Путь золотого семени (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

У покоев Джана охрана.

— Никого пускать не велено, — скрещивают они показательно алебарды.

И я отступаю.

Даже прислугу я не могу поставить на место. Шанти умеет делать это требовательно и ласково, её сила в обаянии, красоте и уверенности. Джан, свет нашей локи, настолько величествен изнутри и мудр в свои годы, что перечить ему и в голову никому не приходило. Махарани — защитница и благодетельница, никто не идёт ей наперекор, никто не хочет терять ее милость. Тётя Шрита хитра, изворотлива и мстительна, её немилости бояться не меньше, чем немилости матери. Дядя Кабу — скор на расправу. Его боятся, как хищника. А я… Я никакая. Для поданных я нелепая обезьянка в красивом сари. Никакой силы внутри меня нет. Ни мудрости, ни обаяния, ни ума, ни света. Даже гневаться я не умею и наказывать!

Смотрю на себя в отражение цветных стекол на окне. Брови слишком густы, лицо словно приплюснуто и линия волос на лбу низка, уши торчат. Кожа слишком темна, как у простолюдинки. Волосы слишком тяжелы и жесткие. А на левом плече огромное светлое родимое пятно, как у коровы! Тело мое не такое гладенькое, упругое и ладное, как у сестры, а тощее и узловатое. Обезьянка и есть!

Лучше бы меня вместо Джана слон зашиб. А мой величественный брат должен править.

Джан…

Вторую неделю он не приходит в себя. Жрецы говорят сломана спина.

А почему к нему не пускают?

Меня пугает такое распоряжение. Кто распорядился? Махарадж? Махарани? Может, раджа в себя пришел и лечат его?.. Мне тревожно и страшно за него. И ноги сами ведут меня на балкон. Подвязываю выше колен длинное сари и перехватываясь за балку иду по широкому карнизу к его открытому окну. Там, прижавшись спиной к стене замираю. Слышу сдавленные стоны брата.

В груди всё замирает. Ожил!

— Еще макового молока… — негромко просит мать. — Пусть снова уснёт.

Снова?..

— Макового молока осталось немного, махарани. От силы на месяц.

— Боль не пройдет?

— Боль не пройдет. Звенья его хребта смещены и зажимают канал по которому идет чувствительность. А каналы чувствительности, которые ведут к его ногам разорваны. Так будет теперь всегда — боль и неподвижность.

— Он не встанет?

— Нет.

От ужаса я гашу вскрик, зажимая ладонью рот.

Болезненные стоны брата затихают.

— Ну чем-то ему можно помочь?!

— Только если сломать спину заново и надеяться, что она срастется правильно. Но шансов почти нет. Только один раз в храме достигли результата таким вмешательством в сломанное тело. Используя темную смолянистую желчь, что сочится из тела бога Мер-Гура, которому поклоняются на Ракатанге. Они называют её мумиё.

— Используйте!

— Зелье закончилось. И маковое молоко заканчивается тоже. Пока не поздно, нужно дать ему большую дозу.

— Не стану я его усыплять навсегда!

— Будете вечно держать его во сне?

— Я не знаю! — нервничает мать. — Может лекари из других лок…

— Самые сильные лекари — жрецы Маха-ра. И только один возьмётся ломать радже спину. В других локах ему не помогут.

— Значит он будет пока спать.

— А потом без макового молока он не сможет жить. Маха-Ра велит отпускать к нему страдающих, у кого нет надежды на излечение.

— А вдруг…

— Пустые надежды.

— Тогда будем ломать ему спину.

— Это будет очень мучительно, махарани. И никто не пообещает Вам, что радже в результате станет легче.

— Скоро откроют границы, и мы закупим еще макового молока и этого… мумиё.

— Ракатанга не продает желчь своего бога. Только меняет. Всегда на что-то очень ценное. Как мы семена лотоса.

— Мы найдем что-нибудь ценное для них…

Медленно иду по карнизу обратно. Слёзы застилают глаза. Нога соскальзывает. Хватаюсь руками за балюстраду и спрыгиваю на балкон. Нежная ткань сари, зацепившись о выступ рвется до самого бедра. Стряхиваю пыль и белила, которыми испачкалась, прижимаясь к стене.

Растерянно бреду по коридорам. Лучше бы я была на месте Джана!

