считал сомнения на моем лице и настойчиво протянул конверт со словами:
– Никто не собирается тащить тебя туда силой. Не хочешь – не ходи. Только тебя не оставят в покое. Может быть, пора сделать какой-то ход.
Он вложил приглашение мне в руки, развернулся и ушел. Я наблюдала за тем, как мой однокурсник занимает место за одним из столиков, и прижимала к груди приглашение. Наконец, я отправилась к Эолалии, так и не рассмотрев толком чудесный фонтан.
Как только я подошла к столику, она спросила:
– Ну как?
– Познавательно, – невпопад ответила я. – Знаешь, я тут вспомнила, что хотела зайти еще в одну лавку.
– В какую? – удивилась подруга.
– В ту, где у вас продают лучшую колбасу.
Эолалия не стала ничего спрашивать. Мы расплатились и покинули гостеприимное заведение. Колбасная лавка оказалась выше всяческих похвал. Я сделала большой заказ и попросила доставить его в общежитие.
Подруга переминалась с ноги на ногу рядом, но по-прежнему ничего не спрашивала. Когда с делами было покончено, я направилась к выходу из лавки, подыскивая объяснения для Эолалии. Но стоило мне потянуться к ручке, как дверь отворилась. Я застонала в голос. На пороге стоял декан Бланко.
Изумление в его глазах быстро сменилось недовольством.
– Почему ты не на перевязке? – спросил декан. – Ты же ранена!
Кажется, я снова нажила себе неприятности.
Я сделала невинное лицо и ответила:
– Со мной все прекрасно, не нужна никакая перевязка.
Тут я вспомнила, что мы стоим на пороге лавки, где продают колбасу. И не удержалась от шпильки:
– А что вы тут делаете? Колбаски захотелось?
Лицо декана перекосило.
– Колбаса – это по твоей части, – многозначительно произнес он.
– Доброго дня, господин Бланко, – пробормотала за моей спиной Эолалия, и я вспомнила о приличиях.
Он смерил мою подругу взглядом и холодно произнес:
– Вы можете быть свободны, леди Конти. Марта, ты идешь со мной.
С этими словами декан развернулся и вышел из лавки. Я последовала за ним, но попробовала возмутиться:
– Да не нужно мне ни в какой лазарет!
Но меня никто не слушал. Бланко шагнул ко мне и коснулся своего кольца. Вихри магии закружились возле нас. Как только они стихли, я хотела снова начать возмущаться. Но тут поняла, что декан перенес меня вовсе не в лазарет. Мы стояли в галерее перед входом в общежитие.
И все же повторила:
– Я уже здорова!
– Что ж, – сухо постановил Бланко, – раз тебе не нужно в лазарет, отработаешь вчерашнюю тренировку. У тебя десять минут на то, чтобы переодеться в форму и вернуться сюда.
При этом он скользнул задумчивым взглядом по моей фигуре и добавил:
– Это платье тебе к лицу.
На миг я опешила. Вытащил меня посреди выходного, а теперь комплименты делает. Я пробормотала благодарность и помчалась в свою комнату. Слова декана были мне приятны. Пока я поднималась по лестнице, мое негодование сошло на нет. День все равно перестал быть беззаботным после встречи с Симоном; колбасу доставят в мою комнату к вечеру. И теперь никто у меня ее не отберет! Лишь бы вернулся Лютик…
В комнате я первым делом сняла повязку с раны. От глубокого пореза остался аккуратный рубец. Снадобья легко сведут его на нет, а при движении боль не чувствовалась. Я поспешно натянула на себя чистый форменный комплект, провела
