Стражи Сердца. Единственная для пустынников - Кира Евгеньевна Полынь
Это больше не походило на робость или прошение. Жесты, касания и напор превратили это в откровенность, не требующую объяснений. Жалобно застонав от этой мысли, я сжала отогревающиеся пальцы в кулак.
— Сыдчак кадын, — прошептал за спиной Тайпан, слишком открыто опуская ладонь ниже и просовывая ее между тесно сжатых бедер. — Бираз рахатла, гювен бана… (1)
— Я ни слова… не понимаю… — в короткую секунду воздуха прошептала я, но, кажется, в пустоту, потому что Тайпан не торопился мне что-то объяснять, весело хмыкнув, а вот его ладонь продолжала медленно подниматься, угрожая близостью. — Не надо…
— Ничего не будет, — неожиданно серьезно ответил Ворон, видимо, сквозь темноту пытаясь доказать мне это взглядом. — Только обмен теплом. Тебе легче?
— Да…
И вновь мой голос дрожал, только теперь от последствий, в которые меня тянула стыдливость и вина. Ставшее почти полностью податливым тело неожиданно ярко начало осознавать, что с ним делают и куда это может завести. По груди словно невзначай прокатились пальцы, царапнув затвердевший сосок, и исчезли, сдвинувшись ниже и уже куда более осознанно рисуя полосу к развилке ног.
— Теплеешь, — констатируя факт, произнес Ворон, но не остановился, ставя подушечками точки на задрожавшем животе.
Легкое, ненавязчивое движение зазвучало внутри так, словно по моей крепости бьют из требушетов, ломая ставшие песочными камни. Моя грань была так близка, что я уже искала слова, чтобы все прекратить, но Тайпан неожиданно вжал мне между ягодиц твердый пах, натянувший штаны, и злобно зашипел:
— Мухтещам гет (2)!..
Крепко сжав пальцы на нежной коже бедра, он недовольно рыкнул.
— Достаточно? — проигнорировав явные ругательства, спросил Ворон и широкой ладонью… просто накрыл развилку моих ног!
Просто накрыл, не шевеля пальцами, а грея теплом пылающей кожи, сбавляя подскочивший градус тревоги у меня в голове.
— Да… Пожалуйста, хватит.
— Как пожелаешь, — прошептал в губы, оставляя последний поцелуй.
«Слишком короткий», — стукнуло у меня в голове, осколками впиваясь в затрещавший череп.
— Прижимайся сильнее, чтобы снова не замерзнуть, и постарайся уснуть, до утра еще долго, — сказал и удобнее расположился на боку, вжимая меня носом в грудь, обещавшую тепло на протяжении всего остатка ночи.
Тайпан за спиной тоже решил прекратить движения, и немного примяв проклятый лапник, обнял меня поперек талии, согревая спину и, в общем-то… вновь зажимая меня в плену мужских и греховно открытых тел.
Как уснуть?
Эта мысль недолго прожила, потухнув на горизонте темнеющего сознания, слишком чувствительно перенесшего столь странные способы отогрева.
(1) — Горячая женщина, расслабься немного, успокойся…
(2) — Великолепная задница.
Глава 29
— Ты готова? — Ворон заглянул в комнату, по дороге подхватывая сумку и забрасывая ее на плечо.
— Да. Можем ехать.
Воздух вокруг меня, наверное, вибрировал от напряжения.
Только открыв глаза, я сразу же погрузилась с головой в мутные, словно бредовые воспоминания сегодняшней ночи, меньше чем за минуту испытав всю гамму возможных чувств.
Меня хлестало из стороны в сторону, размазывая по острым скалам стыда и совершенной в своем понимании неправильности.
Я не должна была поддаваться. Не должна была, и это факт, но окончательно проникнуться чувством вины не позволяло тонкое дребезжание одной назойливой до оскомины мысли: мне понравилось. Чертовски сильно, надо заметить!
Стоило опустить на секунды ресницы, и мурашки начинали кружить по рукам и ногам, возвращая меня в это чудовищное порабощающее удовлетворение. Женский голод плотоядно облизнул губы, сверкнув острыми зубами, и одной только улыбкой пообещал мне, что от послевкусия я еще долго не смогу избавиться.
Даже если захочу.
И оставалось только благодарить всех богов, старых и молодых, за то, что на чертовом лапнике я проснулась одна, бережно замотанная в высохшее покрывало.
Тихие голоса пустынников слышались со стороны двери, обозначая их присутствие, позволяя по достоинству оценить данное мне время прийти в себя и причесать беспокойные мысли.
И вот теперь, когда я уже поднялась и успела одеться, Ворон решил меня навестить, наверняка специально выждав несколько минут, прежде чем зайти.
— Все в порядке? — его низкий, пронизывающий голос оказался ближе, чем я думала, касаясь дыханием затылка, и я невольно вздрогнула.
— Да, все в полном порядке, — словно заведенная соглашалась я, но мужчина лишь задумчиво молчал, сверля меня взглядом.
— Что не так, кадын? Тебя определенно что-то беспокоит.
Развернувшись на пятках, слегка отступила, выдерживая между нами дистанцию. Пустынник не упустил этот маневр из вида, хищно сощурился и внимательно осмотрел меня от ступней до макушки, лениво скользнув темным взглядом.
— Что такое «кадын»?
— Женщина, — не раздумывая ответил он, не пытаясь соврать.
— Почему ты меня так зовешь?
— А ты не женщина? — усмехнулся Ворон. — Я чего-то о тебе не знаю?
— Много всего. Но у меня есть имя, и вот его ты знаешь точно.
— Не думал, что для тебя это дело принципа, — пожав плечами, пустынник поправил заброшенную на спину сумку. — Или дело в языке, который ты не понимаешь, и тебя это чертовски заботит? Так ведь, Лирель?
— С чего ты взял? — задрав нос повыше, постаралась незаметно расправить плечи, но под цепким взглядом пустынника вышло паршиво.
— Тайпану ты ни разу не высказала за «принцессу». Он хоть и дурачится, но тебя это, тем не менее, не задевало. А простое, — он сделал шаг ближе, сбив мое отступление и вновь сокращая пространство, — безобидное обращение заставило тебя засомневаться и даже высказаться на этот счет. Значит, дело не в том, что я сказал, а в том, как.
Не подтверждая и не опровергая его предположение, я изо всех сил старалась держаться уверенно, не опуская ресниц и головы. Замерла, словно каменная статуя, с трудом сдерживая встревоженное его тоном дыхание.
— Если захочешь, я научу тебя наречию елан, но оно сложное.
— Я в достаточной степени владею эферским, моринским и даже речью ингата, которая отличается сложностью форм. Думаю, с вашим языком я тоже справлюсь.
— С низшим диалектом — возможно, — неожиданно улыбнулся он. — С высшим мы и сами не сильно знакомы, на нем общаются старшие общин и только между собой.
— Допустим. Как будет «мужчина» на елане?
— Аркек, — прошептал Ворон, деля на слоги, и почему-то склонился сильнее. — Что еще?
— «Здравствуйте»?