С разных сторон ко мне приближаются мать и Шанти.

— Дочери, распорядитесь, чтобы вас собрали в дорогу, — хмурится мать. — Смысла ждать больше нет. Джан не поедет на бал.

— Но как же?.. — распахивает глаза Шанти.

Мать не дает ей задать вопросов.

— Шанти, пусть подготовят подарки для наследниц других лок — семена лотоса, шафран и благовония.

Такой подарок дарят каждой богатой рани на свадьбу у нас в локе. Семена лотоса позволяют очень быстро понести от мужа, редчайший шафран — дает молодоженам почувствовать радость и усилить чувство влюбленности в первые их ночи, а разные благовония — создать нужные оттенки чувств и настроения.

— Разве они знают, как использовать это? — с сомнением поджимает губы Шанти.

— Если Вы захотите поделиться с кем-то, как наш подарок использовать по назначению — сделайте это. А если будет нужно — продайте это знание. Если кто-то из наследниц будет вам неприятен — утаите это знание, вручив ей подарок, но не то, как его использовать. Кора… — недовольно смотрит на меня махарани. — Ужасно выглядишь! Ты же рани, в конце концов. Немедленно приведи себя в порядок.

Да знаю я, что некрасивая, зачем напоминать всё время?… — обиженно отворачиваюсь.

— Шанти, пригласи к ней служанок из сведан. Пусть превратят эту обезьянку в девушку.

— Не хочу, — топаю я раздраженно ногой.

Джан там мучается, я меня рядить буду для какого-то мясоеда. Сколько обезьяну не ряди, всё равно обезьяной останется. Только посмешищем станет!

— Я тебя никогда не наказывала, Кора. Но видят боги, выпорю, если дерзить будешь! Быстро…

Шанти, подхватывая меня за руку, тащит подальше от рассерженной махарани.

Я смотрю на красивые росписи белой хной на ее кистях. Пальчики тонкие, ноготки аккуратные… Такие же ажурные росписи на стопах, бедрах, плечах…

Бросаю взгляд на свои темные узловатые кисти с поломанными ногтями. Вздыхаю…

— И чего ты капризничать вздумала?.. Видишь же, что махарани не в духе.

— Шанти, это всё я виновата, что Джан покалечен, — начинаю всхлипывать я.

— Боги так захотели, Кора. Ты здесь не при чем.

— Нет, моя вина!

— Виновата? — фыркает Шанти. — Тогда сейчас тебя девушки и сведан наказывать будут — волосы рвать, кожу скрести, да часа три тело расписывать! Знаешь, как жжет?!

— Зачем жжет? — притормаживая я.

— Сок сумеречных лилий, чтобы долго росписи держались и водой не смывались. Таких пыток натерпишься… Всю вину свою искупишь!

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 36 Гаяна)

POV Шанти Гаяна

На спинах слонов установлены палантины, их шторы открыты, и мы иногда встречаемся с Корой взглядами.

Кора после сведаны наконец-то выглядит благородно. Волосы ровно собраны назад и покрыты расшитой тканью сари, глаза подведены и стали выразительнее, непривычно тонкие брови делают ее карий взгляд еще более открытым и наивным. Золотая тика из драгоценных камней изящным лепестком лежит на лбу. Расписанная белой хной ступня Коры свисает с палантина, упираясь в грубоватую кожу слона. Хорошенькая и нежная. Тоненькая совсем только. Грудь едва выделяется. Хотя ей уже почти восемнадцать… Мать в ее возрасте уже второго ребенка носила. У нас девочки рано замуж идут. А мы с ней в невестах засиделись. Во всех локах не спешат наследников женить. Капитул запрет наложил. Где-то и постарше невесты есть. Погонщики, восседающие на шеях, стараются держать слонов ровно, чтобы мы могли разговаривать с сестрой и не скучать в дороге. Но мы всё больше молчим…

Кора замечает, что внимательно разглядываю её и опять обиженно вздыхает. Глупенькая… Поддерживающе ей улыбаюсь. Не смотрит.

Мы идем процессией. Десять слонов. Семь из них боевые, два наши с Корой и один для двух девушек служанок. Семь боевых, закованных в броню и умеющих сражаться слонов, слонов могут растоптать небольшую армию. Но нас сопровождает еще и личная стража отца. На такой усиленной охране настоял его второй полководец Тариш.